Памяти Вячеслава Глазычева: Порядочный человек в неблагоприятной среде

Так получилось, что я стал одним из последних журналистов, бравших у Глазычева интервью – буквально в минувший четверг. Он говорил, как всегда, четко, красиво, со своеобразным юмором.

Вячеслав Глазычев был одним из самых интересных людей Москвы нашего времени. Каждый разговор с ним, каждая его статья или выступление давали ясно понять тот уровень мышления и общения, к которому надо стремиться. В его облике было нечто неуловимо аристократическое – курение трубки с вкусным ароматным табаком, шейные платки, нестандартные пиджаки, перстень с античной монетой. Такой же «вкусной» была и его речь – что устная, что письменная. Значительная доля его персонального очарования проистекала из способности говорить и писать, смакуя незатертые слова, играя непривычными смыслами, и при этом всегда ярко и «вещественно».

Вячеслав Глазычев родился в Москве в 1940 г., закончил МАрхИ по промышленному строительству. Пятый курс проучился в Польше – «самом веселом» и свободном бараке соцлагеря, что существенно расширило кругозор. Архитектором так и не стал, а занимался проблемами развития городской среды и дизайна. Переходил из НИИ в НИИ, защитил кандидатскую, в 38 лет – докторскую, но ВАК ее не утвердил (не член КПСС). Параллельно официальной биографии шла неофициальная – участие в андеграундных кружках Москвы 60–70-х. И в советской тягомотине он умел жить интересно и заниматься любимыми вещами. Много переводил, печатался в журналах, рисовал, оформлял книжки. Написал и смог протолкнуть через цензуру пару своих книг, но еще больше рукописей осталось ждать своего часа.

Перестройка вывела Глазычева на свет. Почти одновременно он был избран председателем оргкомитета «Мемориала», секретарем Союза архитекторов и ответственным секретарем российского отделения Фонда Сороса. Но довольно скоро он разошелся с прорабами перестройки. В 1989–1991 гг. верх взяли демагоги, что Глазычеву – прагматику и реалисту, человеку в высшей степени организованному и пунктуальному – было не по нутру. С разочарованием в общественной активности совпал инфаркт. Глазычев уходит со всех постов и отдается концепции «малых дел», благо личная инициатива отныне ограничивается только финансами. Девяностые посвящены профессорству в родном МАрхИ, организации маленькой конторки под громким названием «Академия городской среды», поиску и выполнению заказов для городов России и Украины.

По-настоящему Вячеслав Глазычев «выстрелил» в 1999-м, согласившись идти в паре с Сергеем Кириенко на вице-мэра Москвы. Их заход прорвал плотину молчания вокруг Лужкова, до того фигуры неприкосновенной для критики. Либералы могли ругать сколько угодно Ельцина, но трогать мэра страшились, точнее, воспевали его как великого демократа и реформатора-рыночника. Глазычев первым предложил целостную альтернативу лужковскому самодурству.

Последние 12 лет жизни у него получились наиболее продуктивными. Под крылом Кириенко Глазычев объехал весь Приволжский округ, написав замечательную книгу о его малых городах и поселках «Глубинная Россия: 2000–2002». К забытым людям, наконец, проявили интерес, обнаружив потрясающие факты их бытия на грани выживания.

Глазычев занимался теми вопросами, которые привычно ускользали от внимания не только обывателя, но и большинства «экспертов», – организация и самоорганизация жизненного пространства, качество управления территорией, обучение навыкам данного умения. Под его внимательным взглядом слетало немало идеологической шелухи, рассыпалось стереотипов, стиралось белых пятен. Его бесспорная заслуга – привитие публике интереса к жизни городской среды, к изучению сложной системы взаимосвязей в регионе.

Глазычев словно старался наверстать упущенное им до 60 лет – он становится президентом Национальной академии дизайна, научным руководителем Центра стратегических исследований ПФО, возглавляет институт продвижения инноваций при Общественной палате, будучи ее членом. Ведет программу на телевидении, активно публикуется, в том числе в интернете, где (в общем-то человек докомпьютерной эпохи) создает свой сайт, руководит издательством «Европа».

Подобная активность не могла не привести к тесному вовлечению в провластные сферы, к неизбежному общению с неприятными людьми. Но у Глазычева не было в запасе еще двадцати лет, чтобы ждать, и он сделал свой выбор. Он избегал идеологических дефиниций, просто честно занимался своим делом. За его плечами уже имелись два разочарования: хрущевской «оттепелью» и горбачевской перестройкой, и он поступал как житейски мудрый человек, стараясь по мере возможного сеять разумное, доброе, вечное – как поступал он и в советские времена. Только сейчас у Глазычева было больше возможностей, но и больше соблазнов. Однако, вращаясь в кругу прокремлевских деятелей, он удивительным образом не сливался с ними.

Его жизнь – эксперимент по существованию порядочного человека в неблагоприятной среде без потери самого себя. У Глазычева осталась увлекательно написанная автобиография, которую еще предстоит опубликовать. Ждет своей выставки и собрание его графики – «конферюшек», рисунков, которые он набрасывал во время прослушивания пустых докладов на конференциях и семинарах. Вечная память.