Мы завершаем публикацию тематических сценариев развития России на ближайшее десятилетие. У каждого из участников нашего проекта был свой взгляд на перспективы страны, и тем не менее нам удалось наметить некую общую канву. Ниже мы предлагаем читателю предварительные наброски интегральной картины: что ждет Россию в 10-е гг. XXI в.
Хронологически самая близкая предстоящая развилка – выборы 2012 г. Исходная установка: Владимир Путин и после 2012 г. остается российским лидером. Возможен вариант, что функции формального и реального лидера останутся разделенными. Этот сценарий представляется менее реалистичным, поскольку он затрудняет или даже блокирует возможности маневра в политической сфере, так что в дальнейшем мы будем исходить из того, что позиции формального и реального лидера будут вновь совмещены.
Следующая развилка – 2013–2014 гг. (или раньше), когда власть будет вынуждена перестраивать социальную политику, сокращая расходы в соответствии с экономическими возможностями государства. В результате будут перестраиваться и отношения власти с обществом. На этом этапе развитие может идти тремя путями: умеренная модернизация; стагнация с элементами политической модернизации; усиление авторитарных тенденций (авторитаризация).
Третья развилка связана с выборным циклом 2016–2018 гг. Умеренная модернизация может продолжаться либо оставаясь под контролем правящих элит, либо по-горбачевски – с выходом процесса из-под контроля. Стагнация через экономические и политические кризисы переходит либо в умеренную модернизацию, либо в авторитаризацию.
В итоге получаем три базовых сценария.
1. Умеренная модернизация предполагает сохранение в целом существующей политической системы с усилением самостоятельности политических партий, включая превращение «Единой России» в реальную партию власти. Это приведет к усилению политической конкуренции с вероятностью реполитизации и активизации политического участия и вернет страну примерно к ситуации 2002–2003 гг. Восстанавливаются и элементы федерализма, включая прямые выборы глав регионов и превращение верхней палаты Федерального собрания в действенный орган регионального представительства. В экономике роль государства приобретает более рыночный характер. Умеренность данного сценария вовсе не исключает вероятность кризиса: причиной может стать неравномерность движения по каждому из направлений перемен, а также нарастание противоречий между ними. На этом пути можно ожидать как корректировки элементов системы внутри сценария умеренной модернизации, так и перехода к ускоренной модернизации или к усилению авторитарных тенденций.
2. Ускоренная модернизация предполагает полноценный федерализм, полноценную двухпартийную систему, реальное разделение властей, в частности парламентский контроль за деятельностью правительства, включая контроль за силовыми структурами. На этом пути высока вероятность кризисов; некоторые из них могут сделать систему сильнее, другие – повернуть ее в сторону большей авторитарности.
3. Авторитаризация означает усиление персоналистских элементов в политической системе, окончательное превращение выборов в ритуал демонстрации лояльности, а также завершение перехода к «полуторапартийности». Возможные меры: укрупнение регионов или превращение федеральных округов в полноценный этаж управления; укрупнение различных властных вертикалей с усилением силовых структур; создание «политбюро» для согласования интересов основных кланов. В экономике все большее пространство занимают госкорпорации и частный бизнес, полностью зависимый от властных элит. В подобном сценарии кризисы и конфликты связаны с трениями между элитными кланами и корпорациями, с неравномерным развитием, а также с дальнейшим падением эффективности и нарастанием неадекватности в ответ на внешние вызовы.
Внутри трех базовых сценариев могут реализоваться более частные – под влиянием внешних обстоятельств (главнейшим остается колебание цен на нефть), факторов риска, сбоев в системе из-за неудачных управленческих решений и/или непредвиденных обстоятельств. Мы попытались обрисовать несколько сценарных возможностей, которые могут реализовываться как отдельно, так и в различных сочетаниях.
«Россия без Путина». Устойчивость системы можно оценить путем мысленного эксперимента с заменой ключевых игроков. Например, уход с политической сцены или резкое ослабление Владимира Путина с обвальным падением рейтинга способны привести к резкой дестабилизации. В сущности, это сценарий внутриэлитной борьбы за власть в условиях слабой институционализации, как после смерти Сталина.
