От редакции: Есть ли потенциал для компромисса

Диалог общества и власти не исчерпывается выборами. Есть и другие средства выражения. Эти средства – компромиссы. Ведь без компромисса невозможна никакая политика. А именно о возрождении политики все заговорили после 4 декабря, когда на улицы и площади городов стали выходить «рассерженные горожане». Их чувства никуда не денутся после выборов президента.

В чем возможны компромиссы? Навскидку легко представить три публичных процесса, компромиссы в которых будут видны и могут быть действенны.

1. Подведение итогов выборов. Если мы признаем ручное регулирование результатов выборов, можно говорить и о компромиссном регулировании. Конечно, это сложно организовать в плохо работающей системе управления, но ведь Владимир Чуров был назван волшебником. Допустим, 70% за главного кандидата будут восприняты как отказ от компромиссов и политика поддержания «мифа о путинском большинстве». А, скажем, 52% уже будут выглядеть прилично и способны привести в легкое замешательство оппозицию, которой придется думать, как с этим жить дальше.

2. Формирование правительства. Те или иные люди в правительстве – это те или иные сигналы. Премьер Алексей Кудрин и другие условные либералы в правительстве, один-два представителя внесистемной оппозиции будут восприниматься как компромисс, как возможность изменения экономической политики или хотя бы развернутого диалога об экономической политике.

3. Повестка дня. С одной стороны, повестка дня давно известна и даже поддержана нынешним премьером Путиным в его статьях и выступлениях – там есть тезисы о необходимости структурных реформ в экономике, развития политики и гражданского участия и т. д. С другой стороны, способность к компромиссу будет видна, только если власть начнет что-то делать в том или ином направлении. Вот политическая реформа президента Медведева – при всех спорах о ее кривизне – точно компромисс после думских выборов. То, будет ли она доведена до логического конца, станет свидетельством компромисса или его отсутствия после президентских выборов.

Таких важных вопросов накопилось довольно много, по-хорошему надо решать их все, что трудно. С другой стороны, власть даже может выбирать, в каких направлениях действовать, и тем самым – с какой частью общества идти на компромисс.

Отмена медведевской реформы времени, шаги по борьбе с коррупцией (ратификация 20-й статьи – о незаконном обогащении – антикоррупционной конвенции ООН, пресечение нескольких крупных схем, решение проблемы конфликта интересов), реформа здравоохранения произведут впечатление на широкие массы и средний класс. Правильный «налоговый маневр» – поощрение несырьевых отраслей в первую очередь путем снижения страховых взносов и моратория на изменение налогов, повышение нагрузки на «Газпром» до уровня нефтяных компаний – будет шагом в сторону бизнеса. Как и сокращение неэффективных бюджетных расходов.

Эти вопросы, как и продолжение приватизации, во власти активно обсуждаются, а инсайдеры даже уверены, что будущий президент готов их срочно решать.

Не менее важный вопрос – кто пойдет на компромиссы. Для компромисса необходим какой-то уровень доверия между сторонами. В российском обществе вообще плохо с культурой компромисса – в каждом конфликте должен быть победитель: «или я, или он». А сейчас конфликт радикализируется.

Многое будет зависеть от послевыборных акций протеста и реакции на них власти. Если применит силу против митингующих – возможность компромисса станет призрачной. В идеальном, мирном варианте можно будет начинать договариваться по каким-то вопросам и чуть-чуть поднимать доверие.

Некоторые эксперты вообще считают, что власть уже фатально опоздала с компромиссами. Путин считает оппозицию врагом на службе у госдепа (его последние высказывания определенны). Протестующие смеются над этими обвинениями и убеждают друг друга в том, что все зло персонифицировано в фигуре Путина. У власти нет четкой политики в отношении оппозиции. Кто-то должен быть умнее и дальновиднее. Если власти будут продолжать политику в подростковом стиле имитаций, значит, умной должна быть оппозиция.