Булат Столяров: России нужен новый договор, но заключать его некому

По консолидированному мнению думающей элиты, интеллигенции из числа представителей бизнеса, региональной власти, общественных организаций, консалтинга, стране новый децентрализованный общественный договор абсолютно необходим. Необходим в связи с сонмом причин, но главная такова: вертикальное устройство договора не дает шансов ни на принципиальную модернизацию, ни на сколько-то приемлемый темп развития, поскольку не может задействовать в оборот проекта человеческий капитал. Апрельский пермский форум выработал и предложил обсудить новую версию социального контракта: «Децентрализация в обмен на продление лояльности действующему режиму». Я считаю, что и произошедшие в стране за этот период события, и итоги дискуссии свидетельствуют о том, что эта формула работать не будет.

«А нам с народом нравится»

Федеральная власть владеет даже не контрольным пакетом, а квалифицированным большинством на этом собрании акционеров. Частный бизнес, региональная и муниципальная элита, редкие активные представители общественности, все они взятые вместе, – глубокие миноритарии. Некоторый оптимизм вселяет лишь появившаяся общность взглядов этих групп, все они отчетливо заявляют о необходимости децентрализации. Регионам нужны полномочия и ресурсы, предпринимателям – выход государства из бизнеса и выход силовиков из экономического регулирования, общественникам и независимым политикам – реставрация демократических институтов. Но заявлять о необходимости – не то же самое, что требовать. Требовать интеллигенция, или экспертная элита, в нынешней ситуации ничего не может, поскольку представляет она только себя саму. Она не является делегатом реального общества в этом диалоге.

Делегатом реального общества на этом собрании является как раз действующий режим, живущий по удачной формуле, озвученной еще Владимиром Путиным первого пришествия: «А нам с народом нравится». Режим эффективно купил эти голоса по простейшей формуле «хлеба и зрелищ». Точнее, обществу оказалось более чем достаточно пресловутого роста социальных обязательств бюджета в сочетании с творчеством самого народного артиста Константина Эрнста, чтобы полностью отказаться от своих акционерных прав в пользу действующего менеджмента.

У нас не было и нет предпосылок для более сложного договора, в котором принимал бы участие кто бы то ни было еще, кроме знаменитого телезрителя из Таганрога Сергея Юрьевича Белякова и его любимого телегероя-вождя, с годами только стремительно молодеющего и осваивающего все новые виды машиностроительной продукции. Так просто оказалось легитимизировать забытую модель платоновского государства, в котором важны всего три роли – философы, стражники и плебеи. Если гармонии в этом треугольнике хватает для устойчивого функционирования системы, то легкие проблемы почти незаметного на национальном ландшафте креативного класса со стилистикой всего происходящего в стране вполне можно позволить дебатировать в «Фейсбуке». Но, конечно, не более того. Ежегодные потери 100 000–150 000 лидеров креативного класса (в сочетании с 20% населения, которые заявляют в опросах о намерении пополнить их ряды) были бы катастрофической оценкой эффективности любого режима, кроме нашего.

Безусловно, в этой модели гипертрофированно важна роль стражников. Благодаря их эффективной работе режим может иметь вертикальный договор с бизнесом (лояльность в обмен на свободу и, возможно, на собственность), с региональными элитами (лояльность в обмен на свободу и, возможно, на толерантность к делишкам), с интеллигенцией (лояльное экспертное обслуживание деятельности режима или маргинализация).

Вся эта затейливая архитектура базируется на одном фундаменте: устойчиво существующий у режима мандат представлять голоса реальной общественности, населения.

Общественное строительство или революция?

Единственным следующим шагом дискуссии про общественный договор, которая выявила только одно – что режиму пока не с кем договариваться, – является дискуссия о шансах на превращение населения в общество. Каким образом нынешняя разорванная социальная ткань может сформировать тот общественный капитал, силу, которая могла бы стать субъектом децентрализованного договора?

«Оптимисты» нашего цикла (Ермолай Солженицын, Вадим Волков, Сергей Воробьев, Николай Новичков) предлагают нам в этой ситуации сосредоточиться на качественном возделывании своей грядки, чтобы совокупностью малых полезных дел содействовать накапливанию общественного капитала. Честно и качественно делать свой бизнес, не брать и не давать взяток, учиться, воспитывать честных и умных детей, участвовать в общих инициативах, начиная с муниципальных и профессиональных, выделить время на общественную и просветительскую деятельность, пробовать делать на региональном уровне то, что невозможно пока в масштабе страны, время от времени выходить на мирные демонстрации, обмениваться лучшими практиками и достижениями, помогать друг другу... И в какой-то момент это новое качество социальной связности окажется вдруг востребованным.

