Россия и мир: Химеры конфронтации

В патриотической истерике последних недель аннексия Крыма предстает как принципиальная ссора России с Западом, героический отказ от роли «младшего партнера» и заявка на лидерство в антизападной коалиции. Действительно, 28 февраля Владимир Путин сбросил с доски фигуры складывавшейся на тот момент не в его пользу «украинской партии» и перешел к силовым аргументам, разрушив систему взаимоотношений России с Западом, существовавшую в предыдущие десятилетия.

Однако представить этот демарш как заявку на лидерство в антизападной коалиции можно лишь в пропагандистском единомыслии монополизированных российских СМИ. Потенциал такой коалиции наглядно продемонстрировало голосование в ООН. Россию поддержали, как известно, Зимбабве, Сирия, Армения, Белоруссия, Венесуэла, Куба, Северная Корея, Судан, Боливия и Никарагуа.

Идеология конфронтации

Любой патриот, прочитав этот список, не может не остановиться перед мучительным вопросом: почему и каким образом мы оказались в этой компании мировых маргиналов - стран, в большинстве своем выброшенных из процесса мирового развития? Да, большинство из них исповедуют агрессивное антизападничество, но при этом абсолютно несостоятельны в терминах экономики и развития. И наоборот, те страны, которые объявляются в качестве наших естественных союзников и альтернативы Западу - те же Индия и Китай, - не только отсутствуют, но и непредставимы в этом списке.

На вопрос, почему они там непредставимы, ответить очень легко. Дело в том, что в современном мире успешное экономическое развитие и масштабная конфронтация несовместимы. Вы выбираете что-то одно - либо развитие, либо конфронтацию. И наши новые азиатские кумиры как раз являют собой яркий пример тех возможностей, которые открывает перед странами глобализация мировых рынков. Сопротивляясь культурной и политической глобализации, они в то же время совершают рывок именно за счет максимизации преимуществ глобальной торговли.

Непонимание и игнорирование этого, игнорирование закономерностей развития глобального рынка и является фундаментом идеологии конфронтации, которую сегодня нам пытаются продать под видом «патриотизма».

Идеологи конфронтации говорят о перенаправлении наших сырьевых товаров на азиатские рынки. Ловушка здесь в слове «перенаправление». Диверсификация поставок - вполне рыночная стратегия, а «перенаправление» - вредная геополитическая химера.

Последние 10 лет Россия как раз инвестировала многие миллиарды долларов в строительство новых газопроводов в Европу. А неудачная история наших отношений с Европой в этом периоде во многом замешена на попытках путинской администрации занять место эксклюзивного поставщика европейского рынка. Но чем больше уговорами и нажимом Россия стремилась к этой цели, тем яснее Европа понимала, что нуждается в прямо противоположном - диверсификации поставок. В итоге мы последовательно работали против своего конкурентного преимущества (географической близости и налаженной инфраструктуры), подталкивая Европу к форсированному движению в противоположном, невыгодном для нас направлении.

Теперь, рассорившись с Европой, идеологи «перенаправления» хотят еще раз наступить на грабли своей мечты о закрытых рынках. Если они имеют в виду закопать очередные десятки миллиардов долларов в строительство новых труб в противоположном направлении, то это будет покруче советского БАМа. Если же речь идет о строительстве инфраструктуры для торговли сжиженным газом, то ее строят ровно для того, чтобы не быть привязанным к конкретному поставщику или покупателю. Жестко сегментированные рынки (даже в газовой сфере) уходят в прошлое. Идея торговли «против кого-то», идеология «эксклюзивного поставщика» - это архаика, которая ставит нас в заведомо невыгодное положение. Китай активно развивает спотовую торговлю и собственную сланцевую добычу (в планах - добывать к 2020 г. 100 млрд куб. м). И переговорная позиция по цене у китайцев гораздо жестче, чем у европейцев (с 2006 г. договориться с ними не удается). А ссора с Европой лишь ослабляет наши позиции, и нам придется заплатить за нее китайцам немалую цену.

Еще более драматично для России выглядит картина, когда мы переходим от сырья к торговле товарами с высокой добавленной стоимостью. Риторика идеологов конфронтации («переориентация на Азию позволит нам расширить технологичный экспорт, конфликт с Западом будет стимулировать импортозамещение») показывает лишь, что в силу слабых наших позиций на мировых товарных рынках здесь просто не понимают основных тенденций их развития.

