Дневник экономиста: Вечные пузыри

Может показаться, что после схлопывания самого большого в мире ценового пузыря на рынке недвижимости и последовавшего за ним распада глобального пузыря на фондовом рынке подобного рода кризисы больше невозможны. Но проблема ценовых пузырей вовсе не ушла в прошлое – мы то и дело слышим о новых или до сих пор не сдувшихся жилищных пузырях во множестве стран, о новом глобальном пузыре на фондовой бирже или рынке долгосрочных облигаций в США и других странах, о буме цен на нефть, золото и т. д.

Но, даже зная об этом, я не ожидал, что, отправившись в Колумбию, снова столкнусь с давно знакомым сценарием развития событий. Мне рассказали о растущем жилищном пузыре, а шофер, возивший меня по приморскому курорту Картахене, с явным удивлением указал несколько домов, которые недавно были проданы за миллионы долларов.

Центральный колумбийский банк The Banco de la Republica, определяет индекс цен на недвижимость в трех крупнейших городах Колумбии – Боготе, Медельине и Кали. С 2004 г. этот индекс вырос на 69% в реальном выражении (т. е. с учетом инфляции), причем особенно резкий рост начался с 2007 г. Такой темп роста цен напоминает происходившее в США, когда индекс Кейса – Шиллера [индекс цен на недвижимость, публикуемый Standard в & Poor's для десяти крупнейших городов Америки] вырос с 1997 г. на 131% в реальном выражении, достигнув пика в 2006 г.

Так что же все-таки такое ценовой пузырь? Оксфордский словарь английского языка определяет пузырь так: «нечто хрупкое, эфемерное, пустое или бессодержательное; обманчивая видимость. С XVII века это слово часто применяется к мошенническим коммерческим или финансовым схемам». Трудность в том, что слова «видимость» и «схема» предполагают скорее намеренно возведенную конструкцию, нежели распространенное общественное явление, не инспирированное каким-либо таинственным манипулятором.

Похоже, мы употребляем это слово, мало задумываясь над его значением.

Именно так считает Юджин Фама. Самый заметный сторонник гипотезы эффективных рынков отрицает существование пузырей. Как он сказал в интервью Джону Кессиди для журнала New Yorker, «я даже не представляю себе, что это такое. Эти выражения стали очень популярными, но я не думаю, что они что-нибудь значат».

Во втором издании моей книги «Иррациональная эйфория» я попытался дать лучшее определение пузыря. «Ценовой пузырь, – писал я тогда, – это положение, когда новости о росте цен стимулируют активность инвестора и этот энтузиазм распространяется посредством своего рода эпидемии, психоза, передающегося от одного человека к другому, параллельно умножая объяснения подобного роста цен... Это привлекает все большее и большее число инвесторов, несмотря на сомнения относительно реальной стоимости инвестиций притягиваемых отчасти завистью к успехам других, а отчасти азартом игрока».

В этом, по-видимому, и состоит основное значение слова «пузырь», в котором оно используется наиболее последовательно. В этом определении подспудно содержится указание, почему так трудно заработать «умные деньги», играя против пузырей. Общий психоз создает атмосферу, стимулирующую рост цен, так что вовлечение в этот процесс представляется почти рационально оправданным. Однако это не так.

В разных странах образование ценовых пузырей может быть вызвано разными причинами. К примеру, происходящее сейчас в Колумбии стало результатом эффективной работы правительства и энергичных действий президента Хуана Мануэля Сантоса, которому удалось снизить рост инфляции и процентных ставок до уровня развитых стран, при этом почти устранив опасность, которую представляли восстания FARC, тем самым вдохнув в колумбийскую экономику новую жизнь. Это достаточно хорошие условия для создания жилищного пузыря.

Поскольку пузыри представляют собой, в сущности, общественно-психологическое явление, их трудно контролировать. Меры регулирования, введенные после финансового кризиса, могут снизить риск возникновения пузырей в будущем. Но всеобщий страх перед ними способен также стимулировать развитие психоза, давая пищу все новым и новым самоисполняющимся пророчествам.

Слово «пузырь» неудачно тем, что создает мысленный образ расширяющегося мыльного пузыря, который обречен лопнуть. Но ценовые пузыри могут сдуваться при смене конъюнктуры, а затем вырастать снова.

Было бы, по-видимому, корректнее называть эти процессы ценовыми или спекулятивными эпидемиями. Мы знаем на примере гриппа, что новые эпидемии могут возникать неожиданно, одна за другой, если появляется новый тип вируса или же распространению инфекции способствует какой-то из факторов среды. Подобным образом новый ценовой пузырь может возникнуть в любой момент, как только складывается новая экономическая конъюнктура, выглядящая достаточно убедительно, чтобы спровоцировать новую волну психоза среди инвесторов.

Именно это произошло во время взлета цен на американском рынке в 1920-х, который достиг пика в 1929 г. Мы неверно толкуем тогдашние события, представляя себе пузырь как резкий рост цен, достигающий критической точки, за которой следует резкий и бесповоротный крах. На самом же деле бум на рынке акций в США после Черного вторника отчасти отыграл первоначальное падение, так что к 1930 г. показатели начали возвращаться к уровню 1929 г. За этим последовало второе падение, новый рост с 1932 до 1937 г., а затем третий крах.

Ценовые пузыри не завершаются, как короткий рассказ, роман или пьеса. У них не бывает развязки, которая приводила бы все линии повествования к эффектному финалу. В реальной жизни в отличие от литературы мы не можем узнать, когда сюжет действительно окончен.

"Новый ценовой пузырь может возникнуть, как только сложится конъюнктура, способная спровоцировать волну психоза среди инвесторов".