Судебная система: Точка невозврата

В судейской среде не принято выступать с публичной критикой резонансных законодательных решений. Но «молчание ягнят», которое свойственно служителям Фемиды, в сегодняшней ситуации является неконструктивным и недостойным.

Случилось то, чего многие ожидали, но в глубине души надеялись избежать. С внесением в Государственную думу проекта закона «О поправке к Конституции Российской Федерации о Верховном Суде Российской Федерации и прокуратуре Российской Федерации» дан старт процессу объединения Верховного (ВС) и Высшего арбитражного (ВАС) судов. Кажущийся радикальным, этот шаг в действительности стал естественным продолжением судебной политики, проводимой государством в последние годы.

Звучавшие с самых высоких трибун голоса неизменно возвещали о поступательном движении нашей страны к созданию независимого суда и о повышении авторитета судьи в обществе. Достижение подлинной самостоятельности судебной власти объявлялось одной из главных задач России как правового государства.

Но двигались ли мы в указанном направлении на самом деле? Концепция судебной реформы, принятая Верховным советом РСФСР в 1991 г., - свидетельство того, что такое движение было, во всяком случае на первых порах.

В 90-х гг. успешно реализовывалась одна из главных идей, лежавших в основании концепции, - идея дифференциации форм правосудия. Это выразилось в создании трех обособленных систем судов: Конституционного суда, судов общей юрисдикции и арбитражных судов.

Не остался без внимания и другой фундаментальный посыл, на который ориентировались идеологи судебной реформы. Он заключался в необходимости законодательного обеспечения гарантий независимости судей. Первым актом, закрепившим соответствующие гарантии, стал закон «О статусе судей Российской Федерации», принятый летом 1992 г.

Статус судьи покоится на нескольких принципах, среди которых особую роль всегда играли принцип единства статуса и принцип несменяемости. На их примере можно проследить, какому выхолащиванию подвергся судейский статус в конечном итоге.

Все началось с поправок 1993 г., когда судьям установили пятилетний «испытательный срок» с возможностью избрания по его окончании без ограничения срока полномочий. Процедура «переназначения» (как ее нарекли в профессиональной среде) оказалась завязанной на субъективную позицию председателя суда, в котором работает «испытуемый». В 2009 г. испытательный срок исключили вовсе, оставив срочными лишь полномочия мировых судей. Но к тому времени судебная система проработала в режиме испытаний при приеме на работу уже 16 лет. Интересно, задумывались ли сторонники «углубления» судебной реформы об истоках «вассальной зависимости» и «телефонного права», по поводу которых они сокрушаются?

Не менее значимыми с профессиональной точки зрения стали принятые в декабре 2012 г. (№ 269-ФЗ) поправки, установившие новый порядок присвоения судьям квалификационных классов. По прежним правилам квалифицированный судья любого звена судебной системы мог иметь и первый, и даже высший квалификационный классы, что служило особым признаком его профессионального признания. Теперь такой возможности нет, а категория «высококвалифицированный судья» вообще исчезла, что, очевидно, умаляет статус судьи, ранее признанного таковым. Произойдет и понижение квалификационных классов большинства судей. Это вызвано абсолютной привязкой классов к звену судебной системы. В результате судья областного суда, которому присвоен 1-й квалификационный класс, в случае перехода на работу, к примеру, в районный суд вместо 1-го класса получит 5-й, ведь по новым правилам у судьи районного суда квалификационный класс не может быть выше пятого. Следовать такому порядку все равно что разжаловать генерала в полковники ввиду перевода его в дальний гарнизон!

Но еще более существенным посягательством на статус судьи стало принятие ряда законов, пошатнувших конституционный принцип единства данного статуса.

В 2009 г. председатель Конституционного суда и его заместители были наделены возможностью пребывать в должности неограниченное количество сроков подряд. На руководителей же ВС РФ и ВАС РФ данные поправки не распространялись. Срок их полномочий, как и прежде, ограничивался шестью годами с возможностью замещения руководящей должности не более двух сроков подряд.

Этим дело не ограничилось. В ноябре 2010 г. для председателя КС РФ отменяются ограничения по возрасту, при том что для всех остальных судей, включая судей КС РФ, которые обладают равными с председателем правами, соответствующие ограничения сохранены. Их возраст не может превышать 70 лет.

В июне 2012 г. снимаются ограничения по возрасту и по количеству сроков пребывания в должности с председателя ВС РФ, а в декабре того же года вводится правило о возможности неоднократного назначения на должность председателей судов субъектов Федерации, входящих в систему судов общей юрисдикции. Однако сохраняются все ограничения, касавшиеся руководителей арбитражных судов и, более того, заместителей председателей судов общей юрисдикции.

Описанные поправки привели к появлению в нашем государстве судей «второго сорта». Причем осталось неясным, чем они хуже судей «первого сорта», для которых не существует ограничений по возрасту и количеству сроков пребывания в руководящей должности.

В этом контексте инициатива объединения ВС и ВАС выглядит закономерной. В условиях отказа от фундаментальных оснований концепции судебной реформы 1991 г. появление такой инициативы было лишь вопросом времени.