Запад и Восток - одно и то же

Дело в том, что промышленные рынки Азии и Запада - это в значительной мере одно и то же. На Западе производят технологии и ноу-хау, а в Азии осуществляют сборку конечной продукции. Центральное понятие мировой торговли сегодня не экспорт и импорт, а цепочки добавленной стоимости. Это когда айфон придумывают в Америке, микросхемы делают в Малайзии, а упаковывают их в корпус и красивые картонные коробочки в Китае. Компоненты конечной продукции производят там, где это дешевле, где существует конкурентное преимущество по близости к источникам сырья, доступности высококвалифицированной или, наоборот, дешевой рабочей силы. Коробочки надо производить там, где больше второй, а технологии и образцы - где больше первой. Если вы меняете это местами или пытаетесь все сделать сами, ваша продукция становится неконкурентоспособной. Вы проигрываете тем, кто интегрирует конкурентные преимущества разных производителей.

Стратегии быстро развивающихся азиатских держав нацелены на то, чтобы, включившись в цепочки, отвоевывать в них ниши компонентов с более высокой добавленной стоимостью. Именно это дает сегодня рост преимущества в торговле. Участие в цепочках является основным механизмом получения технологий и ноу-хау, а также обучения в процессе. Оно, собственно, и является основной моделью догоняющего развития.

В перспективе этих тенденций «импортозамещение» как базовая экономическая стратегия, равно как и мечта о каком-то замкнутом «российско-азиатском рынке без Запада», - это очередные геополитические химеры. Идея, что европейцы «не пускают нас на свои рынки», а азиаты пустят, умилившись на наш антиамериканизм, - пустое заблуждение. Торговля «юг - юг», т. е. продажа высокотехнологичных товаров развивающимся странам по более низким ценам, - очень конкурентная ниша, в которой Китай, кстати, и сам намерен играть важнейшую роль. И противопоставить ее участию в глобальном технологическом процессе - значит обречь себя на заведомую неудачу.

Участие России в глобальных цепочках сегодня ничтожно. И несопоставимо с ее потенциалом и качеством человеческого капитала. Идеологи конфронтации предлагают нам создать себе дополнительные барьеры на этом пути. Призывая ориентироваться на страны Азии, они в действительности подталкивают нас к модели, противоположной той, которой эти страны следуют. И отправляют Россию в самый хвост очереди мирового развития.

Идеология троечника

Идеология автономного, самодостаточного развития давно выброшена на свалку. Это не просто возвращение в XX век, но возвращение к его тупиковым идеям. Работающая сегодня модель - это модель инклюзивности. Именно она лежит в основе цепочек добавленной стоимости. Именно она позволяет реализовать - при очень жесткой внутренней конкуренции - стратегии win-win. Именно она позволяет догоняющим странам продвигаться к фронтьеру, а человечеству в целом постоянно передвигать его.

Устами псевдопатриотов России предложено добровольно отказаться от участия в этом процессе, застолбив свое место на обочине. У любого троечника (каковым сегодня является Россия в мировом конкурсе экономической состоятельности) есть два пути: пересесть на парту впереди и прорываться в четверочники или забить на все, засесть на камчатке и презрительно плевать бумажными катышами в хорошистов и отличников. Сегодняшний официозный патриотизм - страстная проповедь второго пути.

Разговоры о «духовных скрепах», традиционных ценностях и геополитике превращаются в химеры, если не совмещаются с экономическим прагматизмом, а противопоставлены ему. Именно это провело красную черту между теми, кто поддержал Россию в ООН, и теми, кто воздержался от голосования, - отделило партию конфронтации от партии инклюзивной конкуренции.

Да, разумеется, украинский Крым - это историческая драма России. Но, к сожалению, миру известно немало таких драм. Для Франции и Германии почти век прошел в тени мрачной драмы Эльзаса-Лотарингии. Известна и драма Восточной Пруссии. Такие светочи немецкой нации, как Кант и Томас Манн (ничуть не уступающие Нахимову и Воронцову), жили и работали в местности, которая называется ныне Калининградской областью. Эти драмы слишком хорошо известны, так же как хорошо известно, что нации, концентрирующиеся на задаче возвращения исторического достояния, как правило, проигрывают свое будущее.

Цена конфронтации огромна. И что самое страшное - растянута и нелинейна по времени. Ловушка истерического псевдопатриотизма состоит в том, чтобы убедить нацию, что сегодняшний выигрыш важнее завтрашнего проигрыша, чтобы представить интересы тех, кто выиграет от конфронтации сегодня, как интересы нации в ее историческом бытии. Крымская коллизия - это попытка пересмотреть достаточно печальные для России итоги XX в., которая одновременно является заявкой на жестокое поражение в XXI в.