Все это, безусловно, необходимо делать, и есть чрезвычайно компактный класс людей, который старается так жить. Но вовсе не для того, чтобы ткать социальную ткань новой страны, а просто потому, что не видит смысла жить иначе. Происхождение, моральные императивы, заветы родителей, прочитанные книжки и совесть не позволяют иметь другого вкуса к жизни. Я не слишком верю в эффективность построения гражданского общества в России таким способом, все эти усилия потянут на значительно меньший импульс к реальному общественному строительству, чем слону дробина. И боюсь, что даже объективное нарастание плотности информационных процессов в связи с доступностью горизонтальных социальных сетей тут не поможет.

«Коллаборационисты» нашего цикла (Евгений Ясин, Николай Коварский, Марат Гельман, Александр Архангельский) говорят о необходимости и возможности запуска проекта общественного возрождения сверху как некого осознанного властью поступательного движения в сторону децентрализации, когда население будет дозами получать регулярные порции новых прав и обязанностей, чтобы не обалдеть от всего демократического пакета сразу и не натворить лишнего. И со временем население распрямит плечи и вдруг увидит в зеркале общество. Архангельский справедливо предлагает добавить в этот пакет меры по принципиальной культурной и образовательной модернизации, чтобы существенно изменить набор ценностей следующего поколения.

Видимо, все это могло бы сработать, будь зафиксирован и выполнен режимом такой осознанный и сложный 10–15-летний курс. Но на стороне режима нет никаких разумных причин этим заняться. Доказательств тому полно и в последние месяцы, в течение которых даже Дмитрий Медведев затеял было некоторые «децентрализующие» поручения. Но на деле все они превращаются в буффонаду. Децентрализация региональной политики, порученная сразу нескольким зампредам правительства, де-факто родила абсурдные предложения усилить экономические полномочия давно никому не нужных полпредов, тогда как страна нуждается в принципиальной реформе системы полномочий и межбюджетных отношений, где соотношение ресурсов должно поменяться с нынешних 70% на 30% в пользу центра на хотя бы 60% на 40% в пользу регионов.

Борьба за восприимчивость совсем уже бронзовой исполнительной власти хоть к каким-то новым идеям породила фантасмагорические конструкции вроде необъяснимого Агентства стратегических инициатив и в пару к нему то ли расширенного, то ли большого правительства с неясным правовым и биологическим статусом. Эти два кентавра, видимо, должны будут еще и взаимодействовать, и не исключено, что у них будут дети, метисы и мулаты. Ну и случившаяся в конце сентября политическая институциализация застоя и состоявшиеся без участия общества досрочные выборы президента, конечно, также не добавляют вдохновения.

Поэтому, к сожалению, я предложил бы экспертной элите не прятать голову в песок и рассматривать как весьма вероятный в среднесрочной перспективе вариант революции, который был только упомянут в одном-единственном тексте цикла, у Вадима Волкова, и тут же отвергнут как крайне нежелательный. Но его нежелательность для класса интеллигенции никак не влияет на его шансы случиться. Поскольку у режима есть договор только и исключительно с реальным населением (без любых посредников и институтов) и базой для этого договора является только и исключительно наличие в федеральном бюджете достаточных денег на выполнение раздутых социальных обязательств, то и отмена этого договора, когда нефть будет стоить дешевле $70–80, будет также происходить напрямую, без посредников, на улице. Эти события, конечно, выявят новых лидеров, руководителей и курс, а также выступят катализатором нового социального контракта. Но я, к сожалению, не вижу ясных шансов на то, чтобы эти лидеры и эти договоренности имели демократический децентрализованный уклон. Думаю, велик шанс на появление еще более сильной руки, которая подведет историческую черту и под неудачной эпохой рыночного, и под ошибочной эпохой силового капитализма. И начнет наводить порядок совсем уж государственного свойства.

В завершение приведу анекдот, которым завершился апрельский форум в Перми. «Вы собираетесь эмигрировать?» – «При первой возможности – нет».