Лев Якобсон: Нет запроса на декларации о пенсиях
Статья Алексея Улюкаева («Ведомости», 11.03.2012) напомнила, что о перспективах пенсионной системы приходится говорить скорее в терминах возможного, чем желательного. Статью заметили, но спор идет в основном по кругу. Повторяется неопровержимое: рост демографической нагрузки, дефицит Пенсионного фонда, неустойчивость коэффициента замещения, нехватка длинных денег... В зависимости от того, какой из тезисов ставится во главу угла, рекомендуются различные варианты решения проблемы. Однако каждый из них предполагает, что мы обязаны и способны определить, какими станут пенсии лет через 15–20.
Рекомендации обосновываются и оспариваются с помощью макроэкономических прогнозов. Между тем глобальная экономика нащупывает новую модель роста. За 15–20 лет не раз пройдут выборы, которые, вероятно, приведут к власти политиков, имена и взгляды которых пока не известны. Мы находимся в преддверии глубоких перемен в экономике, политике и общественном сознании. Эти перемены, а не сегодняшние дискуссии определят ключевые черты будущей пенсионной системы. Я писал об этом более года назад («Ведомости», 11.01.2011), но теперь уместно обозначить более широкую тему. Как совместить стремление к устойчивости проектируемых институтов с запросом на принципиальное обновление экономической, социальной, политической и культурной среды, в которой им предстоит функционировать? Общим местом является, например, требование так скорректировать налоговую систему, чтобы она надолго стала стабильной. Но ведь аналогичная постановка вопроса наверняка возникнет и перед следующими выборами.
Пенсионная политика значима не только сама по себе, но и как наиболее показательный пример амбициозных действий, нацеленных на управление отдаленным будущим. Его детальное проектирование составляло стержень советского обществоведческого дискурса. Есть ли смысл уподобляться сочинителям программы КПСС, обещавшей коммунизм к 1980 г.?
В недавнем исследовании, проведенном НИУ ВШЭ и социологическим центром «Глас народа», задавался, в частности, вопрос, как пойдет развитие страны в ближайшие 5–10 лет. Респондентами были депутаты Думы и сенаторы, довольно высокопоставленные чиновники и руководители предприятий, всего 300 человек. Примерно половина признала наиболее вероятным «переход к более эффективному развитию через острые, но успешно преодолеваемые кризисы». Остальные выбирали «политическую нестабильность» или «череду потрясений», и только 4% ожидали устойчивого экономического роста на фоне социальной и политической стабильности. Любопытно, что люди, испытывающие подобные ожидания, обсуждают планы многолетнего движения по гладким, априорно прочерченным траекториям.
Как правило, причина не в лукавстве, а в безысходности. На одну интуицию в отношении будущего полагаться нельзя – приходится доверять профессионалам-экономистам. Но, по словам одного из лучших экономистов XX в. – Джона Хикса, «наши теории <...> действуют подобно шорам <...> мы отводим взгляд от вещей, которые могут быть существенными, чтобы четче разглядеть то, на что наш взгляд уже устремлен». Отсюда не вытекает бесполезность моделей. В отсутствие демографических и экономических прогнозов та же пенсионная политика была бы крайне опрометчивой. Однако выводы, получаемые с помощью моделей, относятся, строго говоря, лишь к взаимосвязям в сфере возможного. Между тем при слабости живого политического процесса его функции во многом подменялись сопоставлением экспертных позиций, за которыми стоят исследования, по природе своей «не стереоскопичные».
Как же ответить на реальный общественный запрос в отношении стратегии реформ, в том числе пенсионной? Прежде всего, разберемся, каков запрос и что такое стратегия. Те, кто вышли на пенсию или к ней приближаются, конечно, хотели бы получать побольше. Однако по-настоящему их волнуют два момента: чтобы не стало хуже и чтобы в болезни и глубокой старости не остаться без лекарств и ухода. Первое в целом достижимо в рамках реалистичных сценариев. Второе намного сложнее. Рано или поздно придется создавать индустрию ухода за одинокими беспомощными стариками. Но при чем здесь вопрос о коэффициенте замещения пенсии, выплачиваемой в 55, 60 или даже 65 лет?
