Сергей Белоусов: «Вселенная - это данные, которые нельзя копировать», - Сергей Белоусов, основатель и генеральный директор Acronis

Сергей Белоусов говорит, что 17 часов в сутки посвящает работе, а отдыхать себя «заставляет». Иначе не получается: с тех пор как в прошлом году он стал гендиректором основанной им же компании - разработчика систем хранения данных Acronis и затеял ее масштабную реорганизацию, времени хронически нет. Тем не менее Белоусов нашел время, чтобы поговорить с «Ведомостями» - и о быстро растущем рынке back-up (системы копирования данных), и о реформе в Acronis, и о техническом образовании в России (Белоусов - почетный доктор Московского физико-технического института).

Частных пользователей у нас пять миллионов, это важный и растущий сегмент. Также нашими технологиями пользуется более 300 тысяч малых, средних и больших компаний. У нас есть очень большие клиенты, например, Japan Finance Corporation, Deutsche Bank или Pfizer. В России это «Почта России», Газпромбанк и т. д. Наверное, около 20% нашего оборота - это частные пользователи, 50-60% - малый и средний бизнес и 30-20% - крупные предприятия. Мы также присутствуем во всех регионах мира. Один новый член нашего совета директоров, очень интересный человек, о котором мы пока не объявляли, спросил: почему человек, который будет руководить бизнесом в Азии, хочет так много получать? А мы ему говорим: потому что Азия - это треть нашего оборота.

-Повлияло ли присоединение Крыма к России со всеми его последствиями на бизнес Acronis и отношения компании с зарубежными клиентами?

Пока нет, но кто его знает, как будет дальше. К слову сказать, компания Parallels спонсирует чемпиона мира по шахматам Магнуса Карлсена, который буквально на днях приезжал в Россию. Он играет очень интересным образом: намеренно выстраивает на доске такой «вихрь», путаницу, в которой главное - совершать как можно меньше ошибок. Игрок, менее продвинутый, чем он, допускает больше ошибок - особенно, в состоянии эмоционального напряжения - и в результате Карлсен может выиграть в ситуации, которая изначально кажется патовой. То, что происходит сейчас в Крыму и в мире, вызывает ощущение, что люди играют в какую-то политическую игру, используя тот же метод. У них, наверное, есть некая стратегия и цель, но чего они в итоге хотят добиться, какого расположения фигур на доске, нам, как зрителям, не очевидно.

-Но ведь наверняка ваши зарубежные партнеры этой ситуацией как-то интересуются? В том числе венчурные инвесторы, сотрудничающие с фондом Runa Capital?

У наших партнеров есть три варианта поведения. Первый - игнорировать ситуацию. Я вспоминаю, как в августе 1991 г. один человек дал мне 800 долларов за то, чтобы я настроил телефонную станцию в его офисе на Физтехе, а не ехал на защиту Белого дома. Тогда я еще не занимался бизнесом, и он сказал мне: не надо никуда ехать, это грязная политика, лучше работай. Правда, в итоге я все-таки попал в центр Москвы, но к тому моменту уже все закончилось. То же самое мне говорит сейчас один из самых мудрых членов нашего совета директоров, Джереми Левин (он также входит в руководство Pinterest, LinkedIn и Yelp); он говорит мне «игнорируй».

Другие люди считают, что береженого Бог бережет: надо подготовиться: вдруг, будут еще санкции. Значительная часть мирового сообщества опасается, к сожалению, что российское государство может начать экспроприировать активы зарубежных компаний. Я, честно говоря, не вижу, как это может произойти, не вижу никаких действий в этом направлении.

Ну, и третий вариант - это кричать про российские войска на границе с Украиной, пересылать друг другу ролики ужасного качества, где какие-то люди рассказывают, что видели солдат в российской форме, и т. д. У меня один сотрудник попытался уволиться: «я не могу работать на российскую компанию!».

-А Acronis разве российская компания?

Нет - швейцарская, с бизнесом в 135 странах мира - но ведь разработка-то вся в России - так что, конечно, российские корни есть. Ну, сотруднику и показалось в определенный момент, что российская.

-Вы возглавили Acronis в июне 2013 г. Что в компании шло настолько неправильно, что вы решили взять руководство в свои руки? Какие были проблемы?

