Сергей Алексашенко: Правительство смутного времени
В мире это называется «политический кризис», в России – «смутное время». Действительно, как еще можно назвать ситуацию, при которой политическая коалиция по итогам парламентских выборов получила больше половины депутатских мест, а ее кандидат получил две трети голосов на выборах президента, но при этом коалиция в течение двух с половиной месяцев не может сформировать правительство?
Объявление состава нового правительства лишний раз убедило меня в правоте такого диагноза. Посмотрите: за редким исключением (Шувалов, Хлопонин, Дворкович) министерские посты получили чиновники, бывшие до недавнего времени на вторых ролях (заместители, директора департаментов, региональные министры). Практически никто из них до настоящего времени не засветился ни в рамках дебатов по стратегии-2020, ни в рамках дебатов в рамках «открытого правительства», ни в средствах массовой информации. С другой стороны, никого из них нельзя обвинить в отсутствии адекватного опыта (в отличие от уралвагонзаводского цеховика), с которым вполне можно оказаться хорошим министром.
Очевидно, что переговоры дуумвиров по составу правительства были тяжелыми. Путин явно был доволен своими министрами и хотел бы сохранить за ними портфели (иначе зачем он их потащил к себе в администрацию). Медведев явно хотел обновления, но, похоже, его кадровые предложения были либо откровенно слабыми, либо неприемлемыми. Получился полноценный компромисс: старые министры ушли, а новые не пришли. Вместо нового правительства получилось правительство технократов, как в Греции или в Италии.
Огромная разница, правда, состоит в том, что и в Греции, и в Италии хорошо понимают, как нужно выходить из ситуации политического кризиса: через парламентские выборы. Очередные, как в Италии, или внеочередные, как в Греции, но именно формирование правительства по результатам выборов и является выходом из кризиса. Это не означает, что кризис исчезает навсегда: коалиция может развалиться или оказаться недееспособной. Но механизм преодоления кризиса понятен. А вот в России с этим – полный туман. То есть смута.