Ручир Шарма: Кто придет на смену БРИК

Ни одна идея не запутывала анализ глобальной экономики так, как БРИК. Кроме того, что это крупнейшие экономики своих регионов, у «большой четверки» развивающихся рынков мало общего. Они демонстрируют рост в различных, часто конкурирующих сферах – Бразилия и Россия, например, крупные производители энергии и зарабатывают на высоких ценах на энергоресурсы, зато такой крупный потребитель энергии, как Индия, от этого страдает. Если бы не уникальные обстоятельства последнего десятилетия, рост этих стран вряд ли происходил бы в унисон. Если не считать Китая, их торговые связи друг с другом достаточно ограничены, а общие политические или международные интересы практически отсутствуют.

Срок годности БРИК истек

Проблема с использованием аббревиатур заключается в том, что, став популярными, они привязывают аналитиков к определенной картине мира, которая вскоре может устареть. В последние годы экономика и фондовый рынок России находились в числе самых слабых среди развивающихся стран, доминировал класс нефтяных миллиардеров, активы которых составляли 20% от ВВП – и это самый большой показатель доли супербогатых в любой крупной экономике. Несмотря на серьезную несбалансированность, Россия остается членом БРИК хотя бы потому, что термин лучше звучит с буквой Р. Независимо от того, будут ли ученые использовать эту аббревиатуру, серьезным аналитикам и инвесторам необходимо сохранять гибкость; исторически страны, демонстрировавшие стремительный рост на уровне пяти или более процентов на протяжении 10 лет, – например, Венесуэла в 1950-е гг., Пакистан в 1960-е или Ирак в 1970-е гг. – сталкивались с тем или иным препятствием (война, финансовый кризис, самоуспокоенность, плохое руководство), до того как им удавалось перейти во второе десятилетие сильного роста.

Конек нынешнего экономического прогнозирования – предсказывать такое отдаленное будущее, чтобы никто не мог призвать вас к ответу. Этот подход позволяет обратиться, скажем, к XVII веку, когда на долю Китая и Индии приходилось, возможно, больше половины мирового ВВП, а потом перескочить в грядущий «азиатский век», когда подобное превосходство повторится. На самом деле самый длительный период, на протяжении которого можно обнаружить четкие схемы в глобальном экономическом цикле, – около 10 лет.

Новый и старый экономический порядок

В ближайшее десятилетие США, Европа и Япония, вероятно, будут расти низкими темпами. Однако их замедление покажется менее тревожным сигналом по сравнению с другим крупным событием в глобальной экономике – падением темпов роста в Китае на 3–4%, которое уже началось. В дальнейшем вероятен еще более резкий спад по мере созревания экономики. Население Китая слишком велико и быстро стареет, чтобы обеспечить продолжение стремительного роста. Учитывая, что более 50% жителей страны – горожане, Китай приближается к так называемой поворотной точке Льюиса, когда избыток рабочей силы из сельских районов уже практически исчерпан. Это результат последних 20 лет массовой миграции в города, а также сокращения рабочей силы вследствие политики одного ребенка в семье.

По мере замедления роста в Китае и индустриально развитых странах упадет спрос на продукцию их партнеров, зарабатывающих на экспорте, – таких как Бразилия, Малайзия, Мексика, Россия и Тайвань. В период бума последних 10 лет средний торговый оборот развивающихся рынков почти утроился и составил 6% от ВВП. Но после 2008 г. торговые показатели откатились к прежнему уровню в 2%. Развивающимся за счет экспорта странам придется искать новые пути для обеспечения уверенного роста, и, как признают инвесторы, многим не удастся этого сделать: в первой половине 2012 г. разрыв между стоимостью лучших и худших по показателям развивающихся фондовых рынков подскочил с 10% до 35%. Поэтому в ближайшие несколько лет новые нормы для развивающихся рынков будут напоминать старые показатели 1950–1960-х гг., когда рост в среднем составлял около 5%, а многие не выдерживали гонки.

