Популярность «Пулково» - индикатор инвестиционной активности России
«В небе летит самолет Ленинград - Амстердам» - эти слова из песни известного российского музыкального коллектива я вспоминал сегодня неоднократно. И не случайно. В северной столице открывается очередной ежегодный Международный экономический форум, и так получается, что уже второй год подряд я лечу в Петербург из Эдинбурга, где как раз перед питерским слетом проходит конференция, посвященная фондам национального благосостояния, тоже ежегодная. Но если в прошлом году лететь в Петербург пришлось через Лондон и Ригу, что было не очень удобно и заняло целый день, то в этом году служба бронирования предложила сразу четыре довольно удобных варианта перелета всего с одной пересадкой на выбор, в том числе и через Амстердам. Похоже, новое «Пулково» действительно снова связало Петербург с Европой и мечтательные слова песни «Сплина» стали реальностью.
Экономистам свойственно делать глобальные выводы из частных ситуаций. Какой вывод можно сделать исходя из роста популярности аэропорта «Пулкова» кроме очевидного влияния произошедших в нем самом улучшений?
Конференция по суверенным фондам первый раз прошла весной 2008 г. по инициативе руководства Евросоюза. Кроме высокопоставленных европейских чиновников в ней участвовали и высокопоставленные официальные лица стран, имеющих такие фонды, в том числе и России (ее представлял бывший тогда заместителем министра финансов Дмитрий Панкин). В довольно камерной атмосфере обсуждался, по сути, один вопрос: что, как и когда государства – экспортеры сырья будут скупать в Европе при помощи своих фондов. Фонды эти росли тогда очень быстро, и Евросоюз, явно озабоченный риском бесконтрольного перехода бриллиантов из своей короны под контроль русских и арабов, пытался создать правила игры, которые, с одной стороны, не препятствовали бы притоку инвестиций, а с другой – давали бы возможность для определенного протекционизма.
Но грянул кризис, и в 2009 г. эта конференция не проводилась. А когда возобновилась в 2010 г., темы для обсуждения стали совсем другими. Говорить стали в основном о том, какой фонд лучше потратил свои накопления на финансирование расходов национальных правительств. Уровень участия ВИПов тоже сменился с политического на технократический.
В этом году стало окончательно ясно, что суверенные фонды, за исключением, возможно, китайского, никакой международной экспансии не планируют. Более того, некоторые из них, например российские, медленно, но верно исчезают, во всяком случае в пропорции к ВВП. Виной тому мягкая фискальная политика большинства стран – экспортеров нефти, которая сохраняется, несмотря на то что кризис вроде бы уже закончился, а цены на нефть снова на уровнях, близких к рекордным.
На фоне такого упадка роли государств на международном рынке прямых инвестиций особенно бросаются в глаза накачавшие мускулы реальные инвесторы из частного сектора, в том числе и российские. Об этом можно судить хотя бы по такому факту, что из-за загруженности ВПП в «Пулково», в том числе самолетами бизнес-авиации, мой самолет из Амстердама не мог приземлиться 40 минут.
И действительно, по данным российского платежного баланса, никогда еще прямые инвестиции из страны не были так велики (за весь прошлый год - $50,8 млрд, за I квартал 2011 г. - $11 млрд). Более того, по даным журнала FDI, уже около четверти всех международных прямых инвестиций осуществляется странами с переходной экономикой. В большинстве случаев, и уж точно в случае с Россией, это проекты частных компаний. Но велик и встречный поток – приток иностранных прямых инвестиций в Россию также достиг уровней, близких к докризисным рекордам.
О чем это все говорит? В первую очередь, наверное, о том, что Россия стала реальным игроком мирового рынка именно частного капитала, причем, как и положено полноценным игрокам, выступает и в роли реципиента, и в качестве донора. Вот и авиационная индустрия тоже, похоже, отреагировала на этот глобализационный рывок.