Убеждения: Кредо либерала
В России в будущем не избежать острых политических споров и размежевания общества по принципиальным вопросам. Проявление разногласий и открытая их защита действующими законными институтами (партиями, общественными организациями, СМИ, религиозными обществами) есть признак силы и стабильности общества. В нынешней России споры по принципиальным вопросам затруднены господством сиюминутной повестки дня. Впору защищать консерватизм от «консерваторов», либерализм от «либералов», а левые убеждения от «леваков». Нынешняя статья серии, посвященной политическим символам веры, - о либерализме.
Путаница с этим словом не только в России. «Либеральными» называются партии диктаторов (в Никарагуа), популистов-националистов (в России) и даже неофашистов (в Австрии). «Либеральными» или «неолиберальными» часто называют диктаторские режимы, например режим Аугусто Пиночета в Чили и режим Альберто Фухимори в Перу. Слово «либерал» в американской и европейской традиции имеет почти противоположное значение. Это слово к тому же стало ругательным во многих культурах, не только в российской.
Есть и еще одна странность: либерализм принято считать чем-то незрелым, чем-то таким, что со временем естественно преображается в консерватизм, как гусеница в бабочку. Есть хрестоматийное изречение, приписываемое то Бернарду Шоу, то Бисмарку, то Черчиллю, а на самом деле принадлежащее Франсуа Гизо: «Кто не либерал в 25, у того нет сердца, кто не консерватор в 35, у того нет ума».
В действительности либерализм - очень старая и вполне самостоятельная политическая философия. Ее ранние представители, еще не называвшиеся либералами, защищали свободу слова (Джон Мильтон), религиозную терпимость, право человека на жизнь, свободу и собственность (Джонн Локк), ограничение власти законом и разделение властей (Монтескье).
Общество можно выстраивать на разумных, договорных основаниях, считали классические либералы. Более того, общество можно перестраивать и, если носитель власти не выполняет договор, его можно менять. Возможность свержения дурных носителей власти и переделки общества - вот о чем спорили либералы с консерваторами, когда оба течения по-настоящему политизировались - в годы Великой французской революции. Консерваторы не верили в возможность рационального «проектирования» общества (см. статью «Кредо консерватора»). Либералы, напротив, в такую возможности верили.
«Рождение социальной мысли современности было, по сути, заявлением о том, что общество есть человеческий артефакт, а не выражение какого-то изначального естественного порядка», - пишет философ Роберто Унгер. Появившиеся позже социалисты и коммунисты, по мнению Унгера, отличаются от либералов лишь подходами к проектированию общества.
От себя скажем: они отличаются тем, где проводят границы возможного, в том числе и возможного насилия. Социалисты и коммунисты готовы были вмешиваться в развитие общества гораздо глубже либералов. Они были и архаичнее либералов, поскольку, как утописты, верили в единую для всех разумную модель общества. Социалисты-революционеры позже довели эту веру до логического предела, считая, что тех, кто не понимает своего счастья, можно к счастью принудить.
Либералы, наоборот, настаивали на множестве норм, способных ужиться в рамках одного общества, и говорили о необходимости гарантий прав такого сосуществования. То есть либерализм, несмотря на связь этого понятия со словом «свобода», никогда не равнялся свободолюбию и вседозволенности. Классические либералы не столько проповедовали свободу, сколько рассуждали о ее ограничениях. Необходимость свободы и ее сложность, несовместимость «полноты свободы с полнотой равенства» является для либерализма отправной точкой, писал философ Исайя Берлин.
Именно потому, что в центре либеральной проблематики стоит вопрос об индивидуальных границах и о границах принуждения, воплощение либеральных принципов не было возможно без развития правового государства. Борьба за права меньшинства - его собственными и общими силами - есть модель либерального общества.
Еще один принципиальный спор о границах - это спор о праве государства вмешиваться в экономику. Представления о минимальном вмешательстве государства в экономику остались в XIX в. В ХХ в. laissez-faire капитализм присвоили себе правые либертарианцы вроде Айн Рэнд. Уже больше ста лет, как сформировались представления о том, что рынок не может быть свободным от регулирования государства, а также о том, что частная собственность не может быть абсолютной, ведь тогда «волки пожрут овец». Писатель и политический деятель Марио Варгас Льоса в статье «Что же значит быть либералом?» назвал отношение к рынку как к волшебному средству для решения всех социальных проблем «извращением». За это приписываемое либералам извращение их и ненавидят.
Как целостная философия, в нашей стране либерализм не мог быть реализован политически из-за полной несовместимости с правовыми системами - ни с сословным правом дореволюционной России, ни с «социалистической законностью» СССР. И после 1992 г. либерализм не расцвел, поскольку в отсутствие гарантий защиты прав граждан даже минимальная свобода рынка превращается в охоту на ресурсы и личности. Либерализма в России не было, хотя были либералы. О приключениях либеральных идей в России стоит написать отдельно - слишком уж увлекательны и трагичны были эти приключения.
Консерватизм, заботящийся о преемственности по отношению к прошлому, таким образом устремлен в будущее. По сравнению с ним либерализм целиком поглощен настоящим, отстраивая границы субъектов права в отвоеванном для этого консерватизмом пространстве. Иными словами, консерватизм и либерализм - взаимодополняющие мировоззрения. В идеале они должны составлять основу политического центра здоровой политической системы.