В отставку уходят два наиболее принципиальных судьи Конституционного суда
Судья Конституционного суда Анатолий Кононов, один из пяти работающих в суде с момента его создания в октябре 1991 г., покидает свой пост. Неизвестно, сохранит ли должность еще один судья КС, Владимир Ярославцев. Оба судьи подверглись порицанию коллег за резкие высказывания в интервью российским и зарубежным СМИ: Ярославцев назвал нынешнее состояние отечественной судебной системы «руинами правосудия», Кононов оценил замену избрания главы КС и его заместителей их назначением по представлению президента (соответствующие поправки в закон «О Конституционном суде» приняты в июне 2009 г.) как «неуважительную и недемократичную» процедуру.
Это была лишь последняя капля: обоих судей подвергли остракизму, что называется, «по совокупности заслуг». За последние пять лет Кононов высказал 15 «особых мнений», отличающихся от официальных трактовок Конституционного суда. Особое мнение судьи – норма закона о КС, его в 2004–2009 гг. высказывали 10 судей. Но Кононов – не только чемпион по числу таких мнений. Он высказывал собственную, отличную от мнения Кремля и силовиков точку зрения по вопросам, которые были принципиально важны для них. Вместе с Ярославцевым Кононов посчитал в декабре 2005 г. отмену прямых выборов губернаторов противоречащей Конституции. В этом году он назвал неправильным отказ высшей судебной инстанции принять жалобы Михаила Ходорковского на нормы статей Уголовного кодекса о мошенничестве и растрате, а журналиста Натальи Морарь – на закон «О порядке въезда и выезда в Российскую Федерацию».
Председатель КС Валерий Зорькин, выдвигая официальную версию об отставке Кононова «по состоянию здоровья», вероятно, сам того не желая, верно отразил общее отношение власти к суду. Отношение, при котором особое мнение судьи и, если смотреть шире, стремление людей в мантии к независимости во взглядах и решениях считается болезнью, требующей немедленного лечения. Вплоть до хирургического вмешательства. Вспомним, что два года назад Верховный суд покинули сразу два заместителя председателя – Владимир Радченко и Виктор Жуйков. Официальные причины их отставки не могли завуалировать того, что оба не стеснялись высказывать собственное мнение, которое не совпадало с официальной позицией. Радченко был одним из инициаторов создания административных судов, в которых граждане могли бы без излишних проволочек решать свои споры с чиновниками.
Жуйков публично высказался против возможного переезда суда в Петербург. Наконец, оба демонстративно покинули зал заседания президиума ВС, который в 2004 г. снял с выборов губернатора Псковской области оппозиционного кандидата Михаила Хоронена.
Истории, подобные отставкам Кононова, Радченко и Жуйкова, ясно показывают служителям Фемиды границы их независимости. Они демонстрируют, что даже судьи высших судов могут лишиться мантии, если ставят закон и право выше интересов исполнительной власти и мнения первых лиц. Что уж говорить о регионах, где местные чиновники и силовики нередко относятся к суду примерно так же, как синьор Помидор в сказке Джанни Родари к адвокату Горошку: «Ну, ежели с дипломом и званием, так, стало быть, вы подтвердите, что я прав. А затем можете убираться восвояси». Сами чиновники при этом могут дискредитировать судей и не нести за это ответственности. Главный санитарный врач Геннадий Онищенко, обвинивший судью Останкинского суда Москвы Светлану Михалину в «тенденциозном и небескорыстном» рассмотрении дела об аресте партии грузинского вина, не понес никакого наказания. Не получили правовой оценки и многочисленные эскапады московского мэра Юрия Лужкова в адрес арбитражных судов, решавших дела не в пользу столичных властей.
Президент и его кадровики должны понимать: если они и дальше будут допускать отставки судей по подобным причинам, то о независимости суда, справедливом разрешении споров и, следовательно, надежной защите собственности придется забыть.