Сари Балдауф: «Солнечная генерация будет расти», - Сари Балдауф, председатель совета директоров энергохолдинга Fortum

Финский энергохолдинг Fortum владеет активами в Скандинавии, России, Польше, странах Балтии и Великобритании. Лидирующие позиции Fortum занимает на родном рынке - в скандинавских странах он первый на рынке передачи электроэнергии и среди производителей тепла, второй по сбыту электроэнергии и третий по производству тепла. В мире, по собственным оценкам холдинга, Fortum занимает 5-е место по производству тепла и 14-е место по производству электроэнергии.

М. Р.: В основном мы продаем мощность на оптовом рынке. Почему станция находится именно здесь? Потому что здесь находится много газо- и нефтеперерабатывающих предприятий. Например, потребителем будет «Роснефть», которая имеет предприятия в этом регионе.

Созданный относительно недавно - в 1998 г. в результате объединения госкомпании Imatran Voima и нефтеперерабатывающей Neste Oil Oyj - Fortum активно рос, главным образом за счет скупки активов. В 2004 г. Fortum увеличил долю в распределительной компании «Ленэнерго» до 30%. В 2005 г., выделив нефтяной бизнес в отдельную компанию Neste Oil Corporation, приобрел тепловой бизнес в Польше. В следующем году - 99,8% в E.On Finland. В 2008 г. на торгах купил ТГК-10. Еще через два года стал владельцем 40% одного из крупнейших в Европе проектов по береговой ветровой энергетике в Швеции.

В марте 2008 г. Fortum заполучил одну из 14 генерирующих компаний России - ТГК-10, - созданных в ходе реформы РАО «ЕЭС России». В 2010 г. он подписал договоры на предоставление мощности (ДПМ) о строительстве и вводе в эксплуатацию 2360 МВт мощностей в Тюменской и Челябинской областях в период 2011-2014 гг. В результате мощность к 2014 г. должна вырасти на 85% по отношению к 2010 г. Сейчас компания реализует самый масштабный проект строительства электростанции - Няганской ГРЭС, которая станет одной из самых мощных тепловых электростанций в России (1254 МВт). Инвестиции корпорации Fortum в российскую электроэнергетику составляют около 2,5 млрд евро.

Помимо Fortum в российскую генерацию электроэнергии инвестируют немецкая E.On (владеет ОГК-4) и итальянская Enel (владеет ОГК-5). Однако они сосредоточены только на производстве электричества, а бизнес Fortum сосредоточен на когенерации - производстве электроэнергии и тепла на ТЭЦ.

«Э.Oн Россия» и «Энел OГK-5» опережают Fortum по производству электрической энергии (9677 и 10 345 МВт соответственно против 3825 МВт у Fortum), но не могут сравниться с финской компанией по мощности для производства тепла - 11 804 МВт.

Иностранные конкуренты Fortum в России уже завершают свои инвестпрограммы по договорам на поставку мощности в этом и следующем году, а Fortum предстоит вложить еще около 30 млрд руб. на ближайшие 1,5 года.

В последнее время иностранные инвесторы в электроэнергетику все чаще высказывают недовольство условиями работы в России. В конце сентября они написали письмо президенту Владимиру Путину «об ухудшении инвестиционного климата в электроэнергетике». В нем они просили президента не допустить изменения условий ДПМ, которые являлись основными стимулами для привлечения инвестиций в ходе реформирования российской энергосистемы. Компании опасаются намерений государства изменить условия ценообразования по ДПМ. Ведомства ранее допускали, что может быть снижена доходность по договорам и продлен срок окупаемости с 15 до 30 лет. Против изменений ДПМ выступает Минэнерго. Гендиректор Enel Фульвио Конти заявлял, что компания готова инвестировать в российскую энергетику, если «рынок будет правильным, открытым». О плюсах и минусах работы в России в интервью «Ведомостям» рассуждает председатель совета директоров Fortum Сари Балдауф, в беседе принимал участие и исполнительный вице-президент, главный финансовый директор Fortum Маркус Раурамо - в данный момент он и. о. главного исполнительного директора и президента компании.