Проблемы - это очень условно. Acronis всегда был прибыльным, у него большой оборот, много клиентов, но в бизнесе такого рода важно соотносить возможное с реальным. Если, например, рынок растет на 30% в год, а компания - медленнее, это значит, что есть проблемы. Если компания в принципе может расти на 100% в год, а растет на 50%, это тоже, в некотором смысле, проблема.

Год назад в Acronis менялся менеджмент, и у меня появилась возможность вернуться. С другой стороны, я для себя осознал некоторые вещи. В частности, что начинать бизнес с нуля и дорастить его до очень большого - это слишком долго; в моей жизни, может быть, не найдется столько времени. Компаний, которые выросли до оборота в миллиарды долларов за несколько лет, считанные единицы: Facebook, Google и еще пара-тройка. А у Acronis еще несколько лет назад было около 300 000 клиентов, 30 000 партнеров, 700 сотрудников, оборот в несколько сотен миллионов долларов и продажи в 90 странах. Все это очень хорошая платформа для развития.

Кроме того, мне стало понятно, что рынок защиты данных очень большой: данных становится все больше, их роль растет, так что глобальные продажи технологий, которые разрабатывает в том числе и Acronis, к 2016 г. должны составить порядка $30 млрд. До 2016 г. этот рынок будет увеличиваться со средней скоростью около 30% в год. В технологической области мало других рынков такого масштаба с таким стабильным ростом.

До какого-то момента мне казалось, что back-up - это какая-то очень скучная вещь, почти бессмысленная, просто утилита. Но недавно я понял, что это не так. В мире всё - данные. Вселенная это квантовые данные, основное свойство которых - то, что их нельзя копировать: если квантовые данные исчезают, их нельзя восстановить. Если, например, сгорит манускрипт или погибнет человек, его не восстановишь. А классические данные - нули и единицы - обладают уникальным свойством: если они исчезают, их можно «воскресить» из резервной копии. И это позволяет восстанавливать целые компьютерные системы, в перспективе - почти моментально.

При потере данных вы теряете либо деньги (например, потеря Bitcoin-ключа может лишить вас миллиарда долларов), либо время. И то, и другое - вполне достаточная причина, чтобы озаботиться сохранностью информации. Еще есть такое важное понятие, как приватность, которое с появлением интернета практически исчезло. Хорошо, что обычные данные можно копировать: так они сохранней; но, с другой стороны, это плохо, потому что их может скопировать кто-то другой и использовать в своих целях. Как, например, это сделал Сноуден. Представляете, что произойдет, если точная информация о том, кто и как организовывал беспорядки на Украине или референдум в Крыму, появится в интернете? Даже если не сейчас, а, скажем, через несколько лет.

За то время, пока я не занимался Acronis - он расширил свой сервис с восстановления данных до восстановления систем. Вдобавок он стал предлагать решения по безопасному доступу к данным, которые нужны как раз для того, чтобы информацию нельзя было скопировать с дурными целями. Все это меня заинтересовало: стало ясно, что это огромная часть жизни и за этим стоит определенная миссия.

-Что вы сделали в компании в первую очередь?

Сначала нужно было просто нормализовать ситуацию и подготовить бизнес к расширению. Позднее у меня в голове появились какие-то более серьезные планы. В ближайшие шесть месяцев у нас будет очень много объявлений о новостях: будут покупки компаний, новые продукты, реструктуризация и т. д.

-Говорят, одна из ошибок предыдущего руководства Acronis была в том, что оно сосредоточилось на крупных корпорациях и забыло про малый и средний бизнес.

У любой компании есть своя ДНК. Наша заключается в том, чтобы сложные технологии, в которых много нового, инновационного, преобразовывать в простые и эффективные решения. Это наш фундамент, который в большей степени связан с частными пользователями и с малым и средним бизнесом, потому что им особенно важно, чтобы все было доступно и просто. По сути это связанные вещи: если решение сложно в использовании, то оно автоматически неэффективно; на него приходится тратить слишком много времени. На большие бизнесы тоже нужно обращать внимание, но только на те, которым нужны по-настоящему эффективные технологии. Мы хотим защищать любые данные и при этом максимально эффективно и просто.

-Какая часть вашей клиентской базы приходится на крупный, средний и малый бизнес? Много ли частных пользователей?

-Это, очевидно, связано с тем, что у Acronis сильные позиции в Японии?

