Познается в сравнении: Зачем нужны выборы

Этим летом в Россию неожиданно вернулись выборы. Трудно сказать, насколько они будут честными, но это явно будут выборы с выбором.

И в Москве, и в Екатеринбурге зарегистрированы и, вероятно, дойдут до финишной прямой оппозиционные кандидаты Алексей Навальный и Евгений Ройзман. И тот и другой настроены на реальную, а не имитационную политическую борьбу и могут получить существенную поддержку избирателей. В предыдущем издании нашей суверенной демократии таких кандидатов до выборов просто не допускали, добавляя к отказу в регистрации пару телевизионных сюжетов об «экстремистски настроенных наймитах Запада, которые стремятся все хорошее разрушить, а сами ничего конкретного не предлагают». Однако в новом сезоне власть неожиданно сменила репертуар: с благословения Вячеслава Володина оппозиционных кандидатов стали вдруг регистрировать, новым фетишем властной элиты стала легитимность, а сторонники бойкота выборов срочно меняют пластинку под воздействием новых реалий. Что же произошло - победа белоленточников? Уступка власти под воздействием возмущенных народных масс? Реверанс Обаме? Мировой заговор? Каждый может найти себе ответ по вкусу.

Увы, допуск оппозиции к участию в квазиконкурентной борьбе не означает, что курс на демократизацию и либерализацию политической системы действительно взят. Здесь к услугам Кремля опыт множества авторитарных режимов XX-XXI вв., успешно использовавших институт выборов для укрепления своей власти. Особенно популярными среди диктаторов выборы стали в последние 20 лет. Например, между 2000 и 2006 гг. среди 172 существующих независимых государств с населением свыше 500 000 только 10 стран не проводили национальных выборов в той или иной форме. Так какие же цели может преследовать власть, допуская настоящую конкуренцию на выборах?

Во-первых, «честно» выигрывая в «свободной борьбе», кандидат от власти наносит сильнейший удар по оппозиции. Именно для укрепления своего имиджа в глазах населения власть и создает себе головную боль с выборами. Правда, выигрывать желательно с разгромным результатом. Среди выигрышных стратегий Институционно-революционной партии (PRI), безраздельно правившей в Мексике 71 год, Беатрис Магалони (Voting for Autocracy: Hegemonic Party Survival and Its Demise in Mexico, 2006) называет обязательную победу на выборах с квалифицированным большинством в 2/3 или 3/4 голосов. В 1929-1982 гг. PRI устойчиво набирала на выборах более 70%. Понятно, что значительная часть из этой суммы достигалась с помощью разнообразных электоральных манипуляций. Но ведь не все избиратели об этом догадывались. Таким образом реализовывалась основная задача: создать у избирателя ощущение непобедимости и незаменимости кандидата от власти.

В ситуации информационной асимметрии у избирателя внутри авторитарного режима мало способов оценить реальную поддержку системы. Когда московским хипстерам говорят «традиционный электорат поддержал Путина», они не знают - а вдруг и вправду поддержал? Когда то же сообщают деревенским бабушкам, уже много лет голосующим за КПРФ, они тоже легко могут в это поверить - ведь сколько они ни голосуют за КПРФ, все равно побеждает действующая власть. Можно сколько угодно апеллировать к кривой Гаусса, высмеивать 101% поддержки в Чечне, но высокий номинальный результат на выборах - это мощнейшее оружие психологического давления. Это повод лояльным возрадоваться, сомневающимся снова увериться, а несогласным - опустить руки, что во многом и случилось после президентских выборов в 2012 г.

Во-вторых, выборы позволяют легитимировать режим на мировой арене. Во времена холодной войны диктаторы обеспечивали себе поддержку США или СССР, становясь их стратегическими союзниками. Однако с возникновением однополярного мира ситуация изменилась: общепринятой мировой нормой стали выборы (но не демократия как таковая). В международной политике суть вещей мало кого волнует, важнее - как все смотрится со стороны. Международные доноры и партнеры заинтересованы в стабильности, а не в демократии (см., например, работу Рут Кричели: Ruth Kricheli. Rewarding Illiberal Elections, 2009). Поэтому авторитарные режимы мира срочно вводят фиктивные выборы в свой репертуар. Высокий результат позволяет режиму сохранять респектабельность, а остальным мировым лидерам дает возможность продолжать диалог, объясняя это особенностями выбора населения данной страны, к которому надо относиться с уважением. В итоге, хотя свыше 80% национальных выборов сегодня в той или иной степени мониторятся международными организациями, многие лидеры, пригласив наблюдателей, фальсифицируют выборы прямо перед носом последних.

В-третьих, кроме вопросов политических выборы решают и чисто административные вопросы. Прежде всего это встряска федеральной и региональной элиты: пересчет лояльности, проверка на прочность и отсев тех, кто показывает неэффективность в обеспечении необходимого результата. Может быть какое угодно количество показателей оценки эффективности работы губернаторов, но все они знают: единственный значимый - это показатель партии или кандидата власти на последних выборах. То же касается и глав городов, районов, функционеров партии «Единая Россия». Без выборов такой пересчет и перебалансировка вертикали были бы невозможны. Поэтому выборы должны быть хоть в какой-то степени конкурентными, а борьба должна быть похожа на реальную.

