Лирики и трагики

Это уже четвертый спектакль на сцене «Под крышей», поставленный в рамках молодежной программы, которой Театр им. Моссовета обзавелся вслед за РАМТом, «Современником» и другими московскими площадками. Но точно найденная интонация этой работы заслуживает большего, чем дежурной студенческой пятерки за добросовестность.

«Машенька» случилась вопреки обстоятельствам. Ее должен был ставить Александр Суворов, подававший большие надежды (подкрепленные двумя первыми спектаклями). Но он погиб в автокатастрофе. От замысла осталась инсценировка и предварительное распределение главных ролей. Однокурсник Суворова Иван Орлов (мастерская Леонида Хейфеца) решил довести до конца эту работу.

Художнику Алексею Лобанову удалось соединить, казалось бы, несоединимое - ощущение простора и одновременно герметичности, замкнутости. Он вольно расставил по сцене несколько предметов: кресло-качалку, комод, кровать, огромную бобину для провода. Они обозначают места встреч - обеденный стол русского пансиона, застрявший лифт, лесная полянка. А вокруг возвел забор из мятого шифера: беги - не беги, а из своей судьбы не выпрыгнешь. Музыка питерского авангардиста Олега Каравайчука и группы The retuses в исполнении живого оркестрика выписывает эмоциональную кардиограмму происходящего: звуки берлинского трамвая, грохот российского поезда, летящего под откос, сердцебиение от первых встреч Машеньки и Ганина.

Выдернутые из родной почвы и не пустившие корней на немецкой земле набоковские герои сыграны молодыми актерами Театра им. Моссовета и МХТ им. Чехова (стажер Иван Ивашкин в главной роли Льва Глебовича Ганина) старательно и с куражом, а также с заметным интересом к психологическим нюансам. А их споры о России, которую мы потеряли и прах которой надо, мол, скорее отряхнуть со своих ног, внезапно и больно перекликаются с сегодняшними чемоданными настроениями соотечественников.

Присутствие в спектакле Владаса Багдонаса, грандиозного трагика из театра Эймунтаса Някрошюса, вносит в эмигрантскую тему, да и в сам спектакль, трагическую мощь. Его герой - русский поэт-середнячок, удостоившийся цитаты в отрывном календаре, заложник труднодоступных виз и потерянных паспортов (нельзя сказать, что играющему на русском языке Багдонасу не знакомы эти проблемы). Но его рубикон пролегает не между опостылевшим Берлином и желанным Парижем, а между жизнью и смертью. Надо видеть, с какой силой герой Багдонаса цепляется за жизнь - врываясь к молодому соседу с сердечным приступом, чтобы не умереть одному, или кружа на руках трогательную старую деву (Юлия Хлынина), что искренне беспокоится за него. И с каким гибельным восторгом он завершает свой жизненный круг, проломив бобиной ржавые ограждения между сценой и кулисами - жизнью и смертью.

Но, что самое главное, деликатно вписавшийся в чужой монастырь Багдонас ничуть не выбивается из молодого ансамбля, никого не подминает под себя, а точно оберегает ту молодежь, которая досталась ему в спутники. Лучшего примера связи поколений сегодня на московской сцене не найти.