- Fortum в конце сентября запустил одну из самых мощных в России электростанций - Няганскую ГРЭС. Кем будет востребована ее мощность на Крайнем Севере?

Сари Балдауф: Я уверена, что эта мощность будет востребована.

Маркус Раурамо: Очень много изменилось с тех пор, как мы приняли решение инвестировать в российскую энергетику: были и спады, и подъемы. Но я считаю, что у Fortum остаются перспективы роста в России. Это касается и промышленного потребления, и населения.

- Но кто все-таки будет основным потребителем электроэнергии с Няганской ГРЭС?

- Кто будет поставлять газ сюда?

М. Р.: «Новатэк», у нас с ним долгосрочный контракт.

- Няганская ГРЭС будет одним из последних объектов Fortum, строящихся по ДПМ. Вероятно, после реализации проекта финансовые показатели вашей компании в России будут расти медленнее?

С. Б.: Сейчас мы находимся примерно в середине по выполнению инвестиционной программы в России и достигли пика инвестиций. Мы постоянно ищем новые возможности развития в России.

М. Р.: Пока мы ввели в эксплуатацию только первый энергоблок Няганской ГРЭС, впереди еще второй и третий блоки. И впереди еще запуск двух блоков на Челябинской ГРЭС (также реализуются по ДПМ. - «Ведомости»).

- Почти все электростанции Fortum в России когенерационные - производят одновременно тепло и электричество. А реализации тепла сейчас мешают проблемы в регулировании отрасли. Как вы видите какие-то решения в этой сфере, учитывая большой опыт по теплу в Скандинавии?

С. Б.: Проблема в перекрестном субсидировании, которое действительно мешает развитию теплового сектора. Расходы должны быть разделены таким образом, чтобы они оставались в тепловом или электрическом секторе. Такая модель способствовала бы привлечению инвесторов на рынок тепла.

- Вы видите какие-то действия российского Минэнерго в этом направлении?

С. Б.: Некоторые признаки решения вопроса по теплу уже проявляются. Но надо понимать, что это может привести к росту удельных расходов, но, если одновременно увеличивается эффективность, в конечном итоге это пойдет на пользу потребителям - и цена для населения будет снижаться.

М. Р.: Государство в лице правительства уже решает этот вопрос: создана рабочая группа по теплу. И мы участвуем в ней и предлагаем свой опыт по продаже тепла в Польше, Финляндии, Швеции и странах Балтии. Мы знаем, как работает система там. У Fortum обширный опыт эксплуатации электростанций на различных видах топлива - газе, угле, отходах, биомассе.

- Когда вы покупали ТГК-10, некоторые зарубежные инвесторы сомневались, что это будет успешной инвестицией. Сбылись ли ваши собственные ожидания от реформы РАО «ЕЭС России»?

М. Р.: В 2008 г. с покупкой ТГК-10 мы получили около 2,5 ГВт «старых» электрических мощностей. И у нас появились обязательства построить еще 2,4 ГВт новой мощности. Среди «старой» мощности встречаются энергоблоки, построенные в 1920, 1930, 1940-е гг. На этих электростанциях большой потенциал по модернизации и экономии топлива. На действующих объектах Fortum работают высококвалифицированные сотрудники, они способствуют решению проблем на старых блоках. Они ответственно относятся к экологии и безопасности.

С. Б.: Инвестиционные обязательства при покупке ТГК-10 действительно были очень масштабны. Ожидания оправдались, хотя, как это бывает в долгосрочных проектах такого рода, многое с тех пор изменилось и в отрасли, и в нашей компании.

- Что могло бы сделать российскую электроэнергетику более привлекательной для инвестиций сейчас?

