От редакции: Мирный переход к демократии
Тема последних дней – возможные переговоры оппозиции с Кремлем и правительством. Ни кандидаты в переговорщики, ни повестка до конца не ясны, но в целом перспектива круглого стола не выглядит фантастической. И уж точно она выглядит наиболее цивилизованным выходом из политического кризиса. Несмотря даже на то, что Владимир Путин вчера снова уничижительно отозвался о митингующих. Это бывает: привычка – вторая натура.
Разговор идет серьезный, поэтому стоит вспомнить о параллелях – т. е. о случаях перехода в новое политическое состояние посредством переговоров. В Испании после смерти диктатора Франсиско Франко в 1975 г. бескровный транзит от корпоративного государства к парламентской конституционной монархии затрудняли позиция профранкистской части военных, длительный запрет на деятельность политических партий и, наконец, неотрефлексированное в обществе противостояние в гражданской войне 1936–1939 гг. Мирный переход обеспечило созванное в октябре 1976 г. совещание представителей политических партий и профсоюзов. Политики – от умеренных франкистов до социалистов – подписали серию соглашений по ключевым пунктам национальной политики, известных как пакт Монклоа. Политическая часть вводила парламентский контроль над СМИ, смягчала уголовный кодекс, облегчала проведение митингов, предусматривала реорганизацию армии и спецслужб. Экономические пункты уравнивали рост заработной платы и уровень инфляции, вводили прогрессивное налогообложение и упрощали порядок увольнения работников. Обоюдные уступки помогли стабилизировать политическую и экономическую ситуацию, несмотря на активизацию террористов и попытку военного путча. Мирный переход к демократии – во многом заслуга короля Хуана Карлоса. Монарх, которого многие считали лишь тенью Франко, сумел нейтрализовать путчистов и примирить недавних противников.
В Чили переход к демократии, сам того не желая, начал диктатор Аугусто Пиночет, назначив на октябрь 1988 г. референдум о продлении собственных президентских полномочий. Диктатор не собирался проигрывать, но под давлением церкви и США допустил в эфир и на газетные полосы своих оппонентов. Их яркие речи пробудили задавленное годами диктатуры и репрессий гражданское сознание чилийцев: 56% избирателей сказали продлению полномочий нет.
Затем военные и оппозиция при посредничестве церкви договорились о постепенном переходе к гражданскому правлению и обоюдных гарантиях. Генералы обещали не вмешиваться в политику взамен на передачу армии части доходов от экспорта меди и отказ от расследования преступлений времен диктатуры (этот пункт был впоследствии нарушен, Пиночета допрашивали по уголовным делам, а ряд генералов получили длительные сроки).
Другая история в Польше, где лидер коммунистической Польши Войцех Ярузельский первым из руководителей стран соцлагеря пошел на диалог с оппозицией в феврале 1989 г. Польская объединенная рабочая партия (ПОРП) два месяца обсуждала с лидерами «Солидарности» Лехом Валенсой, Тадеушем Мазовецким, Брониславом Геремеком и Адамом Михником пути выхода из политического и экономического кризиса. Стороны (опять же под наблюдением церкви) договорились, что в сейме (нижней палате) ПОРП и их союзники получат две трети мест, выборы в сенат пройдут свободно, а президента изберет сейм. Беспартийным президентом стал Ярузельский, но после оглушительного поражения правящей партии на выборах в сенат ее сателлиты в сейме быстро перешли на сторону «Солидарности». Ярузельский ушел в отставку в декабре 1990 г.
Мирный транзит власти в ЮАР также был достигнут в ходе диалога – между белым меньшинством и цветным большинством – на национальном конвенте за демократическую Южную Африку. Масштабного кровопролития удалось избежать благодаря непререкаемому моральному авторитету Нельсона Манделы.
Разные варианты диалога объединяют общие черты: 1) власть и оппозиция смогли выдвинуть переговорщиков, которым доверяли обе стороны; 2) выполнение условий соглашений гарантируют авторитетные посредники, например церковь; 3) главное: обе стороны ставят национальные интересы выше личных и групповых.