Российские банки развиваются по законам броуновского движения

Чуть больше недели назад произошло важное событие, оставшееся практически незамеченным прессой и аналитиками - правительство в третий раз за десятилетие одобрило проект стратегии развития банковского сектора России до 2015 г. Казалось бы, самое время подвести промежуточные итоги, задаться вопросом: выполнены ли задачи, которые ставились двумя предшествующими стратегиями (2001 и 2005 гг.)?

Однако публичного обсуждения результатов не состоялось. Вряд ли им можно считать произнесенную министром финансов Алексеем Кудриным фразу о достижении прогнозных цифр по уровню банковских активов, капитала и кредитов. Ведь в прошлой стратегии, как и в нынешней, эти цифры были индикативными, они не увязывались с решением конкретных задач. Кроме того, эти цифры по существу были инерционным прогнозом, продолжавшим уже сложившиеся тренды системы.

Попробуем восполнить пробел и подвести итоги самостоятельно.

В предыдущей стратегии (принятой в 2005 г.) ставилась задача «формирования конкурентоспособного российского банковского сектора, способного развиваться на собственной основе, быть эффективным инструментом обеспечения устойчивого экономического роста». Бегло посмотрим на достигнутые результаты.

1. В 2005-2008 гг., имея весьма высокий, по международным меркам, уровень сбережений в ВВП (порядка 30%), Россия умудрилась стать одним из крупнейших среди развивающихся стран импортеров долгового капитала. В среднем около 40% всех потребностей российских компаний в заимствованиях покрывалось за счет привлечения ресурсов за рубежом. Деньги, полученные предприятиями от экспортных сверхдоходов, копились на банковских счетах, но финансовый сектор не справлялся с функцией перераспределения этих средств потенциальным заемщикам. В результате, эту функцию «посредника» взял на себя внешний мир.

2. Вклад ссуд и займов, привлекаемых на внутреннем рынке, в финансирование предприятиями капитальных вложений, как был, так и остался весьма незначительным: 7,5% в 2006 г., 10,1% - в 2008 г. и те же 7,5% (!) - по итогам трех кварталов 2010 г.

3. Согласно данным ежегодного рейтинга глобальной конкурентоспособности Всемирного экономического форума (global competitiveness report), низкая доступность финансирования была и остается вторым по значимости препятствием для ведения бизнеса в России. Причем с большим отрывом от последующих преград.

Да, еще один момент. Удивительно, но каждый раз в конце периода реализации очередной стратегии банковский сектор сталкивался с кризисом (локальный кризис 2004 г., системный - 2008 г.). И это нельзя списать только на совпадение – по крайней мере, в части кризиса-2008. Тогда проблемы с высоким внешним долгом компаний (читай – с недостаточной конкурентоспособностью российских кредиторов в предшествующий период) сыграли далеко не последнюю роль.

О чем говорит простейший анализ результатов?

О том, что растворенная в пространных текстах задача формирования конкурентоспособного (то есть успешно выигрывающего борьбу за заемщика и клиента) национального банковского сектора, способного сгладить влияние внешних кризисов на экономику и создать одно из необходимых условий для ее технологической модернизации - доступность «длинных» заимствований для финансирования капитальных вложений предприятий, разом не решается.

А если мы почитаем тексты «стратегий», включая последнюю, то увидим, что, собственно, и стратегии ее решения нет. Не предложено критериев (в том числе количественных), на основании которых можно было бы впоследствии судить о том, стал ли отечественный банковский сектор конкурентоспособным или нет. Содержащийся в текстах анализ причин низкой конкурентоспособности слабо связан с предлагаемыми направлениями действий. И в целом эти документы больше похожи на манифесты броуновского движения, чем на стратегии.

Конечно, категорически нельзя сказать, что все действия, предусмотренные стратегиями и реализованные после их принятия, были бесполезны. Но все они, по большому счету, решали другие задачи. Доступность банковских услуг, устойчивость банковского сектора, создание системы кредитных бюро, переход к содержательному надзору за банками, усиление борьбы с отмыванием денег и «надуванием» банковского капитала – все это, несомненно, были необходимые и полезные шаги. Но только они не повысили конкурентоспособность российского банковского сектора. (Важное исключение – создание системы страхования вкладов).

Почему так происходит? Думаю, основных причин три.

Первая – общественно-политическая. Доступность банковских услуг и устойчивость банков – темы, ощутимо волнующие «электорат». Здесь вам и вопросы регулирования комиссий по потребительскому кредиту, и возврата ресурсов, оставшихся на депозите в разорившемся банке. А способность российского банковского сектора предоставлять и привлекать средства на условиях, сопоставимых с зарубежными конкурентами (хотя бы на своем «домашнем» рынке) – тема, по большому счету, волнующая только самих банкиров. Мало кто из «простых людей» видит связь между этой способностью и кризисами, периодически поражающими наш кредитный рынок и банковскую систему.

Вторая причина – финансовая. Повышение конкурентоспособности в любом секторе, и финансовый не исключение, требует не только совершенствования регулирования, но и инвестиций (в том числе частно-государственных) в расшивку «узких мест». Такие вливания в свое время осуществляли немецкий банк развития KfW, поддерживавший становление банковской системы Западного Берлина, и бразильский банк развития BNDES для развития внутреннего рынка корпоративных облигаций.

В России, с ее распыленной банковской системой, очень могли бы оказаться востребованными усилия ВЭБа по становлению внутреннего рынка синдицированных кредитов. Тем более что поддержка создания кредитных синдикаций – это распространенная практика для банков развития многих стран. Такой рынок позволял бы объединять разрозненные ресурсы небольших российских банков для кредитования крупных российских компаний. Однако у нас сама мысль об инвестировании в развитие определенных рынков, являющихся «узким местом» в финансовом секторе, похоже, кажется крамольной.

Третья причина – административно-инструментальная. Низкая конкурентоспособность российских банков в основном обусловлена низким качеством ресурсов, на которых он работает. Речь идет в первую очередь о краткосрочности привлекаемых на внутреннем рынке денег. Сейчас около 60% остатков на счетах и депозитах – средства сроком до года, а средства свыше трех лет – около 5%. Данный фактор не может быть быстро устранен. Ущербная структура привлеченных ресурсов – следствие тяжелой и длинной истории разнообразных шоков, пережитых российским вкладчиком.

Однако ситуация не безнадежна. Ведь если качество ресурса низкое, его можно «переработать». Инструментом, который способен трансформировать короткие средства, аккумулируемые банками, в длинные займы российским компаниям, мог бы стать рынок долгосрочных корпоративных облигаций. Ведь, в отличие от кредитов, облигации – это инструмент, который банки могут и не держать на своем балансе до погашения. В случае возникновения у банка разрыва ликвидности из-за списания средств клиентов и вкладчиков, этот инструмент легко можно реализовать на рынке.

Сейчас внутренний рынок корпоративных облигаций достаточно развит, но он недостаточно долгосрочен. Средние сроки до погашения - вдвое ниже, чем у еврооблигаций тех же российских эмитентов. Плюс распространенная практика встроенных оферт на досрочное погашение.

В отличие от структуры вкладов, такую ситуацию можно более или менее быстро изменить. Но для этого требуется координация нескольких разных политик – денежно-кредитной (рефинансирование ЦБ под залог долгосрочных корпоративных облигаций), развития финансового рынка и развития банковского сектора.

Похоже, на это у регуляторов нет сил.