М. Р.: Самое главное - продолжить реформу энергетики в тепле. В мировом масштабе российская реформа энергетики была одной из самых крупных в мире, и российское государство исполнило ее в соответствии с планами. Для постоянного притока инвестиций в отрасль регулирование должно оставаться таким же стабильным, как это было в прошлом.

- Но текущий тариф на тепло не позволяет вернуть инвестиции. Как вы с этим справляетесь?

С. Б.: Да, это тот же вопрос перекрестного субсидирования, который требует реформы теплового сектора. Мы стремимся к постоянному увеличению энергоэффективности за счет экономии топлива.

М. Р.: Важно давать генераторам качественные стимулы для энергоэффективности и экономии топлива. Также у населения должна быть мотивация создавать дома теплоизоляцию, чтобы экономить на отоплении. Эти вопросы, на наш взгляд, должна решить реформа.

- Оборудование многих российских ТЭЦ не менялось с послевоенного времени, а в отдельных случаях работает с 1930-х гг. Эта ситуация не позволяет всерьез говорить об энергоэффективности. Какие действия видятся вам наиболее реалистичными в текущих инвестиционных условиях для сохранения надежной работы генерирующего оборудования и теплосетей?

С. Б.: Очевидно, что как генерирующее, так и теплосетевое оборудование очень скоро потребует коренной модернизации. Значительное количество компаний, и Fortum среди них, уже начали этот процесс. Но чтобы данные меры приобрели общестрановое измерение и в короткий срок преобразили качество и эффективность теплоснабжения в стране, нужно реализовать комплекс мер, направленных на повышение инвестиционной привлекательности. Эти меры несложные, и они хорошо работают в странах Северной Европы.

Во-первых, перейти к такому ценообразованию в теплоэнергии, сохраняющему у оператора генерирующих мощностей и тепловых сетей экономию от внедрения энергосберегающих технологий: например, по принципу альтернативной котельной. Во-вторых, внедрить систематический учет потребления тепловой энергии с целью повысить эффективность и сократить потери.

М. Р.: Особенная простота ситуации в России заключается в том, что совершенствование правил не будет связано ни с ростом бюджетных расходов любых уровней, ни с ростом тарифной нагрузки для конечного потребителя. Уже сейчас платежка российского потребителя равна или превышает платеж средней финской семьи. Так что денежной массы на рынке уже сейчас достаточно. Важно теперь правильно ее перенаправить - вместо карманов неэффективных обогревающих воздух посредников на реальные инвестиции в модернизацию, которой займутся ответственные, понимающие свое дело генкомпании.

- Вы иностранный инвестор в энергетику, но большинство российских энергоактивов контролируются госкомпаниями: «Интер РАО», «Газпром энергохолдингом» и «Русгидро». Какой тип собственника, на ваш взгляд, показывает себя эффективнее?

С. Б.: Невзирая на структуру собственности, компании могут быть эффективными или нет. Правительству Финляндии принадлежит больше 50% Fortum, однако это никак не связано с эффективностью нашей компании. Мы считаем нашу компанию весьма эффективной.

- Но по финансовым показателям иностранные компании в энергетике оказываются более эффективными в России.

М. Р.: Я сам работал в компании, где основным собственником выступала Финляндия. Финское государство всегда было требовательным акционером и долгосрочным собственником. Если мы обещаем что-то собственникам, они будут это помнить. Нужно выполнять обещания и много работать, чтобы достичь обещанных целей.

- Вы работали в Stora Enso, одной из крупнейших финских лесоперерабатывающих компаний, которая также частично принадлежит Финляндии. Как вам пригодился этот опыт в Fortum?

М. Р.: В Fortum те же подходы - фокус на управление устойчивым бизнесом, заботу о клиентах и окружающей среде, а также соблюдение законов и норм. Нужно глубоко понимать местные сообщества и политическую среду, чтобы уметь адаптироваться. В России, например, мы находим решения для поставки электроэнергии нефтяным и газовым компаниям, в Стокгольме, в Клайпеде (Литва) - как производить электрическую и тепловую энергию, предлагая решения для муниципального управления бытовыми отходами. В Елгаве (Латвия) и в Ярвенпяа (Финляндия) мы нашли способ использовать биомассу для производства электроэнергии. Поэтому везде мы пытаемся адаптироваться под существующие условия.

