Ratio economica: Роль спускового крючка в успехе протеста

Хотя движение за отставку Януковича и возвращение Украины на путь интеграции с ЕС, безусловно, состояло из тысяч мирно настроенных демонстрантов, все же нет сомнения, что кроме них на улицах Киева и других городов Украины были сотни активистов, применявших в своей политической борьбе насилие. Захваты правительственных зданий, коктейли Молотова, стрельба на поражение по сотрудникам полиции и отрядам «Беркута» - наиболее обсуждаемые примеры последнего. Каким образом готовность власти и оппозиции применять оружие повлияла на ход конфликта? Проиграл ли Янукович благодаря или вопреки насилию? И как переход к вооруженной борьбе между властью и оппозицией отразится на событиях после бегства украинского президента? Недавние исследования политологов позволяют понять логику победы второго Майдана.

Почему Украина не Ливия

Владимир Гельман в небольшой заметке на сайте «Ведомостей» («Ведомости», 23.02.2014 http://www.vedomosti.ru/opinion/news/23164771/vladimir-gelman-myagkie-avtokraty-lomayutsya-a-ne-gnutsya) писал: «Если непопулярный режим с низким уровнем репрессивности, сталкиваясь с массовыми протестами, прибегнет к их силовому подавлению, то падение режима - наиболее вероятный исход». Анализируя украинские события, автор делает два прогноза в отношении протестов в России. Во-первых, чтобы сохранить действующий режим, власть должна начать превентивно закручивать гайки, использовать насилие против оппозиционеров, не дожидаясь новых акций протеста. Во-вторых, политика мирных протестов и переговоров реже приводит к успеху противников режима, чем радикальные насильственные действия.

Логика, которую Гельман использует в формулировании этих уроков, базируется на исследовании сотрудников Стэнфордского университета (http://iis-db.stanford.edu/pubs/23341/TakingToTheStreets_7-11-11.pdf). Нам, однако, кажется, что эта теория хорошо объясняет, скажем, недавние события в Ливии, но мало подходит для анализа украинского случая. Коротко, эта теория утверждает, что в странах с очень репрессивными режимами люди реже выходят на улицы и протестуют. Однако если все-таки часть недовольных выходит на улицы, то вероятность победы протестного движения будет выше, чем в странах с меньшей репрессивностью. В таких режимах, как Ливия, нет ни свободной прессы, ни опросов общественного мнения, поэтому недовольные не знают, каков реальный масштаб поддержки правительства. Если все же кто-то, несмотря на риск быть арестованным, решается выйти протестовать, количество вышедших является важной информацией, которую, впрочем, в нерепрессивных режимах можно было бы получить через средства массовой информации.

Сложно, однако, считать эту картину верной для Украины. И речь здесь идет не только о развитости социальных сетей (на Украине на 55 млн населения приходится 22 млн аккаунтов и 10 млн уникальных пользователей в день в одной только сети «В контакте») и интернета, которые, как часто считается, подготовили благоприятную почву «арабской весны» на Ближнем Востоке. В отличие от Ливии периода правления Каддафи, Украина относится к категории стран с «относительно свободной прессой». Получить более-менее достоверную информацию о действиях и текущем рейтинге власти на Украине можно, включив телевизор. Поэтому частые протесты на Украине вряд ли могли быть тем спусковым крючком, роль которого они сыграли в Ливии или Тунисе.

Протесты с пулями и без

Данные последних лет позволяют уверенно говорить, что мирные протесты и вооруженные протесты, как сказали бы в неспокойной в последние дни Одессе, - две большие разницы.

База данных Nonviolent and Violent Conflict Outcomes (NAVCO) содержит информацию о 323 случаях массовых протестов, которые ставили своей целью смену власти в стране, в период с 1900 по 2006 г. Из них ненасильственные протесты достигали этой цели в 53% случаев, а насильственные - только в 26%.

При этом причины добровольного отказа от насилия часто кроются не в высоких нравственных принципах участников и примерах политической борьбы Ганди и Лютера Кинга, но вполне прагматичны.

Недавнее исследование Эрики Ченовет из Веслейнского университета и Марии Стефан из Института проблем Ближнего Востока (http://www.mitpressjournals.org/doi/abs/10.1162/isec.2008.33.1.7) показывает следующую закономерность: готовность режима применить насилие (речь идет о применении оружия, убийствах и массовых приговорах с большими или пожизненными тюремными сроками) в отношении недовольных снижает шансы правительства удержаться у власти. Но лишь в случае, если протесты носят подчеркнуто мирный характер. Если же оппозиция сама прибегает к оружию, вероятность успеха протеста серьезно падает. Ченовет и Стефан говорят о нескольких механизмах, которые объясняют эту закономерность.

