Другая утопия

«Мультимедиа арт музей», в данном случае его уже трудно назвать Московским домом фотографии, превратился в тотальную инсталляцию, как раз в духе и стиле двух героев развернутой там выставки. (Двух, оговоримся сразу, потому что Эмилия Кабакова - соавтор мужа, помощник, но не идеолог в их дуэте.) Только Эль Лисицкий работал над внедрением нового искусства в жизнь, продвигая утопическую, казалось бы, идею тотального ее переустройства. А Кабаков вносит реальный (или симулирующий реальность) мир в искусство, обустраивает в нем свою страну, только частично похожую на существовавшую, и населяет созданными им персонажами. В общем, оба демиурги, но противоположных направлений. На оппозициях и построена выставка.

Она занимает все этажи музея - снизу доверху и насквозь. Начинается с эмблематичной новой инсталляции с упавшим ангелом. Крупная кукла с крыльями лежит на полу первого этажа фойе (оно во всю высоту здания), прикрытая, как покойник, а под потолком на уровне седьмого этажа подвешена копия хрестоматийного агитационно-супрематического плаката «Клином красным бей белых». Получается, что ангел Кабакова протаранил своим весом агитку Лисицкого, поднятую на максимальную высоту. Метафора понятная, но неуклюжая, как бутафорская тушка невинного существа, погибшего от столкновения с вражеским ему небом. Но и небу от весомого ангела досталось.

На пресс-конференции и в интервью, воспроизведенных в каталоге выставки, Илья Кабаков прямо говорил, что идеи авангарда, и в частности Лисицкого, ему чужды, даже враждебны. Стоит прочесть почему, хотя и по самой выставке понятно.

Ее придумал Чарльз Эше, директор Музея Ван Аббе в голландском городе Эйндховене. Там хранится большая коллекция работ Лисицкого, актуализированная временным соседством с Кабаковым. Идея Эше, на первый взгляд русского человека (он лучше всех понимает, как у нас все сложно), кажется удивительной и по-европейски прямолинейной: вот начало великой утопии, а вот ее финиш. Вот так проектировался новый мир и человек, а вот как задуманное воплотилось в коммунальной кухне. По этому принципу и строится выставка, где чистота форм Лисицкого противопоставлена мусору жизни от Кабакова, проект ораторской трибуны 20-х годов - памятнику тирану, придуманному в 2000-м, идея трансформации жизни к лучшему - бегству от нее в свою голову с тараканами.

Разумеется, как и всякая схема, эта по-своему хромает, чем вызывает вопросы, будоражит ум. Так ли утопичен Лисицкий, создавший продуктивные для будущего формы и принципы художественного проектирования, так ли жизненно правдив Кабаков, превративший коммунальную жизнь в складную меланхоличную сказку, далекую от противоречий реальности. В общем, как говорится, выставка заставляет подумать. Только в размышлениях стоит вовремя остановиться, чтобы за русскими вопросами не забыть здравые европейские ответы.

Ольга Свиблова, куратор московской версии прошедшей в Эйндховене и Петербурге выставки, значительно расширила ее содержание. В результате материала стало так много, что предусмотренные сюжетом противопоставления стали терять убедительность и на глаза начали попадаться не предусмотренные первоначальной идеей сходства. Но сокрушаться по избытку работ двух больших художников, даже если нарушена концепция их совместного показа, зачем? Лучше смотреть и радоваться.

Можно, не обременяя голову противопоставлениями, изучать экспозицию по частям, как две персональные выставки. Или, наоборот, задаваться самыми сложными вопросами про жизнь и искусство и находить здесь ответы. В общем, в «Мультимедиа арт музее» открылась блестящая выставка двух знаменитых художников, один проектировал новую советскую жизнь, другой зафиксировал провал проекта.

До 17 ноября