Алексей Байер: Мир на пороге инфляционного кризиса

Четыре года назад, в разгар кризиса 2008 г., Федеральная резервная система США увеличила свой баланс примерно вдвое, доведя его до $2 трлн. Это была нормальная реакция центрального банка, наученного горьким опытом краха на Уолл-стрит 1929 г.

Кризис прошел, депрессии не случилось, к концу 2009 г. американская экономика оправилась, но экономический рост не вернулся. Безработица оставалась на крайне высоком уровне, цены на недвижимость, рухнув в 2008 г., не спешили подниматься. В конце 2010 г. ФРС опять запустила печатный станок, вливая ликвидность в банковскую систему и доведя свой баланс до $2,8 трлн. Еще два года спустя, в сентябре уже этого года, ФРС объявила новый раунд «количественного смягчения». Если центральный банк продолжит этот раунд до конца будущего года, то баланс ФРС увеличится до $4 трлн.

Если бы в 1996 г., когда Бен Бернанке возглавил кафедру экономики Принстонского университета, ему сказали, что ФРС вкачает в банковскую систему ничем не обеспеченной ликвидности на 20% ВВП, он не поверил бы, что такое возможно. Печатание бумажных денег их обесценивает – если это было верно во времена гиперинфляции в довоенной Германии и во множестве других стран в разное время, то должно быть верно и сегодня.

Поскольку доллар остается резервной валютой, вкачивание американских денег неизбежно приводит к росту денежной массы во всем мире. Чтобы доллар не обесценивался против национальной валюты, центральные банки скупают доллары на рынке и для этого выпускают собственную валюту. Резервы Центрального банка Китая зашкаливают за $3 трлн, но это лишь самый вопиющий пример. Долларовые резервы подавляющего большинства стран находятся на рекордном уровне и продолжают расти.

Тем не менее инфляция как в США, так и в мире остается очень умеренной, в среднем не выше 2–2,5%. Это кажется необъяснимым. Но ответ на вопрос о том, есть инфляция или нет, сильно зависит от того, как ее измерять. Да, обычная корзина потребляемых товаров и услуг в цене практически не растет. То есть относительно этой корзины деньги не обесцениваются или обесцениваются крайне медленно. Однако если посмотреть на естественные ресурсы, то картина окажется совсем иной. В долларовом измерении индекс ресурсов журнала Economist вырос в 2 раза с 2005 г., причем индекс пищевых ресурсов за это время подскочил в 2,5 раза, а индекс индустриальных поднялся на 50%, несмотря на серьезный экономический спад. Относительно золота за семь лет доллар упал в 4,5 раза.

Наиболее точно, однако, падение цены доллара просматривается относительно нефти. Цена за баррель в последние сто с лишним лет колебалась в среднем около $30–40 с учетом инфляции. Причем цена не менялась значительно, несмотря на огромный рост спроса на нефть и ее добычи, несмотря на огромные катаклизмы, которые мир пережил в XX в. В 2005 г. нефть так и стоила, примерно $40 за баррель. Сегодня она стоит примерно в 2,5 раза дороже.

Нефть и ресурсы выросли в цене и по сравнению с производственными товарами. Иными словами, производственные товары становится все дешевле производить и они падают в цене. Если мы возьмем официальную инфляцию с 2005 г., то они выросли в цене где-то на 10–15%. Если же взять инфляцию, измеряемую ценой на нефть, то они упали где-то на 35%. Что вполне резонно, поскольку производство за это время сместилось в Китай и другие страны с дешевой рабочей силой, увеличилась конкуренция и упал спрос на многих развитых рынках.

Сфера услуг, особенно малоквалифицированных, как, например, парихмахерская, уборка или рестораны, близко связана по ценам с производственными товарами. Услуги же более квалифицированные также значительно подорожали. Цена на образование в университетах США с 2005 г. выросла на 50%.

Есть и другие признаки инфляции. Например, рынки акций вот уже 15 лет стоят на месте. Если мы вспомним инфляционные 1970-е годы, то заметим, что индекс Доу Джонс тоже никуда в то время не двигался. Это происходит потому, что, во-первых, инфляция ухудшает качество корпоративной прибыли. Прибыли номинально растут, но в пересчете на инфляцию они могут даже снижаться. А во-вторых, инфляция искажает общую экономическую картину и обесценивает деньги. Не имея четкого представления о том, сколько можно заработать на инвестициях, никто инвестировать не будет. Поэтому инвесторы большей частью чураются рынков акций.

Как известно, инвестиции равны сбережениям. Постоянные вливания новых денег снизили проценты по вкладам до нуля. Ценные бумаги казначейства США, так называемые Т-bonds, платят тоже всего лишь десятые доли процента. Все эти процессы снижают желание сберегать.

Выпускаемая денежная масса постепенно накапливается, на манер снежной лавины. Поскольку ситуация совершенно беспрецедентная в истории экономики, никто не знает, как и когда она сорвется. В какой-то момент это неизбежно произойдет.

Для России экономическая ситуация последних лет была крайне выигрышной. Она продает дорожающую нефть и импортирует дешевеющие производственные товары. Однако к инфляционному кризису страна совершенно не готова. Она, во-первых, крайне зависит от импорта, во-вторых, полученные нефтедоллары были либо разворованы, либо потрачены впустую, а не инвестированы, а в-третьих, те сбережения, которые она сумела накопить, она держит в тех же долларах, которые довольно быстро теряют цену.

Автор – обозреватель журнала Research, Нью-Йорк