- Fortum развивался путем покупки различных теплогенерирующих и сетевых компаний в скандинавских странах и Восточной Европе. Но с 2010 г. ваша инвестиционная активность прекратилась. Что стало причиной этому - высокая консолидация европейского рынка тепла или вы не видите смысла в дальнейшем росте?

С. Б.: Если смотреть с точки зрения объемов выработки, мы один из крупнейших мировых производителей тепла. В тепловом бизнесе мы сосредоточены на крупномасштабной комбинированной (тепловая и электрическая энергия) выработке ТЭС. И на этом фронте мы не были активны. ТЭС - одна из самых эффективных технологий производства энергии, которая позволяет достичь уровня почти 90% коэффициента использования энергии первичного топлива. В дальнейшем эти плюсы могут быть преумножены за счет многотопливной технологии сгорания, которая позволяет использовать многосоставную и гибкую смесь источников энергии и увеличивать применение возобновляемых источников.

Между 2010 и 2012 гг. мы приобрели две тепловые генерирующие компании в Польше и одну в Финляндии, а также ввели в строй новые тепловые электростанции в эстонском Пярну и в польском Ченстохове. В это время мы вышли из нескольких бизнесов, которые не совпадали с нашей стратегией, которая состоит в том, чтобы сосредоточиться на крупномасштабном применении ТЭС. Например, тепловой бизнес в окрестностях Стокгольма в Швеции и двух тепловых, паровом и охлаждающем, бизнесах в Финляндии и Эстонии.

В последнее время, в течение 2013 г., мы приобрели операции по теплоснабжению в эстонском Тарту и построили три новые тепловые электростанции: в финском Ярвенпяа, в литовской Клайпеде и латвийской Елгаве. На новых электростанциях в качестве топлива мы используем бытовые и промышленные отходы, щепу, стружку, опилки, кору и другие побочные продукты лесоперерабатывающей промышленности. Помимо этого новая ТЭС на основе биоотходов построена рядом с электростанцией Бриста в Стокгольме, Швеция. Ее коммерческая эксплуатация начнется в конце этого года. Также была одна инвестиция в тепловом бизнесе - небольшая ТЭС в Северной Финляндии. На сегодня у нас есть 29 когенерационных, т. е. производящих тепловую и электрическую энергию, электростанций в Европе и России, которые по сетям поставляют тепло в дюжину городов.

- Что касается природных факторов... Как вы планируете доходы и продажи электроэнергии в Скандинавии, где выработка и цены зависят только от водности рек?

М. Р.: Основной объем нашего производства осуществляется без выбросов углекислого газа. В странах Северной Европы примерно половину нашей мощности составляет гидрогенерация, а вторую половину - атомная генерация. Гидрогенерация является хорошим балансирующим инструментом в нашем портфеле: когда большой уровень водности - цены низкие, когда низкий - цены увеличиваются. Объем продаж может распределяться более равномерно на протяжении года благодаря большим бассейнам наших ГЭС, где мы можем регулировать уровень водности сбросами.

- В прошлом году российскому экспортеру «Интер РАО» было невыгодно продавать электроэнергию на скандинавский энергорынок Nordpool, поскольку цены держались на низком уровне. Как вы оцениваете перспективы экспорта электроэнергии с учетом этого сезонного фактора?

М. Р.: Как мы видим, экспортные возможности в Европе растут с каждым годом: существует больше мощных линий электропередачи в страны Балтии, из Норвегии - в Германию и Великобританию. Из Финляндии строится новая линия в Россию, так что рынок поставок электроэнергии расширяется за счет этих перетоков. Значит, следует ожидать увеличения и экспорта, и импорта электроэнергии - в зависимости от динамики промышленного производства и водности рек.

