Фелипе Фернандес-Арместо: Спор об аристократии
Писатель и философ Юкити Фукудзава был разочарован, когда в ходе первой японской дипломатической миссии в США в 1860 г. обнаружил, что никто в этой стране не интересуется судьбой потомков Джорджа Вашингтона. Ему объяснили, что в Америке нет потомственной элиты, но он ответил, что, на его взгляд, все в США должны были бы благоговеть перед семьей Вашингтон. Американцы точно так же удивляются странностям аристократических культур. Мои студенты с трудом смиряются с тем, что в некоторых обществах происхождение ценилось (и ценится) выше богатства, а род – выше человеческих достижений. Но ценности наследственного лидерства – в порядке вещей, по крайней мере, были единственным порядком вещей на протяжении тысячелетий.
Общества, в которых развито наследственное лидерство, исходят из того, что лидерские качества часто передаются по наследству в одной семье, так что можно предположить их генетический характер. Принцип наследования резко сужает круг претендентов на власть, снижает градус дискуссии в обществе по сравнению с государствами, где за власть грызутся все альфа-самцы. Разобраться в этом сложном вопросе попробовали два американских археолога – Кент Фланнери и Джойс Маркус, авторы новой книги «Возникновение неравенства: как наши доисторические предки заложили основания для монархии, рабства и империи» (Kent Flannery, Joyce Markus. The Creation of Inequality).
Фланнери и Маркус спорят с Руссо, утверждавшим, что гражданское неравенство всегда вызвано принуждением и угнетением, но их собственное объяснение немногим отличается от руссоистского. Они говорят, что некоторым семьям удается навязать сообществам свое доминирующее положение, манипулируя «социальной логикой». Самый распространенный способ – присвоить себе божественную санкцию или происхождение. Но есть объяснение и попроще. Наследственное лидерство, как и другие повторяющиеся во многих культурах явления, встречается часто, потому что хорошо работает и удовлетворяет те общества, которые его используют. По крайней мере, так было долгое время.
Фланнери и Маркус никак не расстанутся с руссоистским мифом о том, что монархия и оседлая жизнь возникли одновременно. Есть одно очень существенное археологическое свидетельство, необходимое в любой дискуссии о наследственном лидерстве, – это Сунгирь, стоянка кроманьонского человека эпохи позднего палеолита, расположенная в России, под Владимиром. Археологи обнаружили там захоронение человека средних лет в головном уборе в форме диадемы из лисьих зубов и множеством бисерных украшений из мамонтовой кости. В нескольких метрах находилось захоронение двух детей, причем мальчик, возможно, 13 лет был похоронен с аналогичными украшениями и знаками отличия. Ученые считают это указанием на то, что даже в цивилизации охотников и собирателей эпохи палеолита престиж и власть могли передаваться по наследству. Не стоит удивляться древности и распространенности этой традиции. Стоит, наоборот, разделить удивление Фукудзавы по поводу ее отсутствия в одной из культур.
WSJ, 10.05.2012