В-четвертых, в выборах есть и значительная коррупционная составляющая. Выборы позволяют собирать с бизнеса и перераспределять своим сторонникам огромные суммы денег. Подавляющая часть этих денег неподотчетна и проходит через разные черные схемы. Такие непрозрачные, неподотчетные потоки оседают в карманах кандидатов, партийных функционеров всех уровней, политологов, политтехнологов, специалистов по продвижению в социальных сетях и т. д. Для того чтобы этот золотой поток не иссяк, нужно продолжение борьбы, нужна угроза, нужны оппоненты, нужны выборы. Как отмечает Эллен Луст-Окар на примере Иордании (Ellen Lust-Okar, Elections under Authoritarianism: Preliminary Lessons from Jordan, 2006), вопреки распространенному мнению выборы в авторитарных режимах часто конкурентны и являются способом стабилизации системы. Однако конкурентность состоит не в борьбе за реальную власть, а в борьбе за распределение ресурсов (патронаж). Так, по слухам, в 2007 г. в России место в думском списке стоило $5 млн, а место в списке партий-фаворитов - в среднем $7 млн (см. «Сколько стоит депутатское кресло», The New Times, № 18, 15.06.2007). В результате такой конкуренции партии теряют свое первоначальное значение, избиратели разочаровываются в демократии и становятся циниками, а запрос на демократизацию снижается. Кроме того, деньги на выборах - это отличное средство для прикармливания и контроля оппозиции. Можно деньги дать, а можно не дать, можно приостановить финансирование и т. д. К концу выборов многие задиристые оппозиционные кандидаты превращаются в совсем ручных котят.

Однако все вышеперечисленное вовсе не означает, что от выборов для оппозиции один вред. Как отмечает Джейсон Браунли (Jason Brownlee. Portents of Pluralism: How Hybrid Regimes Affect Democratic Transitions, 2009), хотя само по себе наличие выборов не ведет к демократизации системы, шансов демократизироваться у электоральных автократий гораздо больше. Фиктивные выборы могут стать настоящими при определенных условиях. Заигрывая с выборами, власть играет с огнем, и, если риск плохо рассчитан, может случиться пожар.

Прежде всего участие в демократических (пусть даже и фиктивных) практиках стимулирует развитие гражданского общества. Опыт выборов, проходивших в последние 20 лет в Африке, показывает, что демократическое поведение ведет к зарождению и укреплению демократических ценностей. Подобную зависимость исследователи обнаруживают и на примере Латинской Америки, и на примере выборов в деревнях Китая. Сценарий во всех случаях примерно один: приход на избирательный участок, выражение своей позиции - это уже некое активное действие. Поэтому участие даже в фиктивных практиках мобилизует и организует избирателей, приводя в итоге к развитию гражданского общества и в перспективе - к демократизации страны.

Для оппозиции участие в выборах всегда дилемма. С одной стороны, опасность в том, что власти воспользуются участием оппозиции для легитимации системы. Но, с другой стороны, выборы позволяют оппозиционерам четко сформулировать и донести свои идеи до избирателя и мобилизовать сторонников. К тому же выборы дают предлог выступить против системы (сославшись на фальсификацию и т. д.), особенно за отсутствием других предлогов. Кроме того, авторитарной власти свойственно переоценивать свою поддержку среди избирателей. И если выборы активно мониторятся международными и местными НКО, неожиданно может случиться демократизация: 1) либо власть недооценит поддержку оппозиции и проиграет выборы, 2) либо результаты будут явно сфальсифицированы, что создаст предпосылки к цветной революции (см. Susan Hyde. International Dimensions of Elections, 2006). В такой ситуации авторитарному правителю лучше бы попросту отказаться от мониторинга выборов, но тогда он сразу обнародует свои коварные намерения.

Роль выборов в дестабилизации системы усиливается в ситуации экономической стагнации. Чем хуже обстоят дела с экономикой, тем меньше у системы остается ресурсов на подкуп оппонентов и сторонников. В этой ситуации выборы из инструмента патронажа и распределения ресурсов могут снова превратиться в механизм передачи власти за счет перехода разочаровавшихся избирателей на сторону оппозиции. Так, например, случилось с мексиканской PRI: за десятилетия нахождения у власти партия стала символом коррупции и электоральных манипуляций. В ответ возникло две партии - PRD левых взглядов и PAN правых взглядов, которые постепенно стали отнимать поддержку у PRI. В итоге в 2000 г. президентские выборы выиграл кандидат от PAN, на чем и закончился предыдущий режим.

Так что лучше - чтобы были выборы или чтобы их не было? Однозначного ответа нет, но данные ученых скорее свидетельствуют в пользу выборов.

Современная избирательная система напоминает футбольный матч из антиутопии Владимира Войновича «Москва 2042» про прожившую до 2042 г. советскую систему: игроки 40-60 лет важно ходят по полю и медленно катают мяч. «Я спросил у Искрины, какой счет, она сказала, что счет будет открыт только на 24-й минуте, а вся игра закончится со счетом 5:4 в пользу «Спартака».

- Откуда ты знаешь? - спросил я.

- Так написано в программе.

- Разве счет устанавливается кем-то заранее? - спросил я.

- Конечно, - сказала Искрина. - Спортивный Пятиугольник все планирует задолго до матча. А в твое время разве было не так?

Сегодня смотреть такой футбол с заранее известным счетом, где игроки даже не пытаются делать вид, что играют, надоело всем - и власть решила пустить на поле дворовую команду, чтобы обыграть ее с разгромным счетом. Однако власти уже давно разучились играть в настоящий футбол - и поэтому у азартной дворовой команды есть шанс.