Откуда ждать прорыва

Неравномерный подъем этих стран окажет воздействие на глобальную политику в ряде аспектов. Во-первых, это возродит самоуверенность Запада и затмит экономические и дипломатические успехи новых звезд, таких как Бразилия и Россия (не говоря уже о нефтедиктатурах Африки, Латинской Америки и Ближнего Востока). Одной из жертв станет идея о том, что успехи Китая демонстрируют преимущества авторитарного, регулируемого государством капитализма. Из 124 стран с развивающимся рынком, которым удалось добиться устойчивого роста на уровне 5% на протяжении целого десятилетия с 1980 г., 52% – демократии, а 48% – авторитарные государства. По крайней мере в среднесрочной перспективе значение имеет не тип политической системы, а скорее наличие лидеров, которые понимают и способны проводить реформы, необходимые для роста.

Еще одной жертвой станет идея о демографическом дивиденде. Поскольку бум в Китае отчасти был подготовлен огромным поколением молодых людей, которые превратились в рабочую силу, сегодня консультанты тщательно просматривают данные переписей, чтобы обнаружить похожий подъем рождаемости как предвестник следующего большого экономического чуда. В мире прошлого десятилетия, когда на волне прилива поднялись все экономики, концепция демографического дивиденда действительно какое-то время казалась разумной. Но этого мира больше нет.

Экономические ролевые модели последних лет уступят место новым моделям, а возможно, не будет никаких моделей, так как траектории роста начнут распространяться в разных направлениях. В прошлом образцом для азиатских стран являлась главным образом Япония, государства от Балтики до Балкан равнялись на Евросоюз и почти все в той или иной степени равнялись на США. Но кризис 2008 г. подорвал доверие ко всем этим ролевым моделям. Последние ошибки Токио сделали Южную Корею, которая продолжает расти как производственный гигант, гораздо более привлекательной азиатской моделью, чем Япония. Страны, которые когда-то настойчиво требовали принять их в еврозону, – Чехия, Польша и Турция – сейчас задумались, нужно ли им вступать в клуб, где так много членов с трудом остаются на плаву. Что касается США, то вашингтонский консенсус 1990-х гг., который призывал бедные страны ограничить расходы и либерализовать экономику, трудно продать, когда даже Вашингтон не готов сократить свой огромный дефицит.

Поскольку легче добиться быстрого роста с низкого старта, нет смысла сравнивать страны с разными весовыми категориями. Редкие страны, совершившие прорыв, смогут опередить соперников в своей категории доходов. Пора опуститься с небес на землю. Прошедшее десятилетие было необычным с точки зрения огромных возможностей и быстрых темпов глобального роста, и любой, кто надеется, что такая удачная ситуация вскоре повторится, скорее всего, будет разочарован.

Среди стран с подушевым доходом в $20000–25000 только две имеют хорошие шансы продемонстрировать годовой рост на уровне 3% или более в ближайшие 10 лет: это Чехия и Южная Корея. Из большой группы стран со средним доходом $10000–15000 только одна – Турция – может добиться роста в 4–5%, хотя неплохой шанс есть и у Польши. В классе доходов $5000–10000 Таиланд кажется единственной страной с реальными шансами на высокие показатели. В ближайшие годы среди стран с развивающимся рынком появятся новые звезды, включая государства с подушевым доходом ниже $5000. Это Индонезия, Нигерия, Филиппины, Шри-Ланка, а также представители Восточной Африки.

Хотя мир вправе ожидать прорыва от стран с нижнего яруса лестницы доходов, в своей верхней и средней части новый экономический порядок вопреки прогнозам большинства наблюдателей будет больше похож на старый. Остальные могут продолжить расти, но медленнее и не так равномерно, как предсказывает целый ряд экспертов. И лишь очень немногие достигнут уровня доходов развитых стран.

Автор – глава подразделения развивающихся рынков и глобальной макроэкономики Morgan Stanley Investment Management и автор работы «Страны прорыва: Стремление к новому экономическому чуду»