Отчасти да, хотя наши продукты продаются в 135 странах мира, переведены на 14 языков и используются практически во всех индустриях.

-Сейчас все больше устройств, в том числе мобильных, имеют встроенные системы хранения данных, back-up происходит автоматически. Какой смысл использовать дополнительные системы хранения?

Очень хороший вопрос, на который есть несколько ответов. Во-первых, данные существуют в двух состояниях: есть основные данные, с которыми вы работаете, а есть резервная копия, с которой вы не работаете по определению. На наш взгляд, резервную копию нужно иметь обязательно. Даже если основная копия находится в каком-то сверхнадежном хранилище, это хранилище все равно может сломаться, или вы сами можете повредить расположенную там информацию. Так что нужно иметь копию данных, которая резервировалась бы перед каждым серьезным обновлением.

Далеко не все данные нужно хранить и в основной копии, и в резервной: некоторые достаточно сохранять только в резервной в заархивированном виде. Большая часть «облачных» сервисов на самом деле имеет дело с основной копией данных. Главное свойство основной копии - высокая скорость доступа к информации. А хорошая доступность по определению означает, что данные находятся в опасной зоне, что их можно повредить. Например, телефон, на котором они записаны, можно потерять, он может упасть в ведро с водой и т. д. А резервную копию вы с собой не носите, и риск потерять ее в тысячи или в миллионы раз ниже. Чаще всего вы обращаетесь к этой копии один раз за долгое время, а в остальном только отсылаете в нее данные.

Любая технология резервного копирования данных должна быть удобной и функциональной: позволять быстро восстанавливать все данные во всех сценариях и хранить их с помощью простых средств. Очень важно, достичь баланса между тем, сколько вы тратите на это, и тем, насколько это удобно и просто. Если бы поход к стоматологу для обычной проверки занимал четыре дня, никто бы к нему не ходил. Как правило, для этого достаточно одного часа, и многие ходят, хотя не все. А если бы визит занимал, скажем, пять минут, то все ходили бы часто. С другой стороны, если профилактика отнимет пять минут, а лечение - 10 лет, никто тоже не пойдет к врачу: даже если обследование покажет, что зуб нужно лечить, никто не станет ложиться в больницу на столь долгий срок.

-Но, например, функция back-up, встроенная в iPhone, устроена довольно просто и удобно.

Если потерять iPhone, то восстановление хранившейся на нем информации будет неоправданно долгим: надо купить новый, прикрепить его к сервису iCloud и потом еще довольно долго ждать. Полное восстановление телефона займет, я думаю, час, а может, даже больше. Это связано с тем, что Apple - монополист. Если бы можно было использовать нашу систему, восстановление iPhone заняло бы от одной до трех минут.

Я веду достаточно активный образ жизни, поэтому иногда, например, бросаюсь айфонами об стенку, или они у меня сами куда-нибудь падают, или кто-то другой ими бросается, - поэтому я периодически меняю модели iPhone и знаю: восстановление данных при замене всякий раз имеет ограничения. Теряется куча настроек, экран «забывает» про пароли, пропадают электронные книжки, которые приходится скачивать заново, и т. п. Все это занимает время, плюс часть информации все равно может потеряться. Если же использовать нашу систему, время не тратится; есть пользователи-профессионалы, для которых это важно. Например, журналисты или дизайнеры - им обязательно нужно делать back-up, потому что при потере устройства-носителя результаты их труда просто исчезают. К тому же iPhone это все таки вспомогательный девайс для профессионала - основной это PC или Мак - а там преимущества наших продуктов еще более очевидны.

Для бизнеса это очень часто просто вопрос жизни и смерти. Представьте себе, что Сбербанк потерял все данные и восстанавливает их в течение трех дней - что произойдет с российской экономикой за это время? Сбербанк не может себе такого позволить, поэтому ему нужны разные сложные системы защиты. У Acronis есть решение, которое позволяет перезапустить систему после аварийной остановки в течение 10 минут - это сейчас, а в будущем - меньше чем за минуту. Для запуска вам не нужно восстанавливать систему полностью: она может запуститься где-то в облаке и затем медленно устанавливаться на ваш диск. Также у нас есть программа по универсальному восстановлению: данные можно «воскресить» на любом устройстве; потеряли один девайс, а восстановиться можете на другой. Все это позволяет сэкономить время и уменьшить вероятность потери данных.

