Сэр Джон Сойерс: Персона - Сэр Джон Сойерс, директор MI6

Место встречи - скромный итальянский ресторан Gustoso в центральном лондонском районе Пимлико. Бронирование на мое имя. Охрана - легкая до невидимости. Потягивая коктейль Virgin Mary, предвкушаю момент первого интервью c руководителем британской секретной разведывательной службы (MI6) за всю ее историю. В Gustoso подозрительно мало клиентов, и от слащавой итальянской музычки рассеивается внимание. Сэр Джон Сойерс практически незаметно усаживается в деревянное кресло справа от меня. 59-летний начальник британских разведчиков высок и элегантен, у него спортивная фигура, густая темная шевелюра с легкой проседью - типаж Пирса Броснана. После короткого обмена впечатлениями от летнего отдыха (его каникулы были прерваны казнью двух американских заложников, попавших в руки к исламистам) я задаю вопрос, который напрашивается сам собой: зачем ему этот ланч с интервью под запись? Я-то думал, что секретная разведывательная служба предпочитает оставаться секретной. «Она секретная, - отвечает сэр Джон. - Но важно, чтобы люди немного больше понимали, для чего необходима разведка... Всегда существовала презумпция, по которой внешняя разведка на стороне людей, но истории вроде той, что произошла с [бывшим сотрудником Агентства национальной безопасности США Эдвардом] Сноуденом, заставляют некоторых усомниться в этом. Я по-прежнему считаю, что у нас огромная поддержка, но в то же время громко звучат голоса критиков, вопрошающих, действительно ли мы необходимы».

Я предполагаю, что сэру Джону нравится жить в некоторой опасности - в 1996 г. он, например, лишился части сонной артерии из-за тяжелой горнолыжной травмы в Западной Вирджинии. Начальник разведки хмыкает: «Я бы не выбрал эту работу, если бы не был готов работать с риском, личным и профессиональным. MI6 - это рисковое занятие». Шпионы, по его словам, «нормальные человеческие существа, госслужащие, выполняющие наилучшую из возможных работ для нашей страны». Сэр Джон действительно кажется успокаивающе нормальным. На нем темный костюм, бело-голубая полосатая рубашка и бордово-синий галстук (подарок, как он позже признается, от индийской службы внешней разведки). Дикция уверенная, но не выдающая принадлежности к какому-либо классу. Его отец работал на Rolls-Royce, сэр Джон учился в начальной школе в Бате, а потом изучал физику и философию в Ноттингемском университете. До его назначения директором MI6 в 2009 г. большинство предшественников Сойерса заканчивали Оксфорд и Кембридж.

Сэр Джон говорит, что в Ноттингеме его пригласили на работу в министерство иностранных дел: «Думаю, так получилось потому, что мне довелось познакомиться с контактами в MI6, так как я был секретарем студенческого самоуправления в течение года. У студсовета были контакты по всему университету, так что у меня были знакомые во всем руководящем составе. Конечно, никогда не думал, что кто-то из них был связан с MI6... Я был довольно-таки удивлен».

Его первая работа под прикрытием началась в 1980 г. в Сане, столице Йемена. Она же была и последней. Безделье в грязных гостиничных номерах в ожидании контакта или закладки в тайник совсем не походило на то, что представлялось двадцатилетнему выпускнику: «Как я обнаружил, то, что мне на самом деле нравилось, - не столько оперативная работа, сколько идеи, политики и политика, и в каждую из этих сфер деятельности входил риск. Я нашел свою стезю на дипломатической службе».

Сойерс покинул MI6, присоединился к МИДу и стал стремительно продвигаться по служебной лестнице: Дамаск, Южная Африка, Вашингтон, Багдад и Нью-Йорк, где он с 2007 по 2009 г. проработал послом Великобритании в ООН. Закулисная служба в Лондоне, особенно в качестве личного секретаря Тони Блэра по внешней политике, свидетельствовала о том, что он привлек внимание мастеров политики. А в 2009 г. молодой министр иностранных дел Дэвид Миллибэнд рекомендовал его на пост С, как принято называть руководителя MI6 внутри ведомства. Традиционалисты, включая бывшего С, были расстроены тем, что главный пост достался кому-то извне.

Над нами нависает официантка. Сэр Джон тоже заказывает Virgin Mary, а также баклажан с пармезаном и красного морского карася со шпинатом. Я останавливаю выбор на картофельном супе с гренками и меч-рыбе.

Как же он отнесся к неприязни по случаю своего назначения? «Я ожидал отставок в офицерском составе... Некоторые говорили: «Мы не хотим, чтобы МИД поглотил MI6». А в МИДе, конечно, говорили: «Черт возьми, ну теперь-то MI6 точно поглотит МИД». Я думаю, что отчасти это объяснялось тем, что в MI6 была очень сильная корпоративная культура - и эта культура была ее сильной стороной».