Во-первых, приверженность демонстрантов принципам ненасильственного сопротивления значительно расширяет потенциальную базу поддержки среди населения. Недовольные граждане охотнее участвуют в тех акциях, организаторы которых избегают провокаций и столкновений с полицией, стараясь тем самым не подвергать своих сторонников риску оказаться в следственном изоляторе и суде.

Во-вторых, использование насилия против мирных демонстрантов создает раскол между группами, поддерживающими действующую власть, снижает сплоченность элит, умеренная часть которых может начать сочувствовать либо открыто перейти на сторону оппозиции.

В-третьих, действующие власти охотнее идут на переговоры с движениями ненасильственного сопротивления, потому что лозунги последних редко содержат угрозу жизни и здоровью политическим руководителям страны.

В-четвертых, ненасильственные протестные движения получают значительно большую легитимность как в глазах собственного населения, так и в глазах международного сообщества. Попытки же использовать насилие снимают ответственность и легитимируют ответное насилие со стороны властей. Международное сообщество реже вводит экономические и прочие санкции в отношении режимов, использующих оружие против насильственных протестов.

Наконец, продолжительные массовые акции вызывают сочувствие и поддержку среди силовых структур, представители которых сами хорошо видят проблемы, с которыми проходится жить обществу. Однако использование демонстрантами насилия, жертвами которого и становятся в первую очередь полицейские, ставит крест на подобных симпатиях и повышает готовность силовиков охранять статус-кво любыми средствами.

Использование властью насилия против вооруженных демонстрантов, возможно, ускорило, но вряд ли сыграло решающую роль в поражении Януковича.

Эту роль, скорее, сыграла потеря Януковичем большинства в Верховной раде. Наблюдая резкое падение популярности президента даже в регионах, которые были его электоральной базой, депутаты провластных партий не захотели жертвовать своими карьерами ради слабеющего лидера.

Массовое бегство политической и экономической элиты из рядов сторонников Януковича, однако, не обернулось ростом поддержки Майдана. Наоборот, насилие, которое применили радикальные группы, отпугнуло не только значительную часть бывших сторонников Януковича и элиты, но и раскололо оппозицию. И пока умеренные пытаются сформировать переходное правительство, лидеры радикальной части Майдана заявляют о готовности применить оружие и против нового правительства в случае, если оно не будет отвечать национальным интересам страны. В итоге применение насилия оппозицией существенно подорвало возможности сформировать устойчивую политическую коалицию.

Ломаются или гнутся? Уроки современной Украины

Научная литература о протестах позволяет сделать вывод, что в отличие от Украины российский политический режим ведет себя стратегически грамотно.

Политика «принуждения к миру» протестующих и недовольных обходится минимальным уровнем насилия как такового. За три года многочисленных протестов ни один из их участников не был убит, полиция не применяла огнестрельное оружие. Приговор по «болотному делу», которое в течение долгого времени эффективно доносило месседж «участвовать в массовых акциях опасно», не расширил социальную базу протестного движения за счет прихода новых, более умеренных групп. Не вызвал он и раскола в элите.

Можно возразить, что после оглашения приговора по «болотному делу» за несколько часов было задержано более 600 человек. Однако еще раз: убийства и задержания - разные вещи. Убийство безоружных демонстрантов находит куда более серьезный отклик у всех групп общества, чем массовые, но краткосрочные задержания с минимальными приговорами. Убийства (за исключением масштабов трагедии Тяньаньмэня) подают сигнал о слабости власти, которая не может по-другому остановить идущие на полицию ряды демонстрантов. Массовые задержания говорят о способности эффективно сдерживать протест без сильных репутационных потерь, не провоцируя большой сдвиг умеренных групп в сторону оппозиции.

Пока у режима есть достаточное количество ресурсов, рост ненасильственных практик принуждения (больше полицейских на улицах, перекрытие площадей, где потенциально может скапливаться большое количество жителей) не будет создавать дополнительных рисков для принимающих решения политиков. А вот отказ в таких условиях от мирного характера протестов резко снижает шансы оппозиции победить.