Борьба за демократию далека от завершения

Апологеты политической свободы бьют тревогу: по всему миру наблюдается глобальный упадок демократии. Об этом, в частности, свидетельствует опубликованный в конце января очередной доклад Freedom House о состоянии политических прав и гражданских свобод в мире. Хотя устойчивый негативный тренд наблюдался с 2005 г., 2014-й оказался особенно мрачным: уровни свобод снизились в 61 стране, а выросли всего в 33. Число стран, ставших в 2014 г. более свободными, с 2005 г. не было столь маленьким.

Методология Freedom House часто вызывает у специалистов критику. Это связано с несколько субъективным характером оценок, составляющих индекс. Freedom House оценивает поведение государств мира по критериям 1) политических прав (возможность свободного участия в выборе лидеров и принятии важных для общества решений) и 2) гражданских прав (свобода развивать мнения, институты и личную автономию от государства, независимость СМИ и надежную защиту прав меньшинств). Каждое из этих измерений оценивается по шкале от 1 (максимум) до 7. Но конкретные оценки бывают контринтуитивными. Так, политолог Дэниел Трейсман (UCLA) заметил, что в 2005-2009 гг. Freedom House приравняла уровень политических свобод в России к ОАЭ, что все же далеко от реальности.

Оценки разных индексов не всегда сходятся. По более грубому Индексу демократий-диктатур (он использует бинарную систему - страна оценивается как демократия или диктатура; демократическими считаются страны, где проводятся конкурентные выборы) число демократий в 2005-2008 гг. (последний доступный по этому индексу) увеличилось на 3 (а не снизилось, как у Freedom House). Впрочем, субъективностью оценок Freedom House можно пренебречь, если рассматривать их в динамике: если ошибки примерно одинаковы в течение всего периода измерений, временной тренд может отражать реальную динамику.

Чем же объясняется негативный тренд - снижение демократических свобод в мире? Демократизация никогда не была линейным процессом. По мысли Самуэля Хантингтона (The Third Wave: Democratization in the Late Twentieth Century), этот процесс состоял из трех длинных периодов (волн). Первая (1828-1926) началась с революций в США и Франции и привела к появлению демократии в 29 странах. Ее сменила обратная волна (1920-е - 1940-е), связанная с возникновением фашистских и коммунистических режимов. Вторая волна демократизации последовала за победой союзников во Второй мировой войне и деколонизацией, увеличившими число демократий до 36. Последовавший затем откат (1958-1970-е гг.) затронул в основном бывшие колонии. Третья и последняя волна демократизации (1974-1991) началась с либерализации стран Южной Европы и постепенно распространилась на Латинскую Америку, Азию и коммунистические страны; общее число демократий к 1994 г. достигло 72. Этому способствовало падение легитимности авторитарных систем, экономический рост 1960-х, увеличивший размер демократически ориентированного среднего класса, доктринальные изменения в католической церкви, сделавшие ее одним из проповедников либерализации, изменение политики Европы и США в направлении поддержки прав человека и демократии в мире и демонстрационный эффект снежного кома, способствовавший смене режима в разных странах по примеру успешных демократизаций. Может быть, сегодня мы наблюдаем очередной (третий, по Хантингтону) демократический откат?

Не факт. Как недавно показал в своем блоге политолог Джей Улфелдер, на самом деле число демократий с 2005 г. не упало, а выросло. Проблема снижения свобод, зафиксированная Freedom House, касается прежде всего ближневосточных и постсоветских стран, которые и девять лет назад не были особенно либеральными. Значит, дело не в том, что большое число стран перестало быть демократическими, а в том, что нелиберальные режимы стали сильнее закручивать гайки. В 2014 г., по Freedom House, из восьми стран Ближнего Востока лишь Тунис добился политической либерализации, в остальных свобод стало меньше. Но у этих семи стран и до 2014 г. были негативные показатели. Подобная динамика характерна также для Евразийского региона и Черной Африки. Россия, став несвободной страной уже в 2004 г., за следующие 10 лет спустилась еще ниже, с 5 до 6 баллов.

Но не все столь оптимистичны, как Улфелдер. В недавнем эссе «В упадке ли демократия?» Роберт Кейган, сотрудник Brookings Institution и CFR, винит в авторитарном тренде изменившееся отношение Запада к глобальному продвижению прав и свобод. С 1970-х гг. США играли большую роль в предотвращении военных переворотов в отношении молодых демократических правительств. Штаты вмешивались в естественный цикл этих стран, не давая им вернуться в привычную авторитарную колею. Но смысл этого вмешательства был не в прямом экспорте демократии, а в выполнении подстраховки, чтобы страны типа Филиппин, Колумбии и Панамы не свалились назад в авторитарную пропасть. Эта роль США обеспечила третьей волне демократизации беспрецедентный размах и продолжительность. Но сегодня демократические сверхдержавы отошли от этой практики. И США, и Западная Европа занимаются решением своих проблем. Нет склонности к продвижению демократии и у растущих демократий типа Бразилии, Индии и ЮАР.

Напротив, у мощных автократий - Китая и России - и ближневосточных теократий, мечтающих о создании нового халифата, - обнаружились силы и склонность влиять на международную систему. Региональное влияние этих стран формирует современный антидемократический откат. Журнал The Economist перечисляет радикальные и популистские партии Европы, имеющие, по слухам, прочные связи с Россией или финансируемые Кремлем: болгарская «Атака», греческая «Сириза», венгерский «Йоббик» (один из его членов - Бела Ковач был российским шпионом), французский Национальный фронт и проч. Политическая долговечность венгерского премьера Виктора Орбана, автора фразы «Демократия не обязана быть либеральной», занимающегося сворачиванием политических свобод в Венгрии, также отчасти связана с получаемыми им грантами из России.

Само по себе финансирование нелиберальных партий не было бы столь опасным, если бы авторитарная модель не становилась все более привлекательной и для части населения демократических стран. Как отмечает известный журналист и политолог Кристиан Кэрел, большинство людей не рассматривает демократию как конечную цель саму по себе. Для них она важна лишь как источник экономического роста, социальной справедливости и безопасности. Что бывает, если демократия не приносит этих результатов, продемонстрировал в декабре 2013 г. Таиланд, где тысячи людей вышли на улицы с требованиями заменить демократические выборы на неизбираемый народный совет. Десятилетия экономического прогресса в этой стране привели к резкому росту регионального и классового неравенства, что спровоцировало недовольство демократией. В Египте военный переворот против законно избранного правительства страны был поддержан большим числом сторонников. Россия также дает массу иллюстраций для этого тезиса. Это подмеченный Хантингтоном эффект снежного кома: новые демократии часто возникали «сверху», под давлением элит, не будучи осознанным выбором большинства. К политической либерализации и демократической консолидации многие из таких стран оказались не готовы.

Борьба за демократию далека от завершения: демократы оказались слабее, а диктаторы сильнее и умнее, чем представлялось предсказателям «конца истории» четверть века тому назад. Очередной виток этой истории разворачивается на наших глазах.

Автор - политолог, докторант Колумбийского университета (Нью-Йорк)