- Вернемся к вашему бизнесу в мире. В первом полугодии 2013 г. выручка Fortum от продажи электроэнергии и тепла стагнировала в основных странах присутствия. Какие точки роста, новые рынки вы рассматриваете для развития в перспективе?

М. Р.: Спрос на электроэнергию в мировом масштабе продолжит расти, мы уверены. У нас имеются широкие компетенции, чтобы его удовлетворить: в комбинированной выработке, атомной и гидроэнергетике. Сейчас мы начали инвестировать в проекты в области солнечной энергетики и энергии волн. Небольшой проект по солнечной энергетике запущен в Индии, во второй сфере также работают несколько энергообъектов в Европе. В дальнейшем мы рассчитываем продолжать инвестиции в Россию, Скандинавию, Польшу и страны Балтии, где у нас уже сформированы платформы для развития.

- Если вы интересуетесь проектами в сфере возобновляемых источников энергии, то почему не пошли на конкурс по отбору мощности для таких проектов в России, закончившийся в сентябре?

М. Р.: Мы рассматриваем участие в этом конкурсе. Но в этом году условия конкурса не соответствовали нашим критериям.

- По уровню капитальных затрат или локализации оборудования?

М. Р.: Несколько разных условий. Но эксперименты доказывают, что проекты, особенно в области солнечной радиации, выгодно развивать в России - например, в Челябинске.

- Что здесь сильно отличается от Финляндии, на ваш взгляд?

С. Б.: Климат очень похожий.

М. Р.: В России все быстро растет, страна смотрит в будущее. Потому что она развивается очень быстро.

С. Б.: В Москве все меняется каждый раз, когда приезжаешь. Это потрясающе.

- Затраты на строительство альтернативной энергетики выше, чем традиционной, поэтому в Европе она развивается только благодаря щедрой господдержке. Россия также пошла по пути госстимулирования возобновляемых источников энергии. А стали бы вы инвестировать в такие проекты без дотаций (подобные электростанции на равных конкурировали бы с традиционными генераторами) и где? В чем ваш экономический интерес в таком случае?

С. Б.: Это правда, что превалирующее большинство новой генерации из возобновляемых источников энергии (ВИЭ) в Европе базируется на субсидиях. Мы не верим, что основанное на субсидиях производство электрической энергии экономически устойчиво в долгосрочной перспективе. Уже сейчас, глядя на Европу, мы видим, как дурно сработанные системы субсидий для ВИЭ вымыли конкурентоспособность из несубсидируемых активов и привели к более высоким затратам для потребителей, хотя рыночные цены на электроэнергию пошли вниз.

Как энергетическая компания мы привержены снижению выбросов для минимизации эффекта для окружающей среды, чтобы соответствовать высоким целям в данной сфере, заданным ЕС. Однако мы не сконцентрированы на тех формах генерации, которые будут зависеть от субсидий в обозримых десятилетиях. Поэтому в нашей стратегии мы сфокусированы на гидроэнергетике, которая на 100% возобновляема, и производстве электричества без выбросов СО2. Треть нашей выработки по году приходится на гидро. Мы рассматриваем возможности дальнейшего роста, участвуя в заявке на гидроэнергетические концессии во Франции.

Мы видим потенциал еще в одном виде генерации на основе ВИЭ - солнечной. Мы верим, что солнечная генерация наверняка будет расти в будущем и на нее будет приходиться значительная часть производства электроэнергии. Быстрое развитие технологий ведет за собой конкуренцию, и на лучших рынках оптовый паритет может быть ожидаем уже в ближайшие годы. Соответственно, минувшим летом мы приобрели фотогальваническую солнечную электростанцию мощностью 5 МВт в штате Раджастан, расположенном на северо-западе Индии.

В сфере НИОКР мы сотрудничаем с несколькими демонстрационными проектами в сфере генерации на основе энергии волн.