Долгое время: Тактические победы и стратегические поражения

В годы холодной войны у Вашингтона была долгосрочная стратегия: создать стабильную систему для своих союзников. Система эта существует по сей день. Она легла в основу мирового экономического и политического порядка, который приняло большинство развивающихся стран, а также и бывшие коммунистические государства.

Москву же всегда интересовали тактические преимущества, поскольку ее конечная цель - торжество коммунизма - и так должна была быть достигнута в исторической перспективе согласно объективным, открытым Карлом Марксом законам общественного развития. Таким образом, Советский Союз сам выбирал, как и когда ударить по капитализму, а американцам приходилось гадать, где возникнет новый очаг мировой революции.

Весь послевоенный период Советский Союз, казалось, шел от победы к победе. В 1970-е гг. американцы «потеряли» Индокитай, несколько африканских стран, Никарагуа и Афганистан. Чили и Португалию еле удалось спасти от коммунистических режимов. Еврокоммунизм был, как никогда, силен в Италии и Франции, а по Италии еще и прокатилась волна красного террора.

Вашингтон был в панике. В 1981 г., ровно за год до смерти Брежнева, я был в штаб-квартире НАТО в Брюсселе, где посетителям показывали фильм ужасов. Открывался он политической картой мира, по которой затем быстро разливалась красная волна советской экспансии. Но за всеми этими успехами скрывался катастрофический стратегический провал. Коммунизм не только не стал будущим всего человечества, но у него, как выяснилось, не было никакого будущего и в самом Советском Союзе.

Поскольку Комитет государственной безопасности (КГБ) совмещал в себе функции тайной полиции и международной разведки, его руководство было лучше всех в стране осведомлено о положении дел как в СССР, так и за его пределами. Юрий Андропов, возглавлявший КГБ при Брежневе, начал довольно рано понимать, что СССР холодную войну проигрывает.

Андропов также стоял у истоков международных побед брежневской эпохи и прекрасно знал им цену. Они не просто ничего не значили, но и висели тяжелым грузом на неэффективной советской экономике. Придя к власти в 1982 г., он сразу начал разрабатывать стратегию модернизации Советского Союза. Больших успехов он не добился, и коммунизм с Советским Союзом были, наверное, обречены, даже если бы Андропов не умер так скоро. Но тем не менее сначала СССР при его протеже Горбачеве, а затем и Россия в первые постсоветские годы пытались определить место России в современном мире.

Владимир Путин вышел из андроповского КГБ, и, как он сам признался в начале своего правления, там он в некотором роде и остался. Беда в том, что он там не очень высоко поднялся по служебной лестнице, дослужившись всего лишь до подполковника. Как и многие другие офицеры среднего звена, он был хорошо обученным оперативником, но стратегом быть его не учили. Это, к сожалению, более чем очевидно из того, как он принимает ключевые решения. Он прекрасно укрепил свою власть и перехитрил всех противников, включая могущественных олигархов ельцинской «семьи», которые его изначально выдвинули на первые роли в государстве.

Однако ни одно из его стратегических начинаний не увенчалось успехом. Куда ни кинь, везде провал: вертикаль власти - дурная шутка. Все чиновники снизу до верху главным образом озабочены, где бы чего стянуть. Стремление России стать «энергетической сверхдержавой» дальше разговоров не идет: Путин не имеет ни малейшего представления о том, как стать производителем, определяющим поведение рынка. Про рынки газа лучше умолчать. Про Евразийский союз тоже.

После финансового кризиса 2008 г. Путин заявил, что России необходимо диверсифицировать экономику, но за последние пять лет зависимость от экспорта сырья лишь увеличилась. Наконец, хотя Путин и его друзья окружены богатством и властью, попытка укрепить легитимность политической власти посредством мирной ее передачи преемнику потерпела фиаско.

Украинские события показали со всей яркостью как сильные стороны Путина, так и его недостатки. Путин держит своих противников в постоянном напряжении, выбирая время и место для удара. Когда это необходимо, он проявляет гибкость, когда необходимо - жесткость. Но стратегии у него нет, как нет и четкого понимания, что делать с уже присоединенным Крымом. Как обеспечить его экономическое выживание? Как оплатить огромные расходы и компенсировать убытки от российских действий на Украине? Как избежать западных санкций или смягчить их эффект? Нет никакого альтернативного плана, отступить нельзя, отдать Крым невозможно. Все делается по ситуации. Каждый новый день приносит новые удивительные, наспех состряпанные идеи: построить российскую платежную систему, построить мост, переориентировать всю торговлю с Европы на Китай, создать водохранилище в Крыму для сбора дождевой воды.

Из всех аспектов Советского Союза, которые Путин возродил в последние годы, любовь к тактическим ходам при полном стратегическом вакууме может оказаться самой разрушительной для России. Если Андропов следит с того света за событиями в своей бывшей стране, он, наверное, горько сожалеет о том, что его младшим офицерам и оперативникам не прививалось хоть какое-то стратегическое мышление.