Сэр Джон выражается дипломатично. Когда его назначили, MI6 еще приходила в себя после худшего кризиса со времен бегства британского двойного агента Кима Филби в Москву в разгар холодной войны. Спецслужбу, которой тогда руководил сэр Ричард Диэрлав, обвиняли в использовании поддельных разведывательных данных об оружии массового уничтожения для поддержки вторжения США в Ирак в 2003 г. Затем ее критиковали за соучастие в пытках подозреваемых в терроризме вместе с американскими следователями, в том числе из ЦРУ, - британская разведка это решительно опровергала.

«[MI6] находилась в невыгодном положении потому, что не была достаточно пористой. Она была в какой-то степени настроена защищаться против пришельцев извне», - говорит сэр Джон. За последние пять лет он сделал организацию более современной. Одним из его первых шагов на посту директора был заказ открытой планировки офисных пространств в штаб-квартире MI6, расположенной в постмодернистском зеленом здании на берегу Темзы в Воксхолле и известной как Леголэнд. Новый директор также продолжил работу своего непосредственного предшественника сэра Джона Скарлетта, который ввел неисполнительных директоров в наблюдательный совет спецслужбы. Два бывших судьи Верховного суда наблюдают за деятельностью MI6 так же, как и за MI5 (британская контрразведка) и GCHQ (центр правительственной связи, сверхсекретное агентство, занимающееся прослушкой). Эти комиссары в советах спецслужб регулярно мониторят использование прослушивания телефонных разговоров, разведывательных операций и разведданных, и у них есть доступ ко всем файлам.

Сэр Джон ведет себя как настоящий директор: он едва притронулся к своему баклажану, но когда официантка пытается забрать у него блюдо, то слышит в ответ вежливое, но твердое «не сейчас». Она уносит мою пустую тарелку из-под супа, который оказался мягким и успокаивающим на вкус. Мы возвращаемся к теме подотчетности спецслужб. Привнес ли Сноуден в вольную работу рыцарей плаща и кинжала бюрократический подход с проставлением галочек? Вовсе нет, настаивает директор MI6: «Если не делаешь эти правильные вещи, потом у тебя будут проблемы, и это может прикрыть твои возможности для оперативной работы. Я считаю внутренний контроль основным инструментом работы».

MI6, по его словам, сейчас гораздо легче работается с MI5 и GCHQ. Агенты внешней разведки и контрразведки могут работать вместе в Великобритании и за ее пределами. Разведка делится секретами, вместо того чтобы тотально их защищать. «Это потребовало изменений в культуре и менталитете руководства спецслужб», - говорит Сойерс.

Однако разоблачения Сноудена заметно осложнили жизнь разведчиков. Террористическая угроза для Великобритании возросла, а некоторые возможности спецслужбы снизились по той причине, что теперь враги лучше знают, как за ними следят, объясняет директор MI6. В ноябре прошлого года сэр Джон, пришедший вместе с руководителями MI5 и GCHQ на их первое публичное слушание в британском парламенте, провозгласил: «Ясно, что наши противники потирают руки от радости. «Аль-Каида» в упоении».

Десять месяцев спустя он утешает себя тем, что британское общество в основном продолжает поддерживать спецслужбы больше, чем американское, которое выглядит более обеспокоенным нарушением права на частную жизнь. Романы о Джеймсе Бонде и шпионские триллеры Джона Ле Карре явно владеют воображением публики, и Британия действительно хорошо относится к разведке - но почему? «Вы затрагиваете очень глубокие культурные вопросы, но...» - обрывает Сойерс фразу на полуслове.

Но вы же культурный человек, говорю я. Он разделяет любовь к театру со своей женой Шелли, с которой они вместе уже больше 30 лет. Последние спектакли, которые ему понравились, - «Загадочное ночное убийство собаки» (детектив, в котором следствие ведет 15-летний мальчик-аутист), «Зал волка» (по популярному в Британии историческому роману из жизни Томаса Кромвеля) и «Книга мормона» («кощунственно, но всю дорогу уморительно смешно»). Менее притягательной была «Великобритания», пьеса Ричарда Бина о прослушивании телефонных разговоров: «Это было немного на скорую руку, немного карикатурно по отношению к реальным личностям. Мне совсем не нравятся пьесы, которые превращаются в агитпроп».

