Шекспировские женщины

Открывался фестиваль премьерой «Укрощения строптивой» Андрея Кончаловского. Сценография представляла видеопроекцию городской площади, в духе Джорджио де Кирико, только увиденного сквозь призму лубка. Внутри городского пейзажа Кончаловский запустил игрушечный поезд - все лишь игра. И все под легкую музыку, итальянскую и американскую, веселых 1920-х - именно в это время режиссер перенес действие пьесы, сделав из лирической комедии легкий занимательный дивертисмент. Кончаловский играет с итальянской традицией, от комедии дель арте до Эдуардо де Филиппо, и не забывает старую голливудскую комедию. Шекспировский пролог с медником Слаем опущен, но ощущение театра в театре осталось. С двух сторон сцены расположены актерские ложи, и, пока на авансцене играют действо об укрощении строптивой, здесь идет своя жизнь: актеры гримируются перед выходом и комментируют происходящее на сцене. История Катарины и Петруччио тоже разыгрывалась как спектакль в спектакле: наивные клоунские лацци, акробатические трюки, откровенная арлекинада синьора Баптиста. «Моя Катарина немного феллиниевская», - говорит актриса Маша Музи о своей героине. На самом деле Катарина внешне больше напоминала Луизу Брукс, знаменитую голливудскую актрису 1920-х, да и по сути была далека от нежных печальных клоунесс Феллини. Зрители старинного театра San Ferdinando приняли спектакль с восторгом. Но представить его на другой сцене, например в Москве, довольно сложно.

«Антоний и Клеопатра» в постановке Люка де Фюско, который сыграли в театре Mercadante, - полная противоположность спектаклю Кончаловского. Отсечено все второстепенное, живописное. Здесь черно-белая графика, игра светотени, действие сконцентрировано на Антонии и Клеопатре. Действие происходит за тонким занавесом по зеркалу сцены, за которым из темноты появляются статичные фигуры римлян - особая материя, из которой сделаны костюмы, и струящийся сверху белый свет придают живым актерам сходство с мраморными изваяниями, словно это фигуры, выгравированные в вечности. Ощущение усиливается видеопроекциями, которые укрупняют, делают гигантскими фигуры актеров на сцене. Статичность мизансцен снимается оригинальной музыкой Рана Багно, в мелодике которой слышится противостояние Востока и Запада.

Фестиваль продолжает сложившуюся традицию открытия неизвестного Неаполя. В этом году фестивальный центр переместился в музей железнодорожного транспорта Pietrarsa. Место вполне театральное - музей находится на обзорной площадке между Везувием и Неаполитанским заливом. Именно здесь и построили маленький амфитеатр, где показали экспериментальную оперу Il Maestro di capella dei mendicanti («Капельмейстер нищих») в постановке Мариано Баудуина, ученика знаменитого неаполитанского композитора и музыковеда Роберто де Симоне. В фантазии Баудуина оказались соединены две оперы XVIII века: «Опера нищего» англичанина Джона Гея и «Капельмейстер» неаполитанца Доменико Чимарозы. По ходу спектакля начинается настоящее музыкальное попурри: Стравинский, Перголези, песни Beatles и средневековой Испании. А капитан Мэкки между двумя куплетами успевает увлеченно тискать девиц и клеймить упадок современной итальянской культуры, на которую в госбюджете все меньше денег.

Неаполь