-Ваши решения работают преимущественно в облаке или их можно установить на компьютер?

Недавно мы объявили, что выпускаем систему защиты данных нового поколения основанную на технологии AnyData. Смысл идеи в том, что любой наш продукт может быть использован, как решение, которое вы ставите внутри офиса, и как продукт, который вы берете из облака, причем интерфейс будет абсолютно одним и тем же. Вы можете отправить все данные со своего компьютера в облако; отправить в облако часть, а остальное хранить локально; хранить все и тут, и там, и т. д.

Недавно на Parallels Summit я заявил, что нет больше никаких специфически облачных технологий: теперь всё является «облаком». Например, приложение CNN или iTunes, которое вы используете на смартфоне, - это мобильное приложение или облачное? И то, и другое: оно и в телефоне хранится, и из облака поставляется.

Наша же задача - чтобы ваши данные не потерялись, и вы имели к ним безопасный доступ независимо от того, где вы их решили хранить. Многим средним и большим компаниям нежелательно держать все данные в облаке: секретную часть они предпочитают хранить локально, и наши решения позволяют им это делать тоже.

-Видите ли вы предпосылки для увеличения числа массовых клиентов в России?

Я считаю, что рост будет. Во-первых, данные становятся все более и более ценными, и понимание этого растет. У моей бывшей жены был флеш-диск, который однажды испортился, - а на нем были все семейные фотографии; в итоге они потерялись. Теперь она делает backup. Мы стараемся донести до всех, что хранить резервную копию данных необходимо. Однако людей, у которых есть резервная копия всех данных, я думаю, пока очень мало, точно меньше 10% от общего числа пользователей ПК. С другой стороны, пока у нас нет хорошей системы для того, чтобы хранить резервную копию ваших облачных данных: если Facebook потеряет ваши записи, то они пропадут - к сожалению, мы пока не можем копировать резервные данные из Facebook.

-Для этого надо, видимо, с Facebook договориться?

Не только с Facebook. В идеале, мне хотелось бы, чтобы был способ безопасно хранить все мои данные и архивировать их, причем так, чтобы можно было искать в них что-то полезное. Сейчас у нас такого решения нет.

-Договариваетесь ли вы с производителями мобильных устройств о предустановке своих продуктов? Ведь с точки зрения конечных пользователей это было бы удобно.

За последние 20 лет было много исследований, которые показывают, что есть безопасность систем (за нее отвечает, например, «Лаборатория Касперского») и есть безопасность данных, и пользователи не очень хотели бы, чтобы за нее отвечали поставщики платформ. Они больше доверяют стороннему вендору, который контролирует безопасность платформы в их интересах: ведь одна из основных причин потери данных - неполадки самих платформ. У производителей телефонов и у разработчиков платформ много своих забот, они не способны сосредоточиться на защите данных, при этом им гораздо интереснее договариваться с большим количеством конкурирующих поставщиков, чем с кем-то одним. К тому же установка мобильного софта - достаточно простая вещь, особенно после того, как Apple навязала всем модель AppStore: кнопочку нажал - приложение установилось.

-В каких странах у вас больше всего частных пользователей?

Они есть повсюду. Основной фокус у нас не на географии, а на том, из какой индустрии пользователь. Например, одна из специальностей, для которой наши решения очень востребованы, - это операторы нефтяных станций: у них очень плотный график и им необходимо моментально восстанавливать данные, если они потеряны. Если говорить о странах, то в первую очередь это, конечно, англо-саксонский мир, немецко-говорящие страны, Япония, Россия и СНГ, - если честно, мы ужасно разбрасываемся: маленькие страны, большие страны, бедные страны, богатые - защита данных нужна всем!

-Вы говорите, что мировой рынок растет примерно на 30% в год.

Речь не о рынке резервного копирования или восстановления информации: я имею в виду весь рынок управления данными, для которого у нас есть подходящие технологии. И еще уточню, что 30% - это средний рост с 2012 по 2016 г.

-Тем не менее, судя по всему, эти 30% служат для вас ориентиром - вы должны расти не медленнее.

Да.

-В прошлом году рост соответствовал этой планке?