«Дестабилизация у соседей». Большинство окружающих Россию постсоветских режимов носит персоналистский характер, а значит, в любом из них уход лидера почти неизбежно ведет к дестабилизации. Передача власти в странах Центральной Азии сопряжена с риском гражданских войн и гуманитарных катастроф, что создает прямые угрозы для России, а также повышает риск конфронтации как с Западом, так и с Китаем.
«Мягкий распад». Толчком может послужить не сецессионизм, а сверхцентрализация с претензией центра осуществлять функции, которые находятся за пределами его реальных возможностей. Речь идет о фактическом выходе части регионов из единого правового и управленческого пространства с перспективой реального распада, федерализации или (с изменением внешней рамки) рецентрализации. Серьезный риск представляет распространение чеченской модели на другие регионы – главным образом, на территорию Северного Кавказа, в частности в форме экспансии самой Чечни.
«Раскол элит». Раскол, особенно с ослаблением арбитра, весьма вероятен, в том числе и в результате сокращения рентного пирога, который делят между собой бизнес-политические кланы. Это тоже распад, но не территориальный, а корпоративно-ведомственный. Следствием раскола элит может быть победа одних элитных групп над другими или закрепление модели корпоративного государства.
«Локальный кризис, перерастающий в общенациональный». Жесткая и недостаточно продуманная политика центра может привести к дестабилизации в любом регионе, включая Москву. Потенциально любой локальный кризис, и особенно развитие нескольких кризисов одновременно, может привести к потрясениям общенационального масштаба.
«Третья кавказская война». Для серьезного обострения на Кавказе слишком много причин: персонификация власти – и федеральной, и региональной (особенно в Чечне), – отчего хрупкий северокавказский мир оказывается заложником лидеров и отношений между ними. Проект Олимпийских игр в Сочи в 2014 г. требует опоры на местные элиты с целью стабильности сейчас в ущерб модернизационной стратегии на будущее; между тем власть местных политических кланов ведет к архаизации управления, а в сочетании с «декоренизацией» силовых элит это чревато взрывом. Если взрыва удастся избежать, серьезным риском дестабилизации станет неизбежное сокращение федеральных субсидий после финансовой накачки в преддверии Олимпиады. Наконец, возможно перерастание нынешней вялотекущей гражданской войны в войну антиколониальную.
«Националистический поворот». Национализм может спонтанно нарастать снизу и/или стать политической картой, разыгрываемой властью. Причиной укрепления националистических сил могут стать более свободные выборы. Еще один очевидный фактор риска – обострение на Кавказе с окончательным выдавливанием оттуда русских. Тенденция превращения России в национальное государство, аналогичные процессы в ряде этнических республик создают условия для борьбы национализмов.
«Европейский выбор». Этот сценарий может реализовываться только сверху и, скорее всего, вследствие неблагоприятной экономической конъюнктуры или резкого осложнения отношений с Китаем. Сближение с Европой может подталкивать Россию к масштабной политической реформе в самых разных сферах, а также способствовать усилению националистических настроений.
«Революция блогеров». Стихийная лавинообразная реакция урбанизированной части населения на неловкие действия властей, скажем в отношении блогера Алексея Навального, или на попытки ограничить доступ к интернету, социальным сетям. Подобное развитие событий – скорее триггер или детонатор, чем самостоятельный сценарий.
Возможно, резких поворотов удастся избежать и возобладает инерционное развитие. Однако если рассматривать инерцию не как экстраполяцию линейных трендов последних лет, а как циклические колебания двух последних десятилетий, то в 2013–2015 гг. можно ожидать смену модели взаимоотношений государства и граждан, центра и регионов. С кризисом 2008 г. страна уже вступила в полосу перемен, которые пока колоссальными усилиями правительства удавалось несколько замедлить, но это лишь временная отсрочка.