По своим последствиям рокировка тандема выходит далеко за пределы формальной перестановки высших должностных лиц. Влияние принятого решения на общественные настроения нуждается в социологической проверке, но уже сейчас обращает внимание асимметричный характер его последствий. Они не тождественны школьному правилу арифметики, гласящему, что от перемены мест слагаемых сумма не меняется. Судя по всему, совокупный политический бренд «тандем» в результате рокировки понес невосполнимые потери.
В социальном плане формирование тандема оказалось для власти неожиданно удачной находкой. Оно почти непреднамеренно совпало с процессом растягивания общества на полюса с несовместимыми ценностями и политическими ожиданиями, ускорившимся как раз во второй половине 2000-х гг. Апеллировать с единообразным контентом к идеологически расходящимся полюсам социального влияния становится для вертикали власти все труднее.
В тандеме сложилась естественная специализация, в рамках которой Путин и Медведев апеллировали к противоположным социальным полюсам. Бренды участников тандема взаимно дополняли друг друга, маскируя накапливающийся конфликт интересов этих полюсов. Персональный бренд Медведева в большей степени апеллировал к той части населения, которая ожидает ускорения модернизации страны. Бренд Путина работал в основном на традиционалистскую часть российского электората.
И хотя фокус-группы показывали, что модернизационный бренд Медведева быстро слабел, он по-прежнему сохранял определенный консолидирующий потенциал для сторонников модернизации в элите и обществе. В условиях социальной поляризации это повышало гибкость вертикали власти и замедляло эрозию ее политической базы.
Рокировка тандема обнажила политическую несамостоятельность Медведева и лишила его качеств, которых ожидают от консолидирующего лидера общероссийского масштаба. Можно предположить, что персональный бренд Медведева как политический актив утратил самостоятельную ценность и ныне ослабляет, а не усиливает власть.
Имиджевые потери тандема в результате рокировки невосполнимы, поскольку поддержка, утраченная Медведевым, не передается Путину и ослабляет совокупную политическую базу тандема. Особенно ощутимо это на правом фланге электората, который в плане персонального политического лидерства оказывается недопредставлен по сравнению с другими группами избирателей.
Бренд Путина пострадал в результате рокировки значительно меньше, но оказался один на один с проблемами своего политического старения и невозможностью одновременно апеллировать к обоим общественным полюсам. Рокировка тандема ослабила перспективы самоизменения власти и возможности налаживания диалога с обществом.
Старение политических брендов
Как большинство маркетинговых продуктов, политический бренд проходит стадии жизненного цикла: подъем популярности, стабилизацию и упадок. Эти стадии хорошо видны на примере динамики рейтингов Владимира Путина, Дмитрия Медведева и «Единой России», к которым можно добавить Юрия Лужкова (среди москвичей) и Александра Лукашенко.
Во всех перечисленных случаях видны одинаковые закономерности. После вступления этих лидеров в публичную политику начинался быстрый подъем их популярности. Это достигалось не только благодаря успехам проводимой политики, но и благодаря эффективной риторике, которую каждому из них в тот период удалось интуитивно найти.
Затем наступает пик популярности, когда рейтинги одобрения выходят на плато. На этой стадии сторонниками политика становятся 60–70% избирателей, а прочие избиратели в своей массе не являются их противниками. Последнее утверждение было проверено нами эмпирически в конце 90-х и начале нулевых годов на примере Лужкова и Путина. Мы специально собирали фокус-группы, состоявшие из респондентов, которые заявляли, что не будут голосовать за этих людей. Гипотеза исследования состояла в том, что эти люди могут быть носителями какой-то альтернативной точки зрения, выявление которой казалось нам интересным. Но наша гипотеза не подтвердилась, поскольку респонденты не сказали ничего внятного и меняли свою точку зрения по ходу обсуждения. Это были странные, размытые маргинальные группы.
Между тем среди поддерживающих Лужкова и/или Путина (по-видимому, это относится и к Лукашенко) в этот период возникает довольно много не просто сторонников, а буквально фанатов соответствующих лиц. Причем много – 3–4 человека на фокус-группу. Фанаты возникали во всех слоях населения, т. е. во всех возрастных, гендерных, образовательных и поселенческих сегментах (может быть, только среди молодежи в тот период их было меньше).