В этом году нам удастся вырасти больше, чем на 30%. В прошедшем году в компании было много изменений, поэтому, хотя мы все равно росли достаточно быстро, на десятки процентов, но не на 30.

-Выручка Acronis - это сотни миллионов долларов в год. Не скажете точнее?

Несколько сотен миллионов долларов, стремимся к миллиарду.

-А прибыль, рентабельность?

В этом году будет больше 30% - и рост, и маржа - мы будем очень стараться, чтобы был, как минимум, такой показатель.

-Как с этим обстояло дело до вашего прихода в компанию?

Цифры были намного меньше. Но все равно мы были прибыльны. В какой-то момент мы, возможно, станем публичной компанией и тогда обязательно раскроем все данные.

-Когда Acronis дорастет до выхода на биржу?

С точки зрения размера, мы давно доросли, однако пока нет никаких предметных планов. Какие могут быть планы, когда такая политическая ситуация в мире? И самолеты исчезают. А если серьезно, у нас есть внутренние задачи, которые гораздо проще выполнять, пока мы остаемся частной компанией.

-С Parallels то же самое?

Там тоже множество внутренних задач. Parallels очень активно развивается, и IPO - второстепенная задача. В принципе это возможно, но не в этом году.

-А есть задача привлечения инвестиций в Acronis или в Parallels?

Часть стратегии Acronis - это покупка других компаний, так что привлечение инвестиций имеет смысл. Сейчас мы покупаем фирмы за акции Acronis, но хотели бы иметь возможность расплачиваться и кэшем. В прошлом году мы купили Group Logic, сейчас покупаем еще несколько компаний, о чем объявим позже. Покупать активы за акции проще у публичной компании, потому что у нее есть объективная цена. Это очень удобно, но все-таки IPO для нас пока не приоритет.

-Система KPI в компании с вашим приходом как-то изменилась?

Мы в процессе ее активной реформы. Мы пытаемся изменить Acronis: превратить ее из компании, заточенной на зарабатывание сотен миллионов долларов в год, в компанию с оборотом в несколько миллиардов. Это основная причина моего возвращения: Acronis можно и нужно «вырастить» до нескольких миллиардов. К тому же у меня изменилась система ценностей. Пять лет назад я хотел купить самолет - просто чтобы было удобнее заниматься бизнесом, поскольку я очень много летаю: 600 тысяч миль в год, 10-20 часов в воздухе каждую неделю. Сейчас я хочу построить университет, что существенно дороже и намного полезнее самолета. А чтобы построить университет, нужно, чтобы оборот Acronis достиг нескольких миллиардов долларов.

-Но вы же будете строить университет из личных средств?

Университеты никогда не строятся из личных средств: личные средства становятся ядром, а вокруг них собирается огромное количество других денег. Но ядро все равно дорогое: Carnegie Mellon University обошелся в $2 млрд, MIT - в $20 млрд, Гарвард - в $35 млрд. Естественно, Карнеги не вносил всю сумму, но кто-то один в любом случае должен начинать.

-А самолет вы уже купили?

Не купил. Уже не хочу - рейсовых достаточно. И вообще, я подробно разобрался с этим и выяснил, что это глупая затея: мир не настолько совершенен, чтобы позволять в нем себе подобную роскошь.

-Какое направление будет у вашего университета?

То направление, в котором я разбираюсь: компьютерные науки, физика, математика, робототехника, - то что помогает создавать новые технологии. Например, как «Карнеги Мелон» - только лучше.

-И где?

В России.

-Вас не устраивает существующий уровень технического образования?

Устраивает, но можно сделать лучше. Мне просто интересно: зачем Роману Абрамовичу Chelsea? Его не устраивает, как играют в футбол другие команды? Всем нравится играть в игрушки; мне хочется играть в полезные игрушки - такие как наука и образование.

-Но ведь Acronis и Parallels уже сейчас поддерживают кафедру на Физтехе?

Мы много чего поддерживаем. Есть Российский квантовый центр, кафедра на Физтехе, я вхожу в наблюдательный совет «Университета Иннополис » в Казани, меня пригласили в совет Новосибирского университета. Но там не все так устроено, как мне бы хотелось. Неплохо, но хочется лучше.

-Может быть, вы преследуете утилитарную цель? Подготовить специалистов, востребованных вашими компаниями?