А как быть с вопросом о пенсиях для молодых представителей среднего класса? Допустим, некая пенсионная система объявляется неизменной на десятилетия вперед. Поверит ли в нее образованная, хорошо зарабатывающая молодежь? Она не столь наивна, как полагают некоторые эксперты, и не хуже их ощущает неизбежность перемен, о которой говорилось выше. Запрос на декларации, не способные надежно внушить доверие, отсутствует. Есть запрос на условия, которые позволили бы эффективно работать, зарабатывать и принимать инвестиционные решения, а также на поощрение государством частных инвестиций, включая пенсионные. Когда этот запрос станет ощутимо удовлетворяться, изменится отношение к долгосрочным планам властей, в том числе в отношении пенсионной системы.
Так что, не нужна стратегия? Несомненно, нужна, но стратегия – не подобие программы КПСС, а совокупность проработанных способов адаптивных действий. Ее подготовка – не сколачивание прокрустова ложа для будущего, а проработка развилок и построение пучка сценариев. Стратегия призвана отвечать на два главных вызова: гарантировать минимально необходимую устойчивость и обеспечить гибкое реагирование на заранее не ясные вызовы и возможности. Применительно к пенсиям первое означает превышение над прожиточным минимумом, который, конечно, будет эволюционировать, а второе – отсутствие решений, чрезмерно увязанных с нашими сегодняшними догадками и гипотезами. Так нынешние европейские лидеры разгребают завалы обязательств, которые их предшественники принимали в отношении периодов, далеко выходивших за сроки собственных полномочий.
Тех, кому предстоит выходить на пенсию в течение ближайших 10–15 лет, разговоры о реформе только пугают. Для них необходимо сохранить сложившиеся «правила игры». Что же касается более молодых поколений, то вопрос об их пенсиях имеет три аспекта – предоставление гарантий, содействие и предвидение. С учетом имеющихся прогнозов и ожиданий государство может и должно гарантировать всем гражданам защиту от бедности. Более высокие сверхдолгосрочные обязательства в отношении молодых не вызовут доверия, а будущими политиками не воспримутся в качестве безотзывных. Содействие государства инвестициям граждан, включая пенсионные накопления, станет приобретать все большее значение по мере увеличения среднего класса и выхода на новую траекторию роста, какой бы она ни оказалась. Пока не вызывает сомнения одно – не стоит разрушать то малое, что сделано для создания накопительной системы. Вместе с тем чрезмерно вкладываться в ее развитие при нынешней доходности нецелесообразно.
Наконец, о предвидении. Единственное, в чем я серьезно расхожусь с Улюкаевым, – это призыв ориентировать пенсии на прожиточный минимум, если иметь в виду не первоначально фиксируемый порог обязательств, а предлагаемую норму или прогноз. Одно дело – ответственно оценить, что допустимо сразу же обещать на много лет вперед. Это начальный компонент обязательств, которые наверняка станут наращиваться на будущих выборах. Очевидно, он не должен превышать нижнюю границу ожидаемого. Совсем другое – лимитировать использование еще не открывшихся возможностей. По латинской поговорке, опасения сбываются чаще, чем надежды, но ведь история смеется над ними одинаково. Я за относительно высокие пенсии, да и политические реалии 2020-х гг. вряд ли позволят свести их к прожиточному минимуму, поскольку пожилые будут составлять огромную часть электората. Вместе с тем я искренне полагаю, что к тому времени состояние экономики и политической жизни позволит обсуждать меру превышения пенсий над прожиточным минимумом более компетентно и оптимистично, чем это доступно сейчас. И не только обсуждать, но и принимать решения, исход которых мы не вправе, да и не в силах предписать.
А теперь краткие обобщения. Экспертным построениям пора адаптироваться к ослаблению инерции в экономике и политике. Необходима сдержанность в научно обоснованных, т. е. зашоренных, директивах послезавтрашнему обществу. В отношении институтов, которые будут функционировать лет через 20–30, наша забота – не формирование жестких конструкций, а обустройство коридоров возможностей для развертывания предпринимательских и гражданских инициатив. Важный, но не единственный компонент обустройства – создание «страховочной сетки», защищающей от экономических, социальных и политических катастроф. Пенсия в размере прожиточного минимума – необходимый участок «сетки», но не тупик и не свет в конце коридора.