По правде говоря, сэр Джон в какой-то степени шоумен. Ему нравится таинственность спецслужбы, но он не прочь и поозорничать. На прошлое Рождество друзья получили от него открытки с силуэтом Санта-Клауса в темных очках - «секретного Санты», как там было написано. Открытки были подписаны зелеными чернилами, фирменным знаком всех директоров MI6 начиная с капитана Джорджа Мэнсфилда Смит-Камминга, первым возглавившего секретную службу в 1909 г. Приходит официантка с рыбой. Моя рыба-меч - идеальное сочетание сочности и мясистости. Морской карась сэра Джона выглядит белоснежным и аппетитно-свежим. Я спрашиваю, верна ли информация о том, что в его кабинете висит портрет кромвелевского шпиона Джона Терло. «Есть один такой, мой предшественник Джон Скарлетт почитал эту особенную картину. На стенах его кабинета были все виды исторических артефактов и писем. У меня более модернистский стиль. На стенах современное искусство и современная мебель, чтобы свести беспорядок к минимуму». Совсем как в бывшей посольской резиденции в Нью-Йорке, вставляю я, умалчивая о портрете королевы в стиле Уорхола из коллекции британского МИДа. «Молодец», - хвалит сэр Джон мои разведданные. Он говорит, что умеет делегировать полномочия, но также верит в то, что политический ветеран-лейборист Дэнис Хили называл тылом. Семья (двое сыновей и дочь), спорт (он увлекается велоспортом, у него два велосипеда Сannondale) и театр - все это важно. «Нужно иметь что-то еще в жизни, чтобы вносить иную перспективу в вашу работу. Я, правда, работаю по 65-70 часов в неделю, как и последние 20 лет, - иногда и дольше... Можно было бы заставить себя работать и по 90-100 часов в неделю, только я не думаю, что это хорошо для меня и для организации».

Мы сворачиваем на политику. У этого человека из секретной службы есть связи и самоуверенность тяжеловеса английского правительства, близкого к США. С его мнением считаются в недавно сформированном национальном Совете безопасности, и он горд за свою собственную систему раннего распознавания угроз. В 2003 г., во время командировки в Багдад, сразу после американского вторжения в Ирак, он написал каблограмму в Лондон (позднее она утекла в сеть) с предупреждением о том, что Ирак погружается в хаос. В конце прошлого года он предупреждал об угрозе выхода Шотландии из Соединенного Королевства на основании референдума. В 2010 г. он высказался против того, чтобы Афганистан занимал центральное место в так называемой войне террора. Королева оказалась не в выигрышном положении, заявил он как раз тогда, когда США и Соединенное Королевство разворачивали военное присутствие против Талибана. Четыре года спустя он считает так же: «Террористы появляются повсюду - в Пакистане, Йемене, Сомали и т. д., не обращая никакого внимания на то, что Афганистан был признан террористической угрозой».

В будущем сэр Джон хочет, чтобы MI6 более точно реагировала на угрозы, однако не ценой привлечения военных на сцену. Уроки последнего десятилетия, когда на Ирак и Афганистан были потрачены миллиарды, - в том, что правительство можно свалить за несколько месяцев, но на восстановление страны потребуются годы. И потом, «если вы решаете не заниматься восстановлением, как это было у нас в Ливии и отчасти в Ираке, вы сваливаете правительство - и в результате не имеете ничего». «А если вообще не вмешиваться, - продолжает он, -получается такая ситуация, как сейчас в Сирии. Вот это реальные дилеммы».

Ресторанная музыка вдруг начинает звучать гораздо громче. Сэр Джон призывает официантку и просит - вежливо - сделать потише. Какие-то действия предпринимаются, но заметного эффекта нет. Неужели кто-то где-то пытается подслушивать наш разговор?

Сэр Джон, который был британским послом в Каире в 2001-2003 гг., говорит, что «арабская весна» показала: революционными переменами невозможно управлять и обычно они заканчиваются худшим вариантом для западных интересов и ценностей: «Мы видели это в Тегеране в 1979 г., а в последние несколько лет видим это и в Египте».

Мы отказываемся от десерта и заказываем капучино для меня и мятный чай для С. Я спрашиваю о самых ярких моментах в его карьере. Среди наиболее радостных он выделяет закрепление китайской и российской поддержки санкций ООН против иранской ядерной программы. Он считает, что санкции повлияли на смену политики в Иране. Сегодня в диалоге с Тегераном есть возможность достижения «каких-то форм приспособления», не в последнюю очередь из-за хаоса в соседних Ираке и Сирии. Он выделает китайцев как выдающихся дипломатов, знающих свои силы и слабости и то, чего они хотят: «Они привлекают людей высочайшей квалификации, они дают им умения высочайшего класса, и те знают, в какой момент нужно прийти к соглашению <...> У русских хорошие люди, но их жестко контролируют из Москвы, и порой им приходится лгать в интересах своей страны, что на самом деле совсем не аппетитно».

Я спрашиваю, приходилось ли ему когда-либо лгать ради своей страны. «Не преднамеренно, - отвечает сэр Джон, - не так, чтобы произносить вопиющую ложь ради моей страны. Иногда мне приходилось притворяться».

В конце этого года сэр Джон добровольно слагает полномочия руководителя секретной разведывательной службы. Это его последняя государственная служба - «пока что»; его манит частный сектор. Мы оба проверяем счет - вышло чуть больше 60 фунтов. Оно того стоило, говорю я. Сэр Джон смеется и предлагает подбросить меня к месту следующей встречи в галерее Тейт. Когда мы выходим под яркое осеннее солнце, дюжий малый сопровождает меня до служебного автомобиля вроде бы какой-то иностранной марки. Мы петляем по переулкам на большой скорости. Через несколько минут я стою перед галереей. Отхожу от машины, достаю мобильный и оглядываюсь. Сойерс как будто испарился.