Правила игры: Пора на выход
В начале августа на встрече в Шанхае президент Казахстана Нурсултан Назарбаев заявил, что президенту России следует избираться на третий срок. Те обозреватели, которые, как и я, уверены, что дело у нас в стране идет так или иначе к третьему сроку президента Путина, могли увидеть в этом очередной сигнал, оправдывающий их ожидания. Однако Назарбаев сказал это вовсе не потому, что хотел вмешаться во внутреннюю политику России: он решает свои собственные проблемы.
Формально у Назарбаева нет никаких проблем. На прошлой неделе в Казахстане состоялись выборы: теперь в парламенте будет только одна партия, возглавляемая самим президентом. Еще предыдущий парламент дал Назарбаеву возможность оставаться у власти пожизненно. Опыт ХХ в. подсказывает, что в полу- и недодемократиях (а Казахстан уже не удовлетворяет и самым мягким критериям демократичности) президенты, сохранившие к концу срока достаточно популярности, чтобы остаться у власти, остаются столько, сколько могут. Но тут начинаются проблемы. Если бы Назарбаев был жестоким диктатором, дальнейший план действий был бы ясен: держаться за власть до последней возможности, а потом спасаться бегством за границу. Сложнее приходится диктаторам “мягким” – тем, которые удерживают власть, не ограничивая, например, право граждан на выезд, и вообще не вмешиваются в частную, неполитическую жизнь. Проблема в том, что, когда возраст и усталость берут свое, политическая логика заставляет их ужесточать режим. При этом им все больше приходится опираться на несменяемый круг ближайших соратников (в случае Назарбаева – в том числе и на родственников), все более лояльных и все менее компетентных – именно они более всего заинтересованы в сохранении власти лидера. Но ужесточение режима существенно повышает риск того, что его смена будет насильственной.
Все современные лидеры, а диктаторы особенно, хотели бы походить на Дэн Сяопина, который, постепенно покидая официальные посты в китайской иерархии, до самой смерти сохранял политическое влияние. Такой результат повторить трудно, но можно хотя бы попытаться обеспечить себе относительно спокойную старость в родной стране. Именно поэтому ливийский лидер Муамар Каддафи ищет способ “дивестировать” свою диктатуру, собирая рекомендации политологов и экономистов со всего мира, а пакистанский диктатор Мушарраф ведет переговоры с изгнанными им лидерами оппозиции.
В каком-то смысле задача Назарбаева упрощается тем, что в Казахстане нет никаких влиятельных политических движений, кроме партии власти, и нет сильных политических фигур. Уход Назарбаева приведет к власти политическую конструкцию без единого лидера – что-то подобное произошло в 1964 г. в России, когда политические соперники из Политбюро объединились, чтобы сместить Хрущева. Тогда только через 10 лет определилось, кто является безусловным лидером. Точно так же сейчас уход Назарбаева мог бы позволить Нуртаю Абыкаеву, послу Казахстана в России, Имамали Тасмагамбетову, мэру Алма-Аты, и Касым-Жокарту Токаеву, спикеру сената, поделить посты президента, премьера и т. п.
Конечно, президенты редко оставляют власть по совету колумнистов. Но это не так глупо, если на стороне колумниста история. В конце концов, суть примера Дэн Сяопина не в том, что он сохранил власть, уходя, а в том, что ушел.