Первым признаком старения политического бренда в маркетинговом смысле этого слова является исчезновение фанатов. Электоральные рейтинги остаются по-прежнему высокими, в фокус-группах говорятся почти те же одобрительные слова, но мотивация и эмоциональная интенсивность ослабевают. Одним из проявлений этого как раз и является исчезновение фанатов. Одновременно впервые начинает звучать тезис об отсутствии альтернативы.
В дальнейшем мотивация продолжает падать и тезис об отсутствии альтернативы звучит все чаще. В этот период из-за падения мотивации начинает падать реальная явка на выборах, которая все больше компенсируется приписками. Возникают ножницы между рейтингом и реальным голосованием из-за падения явки. Но падение мотивации одновременно приводит к тому, что ни у кого нет стремления бороться с приписками. Да и зачем бороться, если люди на этом этапе в принципе не против Лужкова или Путина, просто им неохота идти на выборы.
Пределы прочности тефлона
В конкурентной политической среде на этапе падения мотивации начинаются активные публичные атаки на прежде «тефлонового» политика. Начинается политическая борьба, у которой есть два возможных исхода: либо политик восстанавливает свои позиции путем ребрендинга, либо его популярность падает до тех пор, пока он не уходит с политической арены.
В неконкурентной политической среде все более раздвигаются ножницы между рейтингом и явкой. Здесь впервые появляется необходимость в силовом подавлении протестных групп, поначалу очень немногочисленных. В дальнейшем эта необходимость усиливается.
Наконец, и рейтинг начинает падать. На этой стадии у политика появляется довольно злой антиэлекторат, который не голосует уже не из-за пассивности, а из-за отсутствия альтернативы (неявка становится протестной). Что же касается сторонников, выражающих доверие из-за отсутствия альтернативы, то падение мотивации заходит столь далеко, что в критической ситуации политик уже не может рассчитывать на активную поддержку с их стороны.
Все это хорошо видно на примере Лужкова. По данным «Левада-центра», его рейтинг среди москвичей во второй половине нулевых годов снизился с 60–65 до 30–35%. На пике популярности любая попытка отставки Лужкова, несомненно, вызвала бы массовые протесты его фанатов, которые потянули бы за собой и более пассивный электорат. Федеральная власть это хорошо понимала и всегда уступала в конфликтных ситуациях. А после падения рейтинга в момент отставки никто не выразил никакого протеста.
Последующее развитие событий хорошо видно на примере Лукашенко. О том, что происходит на завершающей стадии политического цикла, можно судить по недавнему сообщению «РИА Новости» о задержании белорусской милицией директора Независимого института социально-экономических и политических исследований Олега Манаева. Манаева задержали после того, как институт опубликовал свои социологические исследования, согласно которым рейтинг Лукашенко за девять месяцев текущего года упал до 20,5%, достигнув исторического минимума за всю 17-летнюю историю мониторинга.
Жизненный цикл персонального бренда Путина развивается по тем же законам. Фанаты Путина исчезли в фокус-группах уже давно (ориентировочно в 2005 г.). Затем рейтинг рос из-за безальтернативности, но мотивация продолжала уменьшаться. С лета 2010 г. рейтинг доверия Путину начал падать. Одновременно начал падать и рейтинг партии «Единая Россия», который был и остается производным от рейтинга Путина. Наряду с падением численности электората появился злой антиэлекторат, численность и мотивация которого возрастают. Свидетельством этого является распространение в интернете сатирических роликов и политических анекдотов, вызывающих в памяти поздние советские времена.
Теоретически дальнейшее старение бренда может быть приостановлено путем ребрендинга, но в текущих условиях его возможности ограничены в том числе препятствиями на пути обновления коммуникативного ресурса.
Статья представляет собой выдержку из доклада Центра стратегических разработок «Движущие силы и перспективы политической трансформации России», который будет представлен целиком в четверг, 10.11.2011.