Утилитарным создание университета быть не может. Жизнь коротка, мне в этом году будет сорок три года. Университет начнет хорошо функционировать лет через двадцать после начала его строительства, когда мне будет уже под семьдесят.

-Ну, речь не о вас лично...

Я считаю, что самое полезное, что можно сделать для мира - заниматься наукой и образованием.

-Фундаментальное образование с практическим применением?

Да, технологически-инновационно-научное.

-А что думаете про текущий уровень физтеха?

Физтех - лучший вуз с точки зрения кадров, которые он готовит. Но можно ли сделать лучше? Да, можно, и намного.

-Проще сделать самому?

Это не рациональное, а скорее эмоциональное решение. Я только один раз в жизни работал на кого-то. В течение несколько месяцев. И очень нервничал. Я могу работать вместе как партнер, но в системе, которая контролирует мое поведение, мне тяжело функционировать. Все названные вузы - не частные, они подконтрольны государству и вынуждены следовать огромному количеству правил. Возможно, это хорошие правила, но мне не хочется им подчиняться, как бы романтично это ни звучало.

Кроме того, мне кажется, что в существующем порядке есть определенный порок: наука искусственно разделилась на фундаментальную, прикладную и гуманитарную. Чтобы создавать по-настоящему новые вещи, нужно все вместе: искусство, образование и наука. В долгой временной перспективе фундаментальная наука приносит наиболее прикладные результаты, и наоборот: прикладная наука, которая забывает о фундаментальной, становится в конце концов почти бесполезной.

Даже в таких замечательных университетах, как Йельский, Carnegie Mellon, MIT, Гарвард, есть огромное количество разных странных правил. Выпуск в Carnegie Mellon (моя дочь там училась) - фантастическая процедура на весь день: кто-то марширует, на всех какие-то шапки надеты. Некоторые символы, конечно, имеют смысл, но далеко не все.

Единственный университет, где я нахожусь в наблюдательном совете - это «Университет Иннополис», его основатель - министр связи Николай Никифоров. Я общаюсь и с ним, и с его заместителем Марком Шмулевичем, который раньше работал в Российском квантовом центре, и с ректором университета Александром Тормасовым, который раньше работал в Parallels. Но этот университет специфический - только компьютерная наука и IT.

Чтобы создавать что-то новое, нужны и наука, и искусство. Стив Джобс занимался каллиграфией и увлекался музыкой. Если бы он только программировал на VisualBasic (даже очень быстро) и участвовал в олимпиадах по программированию, то вряд ли создал бы iPad и iPhone. Есть огромное количество нерешенных проблем, которые не решены не потому, что наука не способна их решить, а потому, что нет этого единения между наукой, технологиями и искусством. Считается чем-то невероятным, что Стив Джобс совместил красивое, инновационное и инженерное. Как он это сделал?! Но это же совершенно естественно!

-А преподаватели для вашего университета имеются?

Какие-то люди есть. Но это решится потихонечку, как костер разводить (смеется).

-Как вы относитесь к идее открытия в школах IT-классов?

Есть более продвинутая идея - открыть классы робототехники. Любому человеку полезно иметь IT-образование. В любом роботе есть компьютер. Есть программа, которую утвердили в «Университете Иннополис»: по ней детей обучают создавать и программировать роботов. Робототехника включает в себя физику, механику, электротехнику, hardware engineering и программирование. В последние годы благодаря мобильным телефонам в робототехнике произошла большая революция. Сейчас производится огромное число роботов, в которых компьютеров нет: в них вставляется мобильный телефон, у которого множество сенсоров, который подключен к интернету и т. д. Скоро все будет окружено роботами. Впрочем, я ими пока не занимаюсь.

Уже сейчас 3-5% оборота Acronis - это ОЕМ (встроенные решения. - «Ведомости»); с точки зрения количества девайсов - это намного больше, чем 3-5%. Огромное число ОЕМ - это back-up для роботов и сложных систем. Это промышленные роботы, которые, например, стоят на линиях сборки. А в роботах нужно сверхбыстрое восстановление данных.

-Ваши компании сейчас набирают новых сотрудников?

В конце прошлого года мы заново учредили Acronis Labs и сейчас нанимаем туда продвинутых специалистов, способных писать сложное системное программное обеспечение. В перспективе это пятьдесят человек.

