Анна Меликян: «В кино хорошо, можно уходить от реальности в фантазии, никто тебя не обижает»

Анна Меликян – одна из немногих женщин-режиссеров в современной России. В интервью она говорит, что режиссер не женская профессия – нужны стальные нервы, крепкое здоровье и куча времени. Но сама Меликян отлично справляется. С детства она увлекала окружающих, рассказывая истории, да и сама предпочитала жить фантазиями. В 17 лет переехала из Еревана в Москву и стала работать на телевидении, писать сценарии для рекламных роликов и новогодних огоньков. 10 лет назад ее второй полнометражный фильм «Русалка» с Марией Шалаевой и Евгением Цыгановым про девушку-аутистку, которая пытается обрести счастье в агрессивной столице, получил приз за лучшую режиссуру на фестивале «Сандэнс», премию ФИПРЕССИ в Берлине, а в 2008 г. даже представлял Россию на «Оскаре». После этого американский журнал о кино Variety включил Меликян в десятку самых перспективных режиссеров мира. Во время съемок «Русалки» она была беременна дочкой Сашей, а Москва в ее фильме выглядела неприветливым мегаполисом, в котором одинокий маленький человек общается не с людьми, а с плакатами.

С тех пор многое изменилось. Теперь Меликян возглавляет кинокомпанию «Магнум», которая занимается производством фильмов и телесериалов и сама помогает пристраивать сценарии. За фильм «Про любовь» в 2015 г. режиссер Анна Меликян получила Гран-при и приз жюри кинопрокатчиков на «Кинотавре», премию «Золотой орел», а этим летом на ММКФ Анне вручили приз мэра «За создание образа Москвы в киноискусстве» и грант в 50 млн руб. Москва заметно похорошела в ее картинах, стала дружелюбнее, в фильмах Меликян без долгих раздумий соглашаются сниматься самые востребованные артисты: Рената Литвинова, Владимир Машков, Федор Бондарчук, Анна Михалкова, Ингеборга Дапкунайте и даже Джон Малкович. Но она не зазнается, а, напротив, считает себя учеником и преподавать пока не решается.

Первого сентября на экраны выйдет фильм «Про любовь. Только для взрослых», а режиссер, продюсер и автор идеи Меликян поведет десятилетнюю дочь в школу. На этот раз она взяла себе в помощники сразу нескольких режиссеров, в числе которых Резо Гигинеишвили. С ними она поделилась своими идеями и дала полную свободу творчества, а сама выступила в роли продюсера. Так что в картине из пяти новелл будет сразу несколько точек зрения, в том числе и мужских. Меликян не строит глобальных планов на жизнь, предпочитает действовать по ситуации, а в будущее – на технологии и виртуальность – смотрит с оптимизмом. Как истинный романтик, она верит, что кино способно изменить жизнь, а настоящая любовь будет востребована всегда. Но Меликян убеждена, что любовь – к человеку, городу, государству – все-таки нужно заслужить.

– Нет, не ставили, просто это называется словом «любовь», когда ты любишь – не важно что: человека, город, – ты видишь только хорошее.

– Вы знаете, если бы с людьми как-то считались, рассказывали им, каким образом происходит перепроектировка города, показывали план, то, может, было бы меньше недовольных, а так мы только видим, что каждый год перекладывают плитку, и поэтому раздражение масс совершенно естественно. Но мне кажется, человек привыкает ко всему, и мы уже и к перекопанному городу летом привыкли, и говорим: зато лето, зато солнце, нам вообще мало надо для счастья, и мы очень терпеливые.

Москва действительно не самый удобный для житья город. Зато здесь лучшие в мире люди. Я это поняла сразу, как приехала сюда в 17 лет. И до сих пор испытываю те же ощущения. Это город, в котором ты можешь выйти на улицу, вдруг с кем-то столкнуться, и этот кто-то тебя удивит. А для меня это очень ценно, потому что в последнее время мало кто удивляет. В Москве это до сих пор встречается. В этом городе не скучно, здесь на улицах случаются чудеса. А так... Куда-нибудь поедешь в Европу... Не знаю, я там не живу. Наверное, если жить в Европе, если это твой родной город – ты ходишь по Парижу, и для тебя это тоже город чудес. Для меня – нет, для меня Москва – город чудес.

– Я считаю, да. Мы же, когда снимали, не знали об этом призе. Это было абсолютно бескорыстно. А вот что сейчас будет... Я уже предвижу, как в каждом фильме появится панорама Москвы. И это будет уже смешно, сразу будет видно, где стояла корыстная цель – показать красиво Москву.