В сложившейся ситуации разумно было бы ожидать рождения новой концепции, но вместо нее на суд общественности представлено «Обоснование», которое объясняет необходимость поправок к Конституции Российской Федерации.

Из первых строк этого документа мы узнаем, что от идеи дифференциации форм судопроизводства решено отказаться, поскольку предлагаемый закон имеет целью укрепление «единства судебной системы». Как выясняется, оно необходимо для выработки единых подходов к отправлению правосудия, исключения возможности отказа в судебной защите, формирования единообразия в судебной практике и установления общих правил организации судопроизводства.

Но единство подходов к отправлению правосудия в отношении граждан и юридических лиц было достигнуто еще в 2002 г., когда с интервалом в несколько месяцев приняты Арбитражный процессуальный и Гражданский процессуальный кодексы, закрепившие, по сути, одни и те же принципы судопроизводства. Проблема отказа в судебной защите по причине спора о подведомственности также не актуальна, поскольку и в арбитражных, и в общих судах выработан идентичный подход к ее решению: в случае отказа в принятии заявления к производству судом той или иной ветви суд другой ветви обязан принять и рассмотреть его независимо от подведомственности ему данного дела.

Применительно к установлению общих правил судопроизводства, о котором говорится в «Обосновании», можно лишь предполагать, что речь идет о выработке единой процедуры рассмотрения споров. Если это так, то идея видится абсурдной, поскольку споры субъектов экономической деятельности и граждан априори не могут рассматриваться по одним и тем же правилам.

Для демонстрации этого достаточно сравнить порядок извещения участвующих в деле лиц о его движении. Участники арбитражного процесса обязаны самостоятельно получать информацию о движении дела с использованием любых источников информации и любых средств связи (прежде всего интернета) и несут риск наступления неблагоприятных последствий в случае непринятия мер по получению информации. Возложить аналогичную обязанность на участников гражданского процесса невозможно, поскольку многие из них в силу неграмотности или отсутствия технических приспособлений просто не смогут самостоятельно отслеживать дело. В связи с этим в Гражданском процессуальном кодексе подобные правила отсутствуют.

Процессуальный статус субъектов экономических отношений и обычных граждан различен. И если государство заботится об интересах последних, то предъявлять к ним столь высокие требования недопустимо. Если же вместо повышения требований к гражданам планируется снизить уровень процессуальной ответственности предпринимателей, то о какой сознательности и открытости российского бизнеса в таком случае может идти речь?

Что же касается формирования единообразия в судебной практике, то эта проблема может быть успешно решена и без «реорганизации судебной системы». Во Франции существует Трибунал конфликтов, в рамках которого судьи трех высших судов обсуждают возникшие расхождения и находят компромисс. В Германии та же проблема преодолевается деятельностью Большого сената, который формируется высшими федеральными судами. В России на данный момент великолепно зарекомендовала себя практика принятия совместных постановлений пленумов ВС РФ и ВАС РФ.

Наконец, последние два года всерьез обсуждался вопрос о создании в нашей стране Высшего судебного присутствия, в состав которого на паритетных началах вошли бы представители всех трех высших судов. В качестве цели его создания указывалось преодоление расхождений в практике трех ветвей судебной власти. Предполагалось, что правовые позиции соответствующего органа станут обязательными для всех российских судов. Итак, все приведенные в «Обосновании» причины выглядят надуманными. В чем же тогда смысл предлагаемой реорганизации?

Быть может, ответ кроется в механизме ее реализации? Но порядок объединения вызывает еще больше вопросов, и едва ли не главный из них - какой срок отводится на создание нового Верховного суда?

Во внесенном законопроекте и обосновании к нему об этом не сказано ни слова. Зато устанавливается срок, в течение которого подлежит упразднению ВАС РФ (шесть месяцев со дня вступления в силу закона), и предусматривается передача всех его полномочий ныне действующему ВС РФ.

Описанный порядок означает, что новый Верховный суд может создаваться два, три или даже пять лет и все это время полномочия высшей судебной инстанции по экономическим спорам будет осуществлять ВС РФ. Молчит законопроект и о судьбе аппарата ВАС РФ.

С точки зрения государственных интересов невозможно предположить, чтобы задуманные преобразования в действительности ставили целью не «реорганизацию», а расправу. Ведь внесение изменений в Конституцию просто не может быть продиктовано кадровыми предпочтениями или сиюминутной политической конъюнктурой, ибо Конституция есть Основной закон современного российского государства, принятый всенародным голосованием, и любые его корректировки должны быть обусловлены интересами всего общества, а не интересами определенной группы лиц. Конституция в этом смысле не подходит на роль девушки по вызову.

Осознаем ли мы, что в правовом государстве любой закон, будучи принятым властью, саму же власть и ограничивает? Тем самым власть добровольно надевает на себя оковы, имя которым «верховенство закона».

И потому поднятые в этой статье проблемы - это не вопрос личных амбиций судей. Это даже не вопрос тех, чью законодательную инициативу обсуждает сегодня все юридическое сообщество. На самом деле это вопрос всех и каждого. И только всем нам, подошедшим к точке невозврата, решать, будет ли она пройдена.