Я не хочу иметь плохих людей в команде, потому что мне не хочется делать плохие продукты. В итоге я не могу расширяться быстрее чем на 10-15% в год. Только с лучшими можно создавать лучшее. А в больших количествах хороших специалистов не бывает. Даже мое желание построить университет отталкивается от этого: я думаю, что можно подготовить больше хороших людей, помочь им в образовании - может быть, увеличить их процент на выходе. Но алгоритма, как их штамповать нет, и не может быть.

-У некоторых софтверных компаний есть прямая зависимость между динамикой роста оборота и темпами набора сотрудников. У вас не так?

У нас такой зависимости нет. Мы же продуктовая компания. С той же командой программистов мы можем вырасти еще в десять раз, хотя не будем этого делать: вырастем в десять раз, а команда - в три раза. У нас пока не такая большая выработка на сотрудника: мы можем иметь оборот в 3-5 раз больше с тем же персоналом.

Любая проблема - это возможность. Сейчас мы стали подумывать, что стоит открыть центр разработки еще где-то, помимо Москвы. У нас есть небольшой центр в Америке - это 10% от всего персонала; они занимаются сверхбезопасными технологиями и продуктами специально для Америки. Есть центр в Москве и больше нигде в России. Но идея открыть новый центр есть.

-А что вас останавливает?

Не можем найти людей. Их мало. Российская наука просела с 1990 по 2010 год и только сейчас начала восстанавливаться. А нам больше всего нужны люди, прошедшие научную школу. Кто разработал NGINX - софт, который использует Facebook? - Игорь Сысоев. Сколько ему лет? - Сорок два. Основные специалисты старше тридцати лет, и все уже где-то работают. Они получили образование на остатках советской науки, которая к 2000 г. практически исчезла. Конкуренция за людей увеличилась. Я думаю, если у нас будет новый центр разработки, мы станем привозить в него людей со всего мира.

-Где вы думаете его открыть?

В каком-то нейтральном месте. В Швейцарии или Сингапуре. У Google такой центр есть в Цюрихе не потому, что там сильные программисты, он сильный потому, что они привозят туда людей из Индии, Румынии и т. д.

-В Россию не захотят ехать?

Кто-то захочет, но не все. К нам едут только те, кто говорит по-русски с удовольствием. Остальным не так комфортно. По-русски много людей говорит - на Украине, в Белоруссии - но по-английски говорит больше. А у нас выбор только между английским и русским. Никакой другой язык нам не подходит.

-У вас много бизнесов, вы все время в перелетах, живете в гостиницах. Как организован ваш рабочий день? Во сколько, например, вы просыпаетесь?

Мне нужно спать семь часов, чтобы хорошо себя чувствовать. Почти все остальное время - работа. Да и спать по семь часов не получается. Я просыпаюсь много раз за ночь. Утром - в шесть.

-Вы замыкаете управление бизнесом на себя или делегируете какие-то вещи?

Нет однозначного ответа. Конечно же, делегирую, но одновременно и замыкаю.

-А какие вещи никому не доверяете?

У меня есть договоренности с ключевыми людьми, и с ними я общаюсь лично. В начале марта у меня был нервный кризис: у нас шла реорганизация в Acronis, и мне одновременно нужно было договариваться с 30 людьми об условиях их работы. Это очень много. Но я стараюсь все-таки отдыхать. Некоторые сотрудники думают, что я все время работаю - нет: я искусственно выделяю себе время на отдых. Но это борьба с собой. Я отдыхаю не потому, что этого хочу, а потому, что если не буду отдыхать, то не смогу работать. Сейчас я каждый день 45 минут занимаюсь на тренажере, который стоит у меня в спальне, и смотрю сериал «Менталист».

Чтобы достигать успеха, нужно быть организованным и сосредоточенным. Я организован, но расфокусирован, и это постоянно вносит беспорядок. Из-за этого все меняется, отменяются встречи, происходят задержки. Не думаю, что я пример того, как нужно организовывать время. Скорее, анти-пример.

-Какое время вы сейчас уделяете работе Runa Capital?

Приблизительно 10-20% времени, хотя с учетом моего рабочего графика это не так уж мало часов в неделю.

-Какой из последних профинансированных фондом проектов вам лично запомнился больше других и чем?

Запомнился? Они все пока живы и быстро развиваются!