– Потому что это кино про тебя, это не какая-то выдуманная романтическая комедия про непонятных персонажей, сказочные отношения. Здесь ты смотришь и узнаешь себя, это очень важный момент в фильме. Ситуации должны быть узнаваемыми, поэтому и город не вымышленный, а Москва, в которой мы живем вместе с персонажами. Мы даже все рестораны обозначили в фильме реальные, без всякого product placement, потому что нам было важно показать знакомые всем зрителям места, где они бывают каждый день.

Я не считаю себя каким-то творцом, который должен обязательно плюнуть в вечность. Я вообще к себе отношусь спокойно очень и к тому, чем я занимаюсь, – тоже. Я просто живу, хожу по улицам, что-то придумываю, через эти фантазии пытаюсь осмыслить что-то важное для себя, потом оказывается, что это интересно не только мне, но и многим. Как-то так это устроено.

Проекты бывают разные, в этом проекте заложено то, что он очень быстрый, не вымученный, и мы его так и сняли, быстро. Собрались, придумали, сделали, сняли. И все равно что-то устарело по пути. Год назад, к примеру, если припоминаете, был всплеск охоты за покемонами. Я сказала: «Ну вы что, мы должны идти в ногу со временем». И мы сделали везде графику с покемонами. У нас даже остались в кадре дети, которые бегут за ними с телефонами. Только теперь уже нет этих покемонов – устаревшее явление, и мы их тоже убрали. Так что куда бегут дети – теперь для зрителя загадка.

– Нет, потому что это не мода, это потребность человека. И пока он человек, всегда будет стремиться к любви. Хорошо ли, плохо ли ему, человеку всегда хочется жить не одному. Он ощущает себя полным, только обретя другого человека.

– Слушайте, должно быть разное кино. Байопики – это тоже хорошо, человек должен знать свою историю. Потому что история повторяется, как мы знаем.

– Я не согласна. Материал для байопика проще проанализировать, потому что это уже пройденная, законченная история. А законченное всегда проще увидеть целиком и подытожить. Мы же снимаем про то, в чем сами живем ежедневно, и до конца не знаем, куда все это приведет. Например, надвигающаяся на нас виртуальная жизнь, которую все ощущают, но никто о ней ничего толком не знает. Не так просто пытаться про это рассказывать в кино.

– Я – за, мир меняется, и человек приспосабливается к этим изменениям, пытается в них разобраться. Технологии дают много новых возможностей. Мне, как режиссеру, интересно представлять, куда это нас заведет. Потому что в кино, на мой взгляд, сейчас эта тема вообще не охвачена.

– Да как-то вот начала... С детства в фантазиях жила, совершенно не понимая, куда это заведет. Когда ты ребенок, ты не отдаешь себя отчета – просто так живешь. А потом эта тропинка вывела к кино, и оказалось – вот же оно, это место, где все так живут. Видимо, это был естественный путь человека, который привык обитать в фантазийном мире. В кино хорошо, можно уходить от реальности в фантазии, никто тебя не обижает – тут ты сам все придумываешь. А если вдруг кто-то обидит в фантазийном мире, ты его – хлоп!

– Не важно, это твои фантазии, значит, тебе в них хорошо, ты ими управляешь. Ты не всегда можешь управлять своей жизнью. Хотя, конечно, есть теории.

– Ну, фаталистка – громко сказано. Я верю, что от человека зависит очень многое. Но определенно есть какой-то предначертанный путь. Я верю и в то, что ты можешь его менять. Воля человеческая значит очень много, человек – это не безвольное животное. Иначе бы он никому не был нужен. То есть ты родился, у тебя уже есть определенная судьба, и в, принципе, ты отрабатываешь программу – можешь больше не утруждаться. Это не так. Я думаю, что у человека есть свободная воля и он все-таки может влиять на процесс.

– Я думаю, то, что я сказала, касается всего. Не надо разделять: любовь, работа, карьера – в целом жизнь. Есть, наверное, какая-то предрасположенность, предначертанность, но ты можешь на это влиять. Во всяком случае, ты должен пытаться, не жить жизнью безвольной коровы.

– Конечно. На вас кино никогда не влияло?

– Так это и есть первый шаг, чтобы поменять жизнь. Мы иногда даже не задумываемся, когда принимаем судьбоносные решения, где был первый щелчок. А если начать отматывать пленку и вспоминать, выясняется, что это какая-то мелочь: фраза в книге, сцена в фильме. Она-то и запускает в нас сложнейшие механизмы, которые могут сработать через полгода, через год. В этом и есть сила искусства.

– Прямое. Только кино не диктует в лоб: иди встань, возьми цветок, поставь его на подоконник. Но что-то отпечаталось на подкорке, и ты подумал спустя какое-то время: почему бы не поставить цветок?

– Конечно, таких очень много. Половина ВГИКа – это люди, которых впечатлил какой-то фильм. Особенно раньше, как человек должен был понять, что он хочет стать режиссером? Только посмотрев фильм или прочитав биографию. Это сейчас все снимают видео на телефон и могут понять, нравится им это или нет.

– У меня не было какого-то одного фильма, который бы привел меня в кино. Нет каких-то ориентиров. Каждый раз разные задачи. Бывает, ты начинаешь кино и смотришь что-то определенное, читаешь, лезешь куда-то. Не бывает такого, что перед каждым фильмом пересматриваешь Феллини.

– Ну слушайте, такой задачи у меня, конечно, нет, особенно в этом фильме, потому что это мой продюсерский, коммерческий проект. Но так или иначе, поскольку я автор сценария, все равно в этом варюсь. Где-то транслирую свои мысли, не через всех персонажей, но через некоторых. Даже в отборе материала: ты же изучаешь огромное количество литературы и берешь себе в фильм то, на что у тебя откликается. Это уже личное, через себя пропущенное, то, что близко мне. Взялся бы другой человек писать сценарий – у него был бы совсем другой фильм про любовь.

– То, что японцы неровно дышат к русской культуре, – это известный факт. Нам было прикольно схлестнуть русскую девушку, косплеершу, Машу Шалаеву, которая мечтает, ищет правду где-то в японских мультиках, и японку, которая приехала за правдой в Россию. Это история про то, что человек всегда ищет правду не там, где он есть. Тебе кажется, что это где-то в другом месте. Что ты здесь родился, а это все не то. Вот если бы ты родился в Техасе или в Венеции... Сейчас бы сидел на берегу моря. А ты вот здесь, на МКАД, в пробке. Всегда есть страна, где лучше. Вот про что эта история.

– А что такое патриотизм?

– Тогда – да. Безусловно. Мне кажется, это понятно по моим фильмам. Просто я никогда этого не говорю, потому что это такие пафосные слова – я их терпеть не могу. Зачем об этом все время кричать. Это либо есть, либо нет.

– Она, конечно, нужна, но в том формате, в котором она есть, думаешь: была бы возможность отказаться – проще было бы отказаться. Но пока такой возможности нет.

– Несерьезная сумма потому что. И тебе от нее легче не становится. У тебя нет ощущения, что тебя поддержало государство и теперь у тебя есть поддержка, ты можешь что-то еще где-то найти и снять кино. На самом деле ты даже не чувствуешь этой суммы.

– Сейчас уже не так много, потому что мы сконцентрировались на сериалах. И если это не какие-то мои знакомые, которые попросили почитать сценарий, я даже не беру, потому что не знаю, как их реализовать в финансовом плане.

– Меня зовут, но я пока отказываюсь. Я себя чувствую учеником, мне все время самой хочется куда-то пойти послушать лекции. Сегодня вот заказала в интернете книгу про режиссуру, подумала: «Что-то давно я ничего такого не читала». Я очень ответственный человек и понимаю, что это, во-первых, сразу займет много времени, а во-вторых, это большая ответственность. Я пока не готова.

– При той системе, которая существует, в принципе, да. Потому что сегодня очень тяжело снимать кино. Непонятно, куда эти молодые ребята могут пойти. Авторское кино совершенно прикрылось, и они потерянные. Вроде есть талантливые ребята, у них есть какие-то сценарии – они же ко мне приходят, но я не знаю, что им посоветовать, где взять деньги, это правда. Авторские проекты сейчас никому не нужны. Все хотят сериалы, а молодым хочется самовыражаться.

– Не знаю, я не сижу в этих комиссиях. Знаете, я режиссер, человек маленький, я снимаю кино. Как это устроено, я не знаю и, если честно, не хочу знать. Я поняла, что я совершенно асоциальна, ни в какие организации не вхожу, ничего не понимаю. Мне нравится придумывать миры, снимать их, и все. Ничего больше не хочу. Пусть что-нибудь такое сделают, чтобы хорошее кино собирало деньги, а я буду радоваться. Ну а что? Должно быть разделение труда, не обязательно же всем во всем разбираться. Мне кажется, мне надо хорошо снимать кино, это то, чем я должна заниматься.