Экономическая политика: О чем спорят экономисты

Люди спорят о деньгах, скажут, подумав, большинство читателей. И будут правы. К чести руководителей экономического блока администрации президента и правительства надо сказать, что речь сегодня идет не о том, кто и как деньги будет делить, а о том, как их преумножить.

Позиция Андрея Белоусова заключается в том, что накачка совокупного спроса с помощью дешевого кредита Банка России (ЦБ) должна стимулировать ускорение экономического роста. При этом инфляционного роста цен можно не бояться, поскольку рост потребует инвестиций и «лишние» деньги уйдут в долгосрочные инвестиции.

По большому счету спорить с этим подходом не приходится. В хорошо налаженной рыночной экономике так именно и должны развиваться события. Этот подход восходит к теории Джона М. Кейнса, которой уже более восьмидесяти лет.

Если отвлечься от «либеральной» и «государственнической» риторики, то все согласятся, что российской экономике не хватает инвестиций. Отсюда и замедление экономического роста. Вот только автоматическое превращение кредитно-денежной эмиссии в инвестиционный спрос, в накопление основного капитала в российской экономике никогда не происходило гладко. Сегодня гораздо более вероятна трансформация дополнительных денег в евро или доллары для вывоза капитала.

Вот на это и призывает всех нас трезво взглянуть, как я понимаю, Алексей Кудрин и другие эксперты, требующие сосредоточиться на проблеме инвестиционного климата в нашей стране. Российский рынок далек от идеальных моделей.

Замедление экономического роста носит системный, а не конъюнктурный характер. Проблемы не могут быть сняты с помощью текущего «ручного управления». И не существует какого-то чудесного одного инструмента, применение которого решило бы вопросы роста (будь то амнистия заключенных, национализация или приватизация предприятий либо снижение ставки рефинансирования Банка России).

В российской экономике сложилась модель инвестирования, когда наращивание капиталовложений оказывается высокорисковым делом для всех категорий инвесторов. Все инвесторы – и частные компании, и компании с государственным участием – прибегают к определенному набору мер хеджирования рисков. Средства могут быть размещены в офшорной юрисдикции и затем инвестированы в России в качестве иностранного капитала. Есть надежда, что юридические споры будут в таком случае решаться в зарубежных судах. Проект может быть застрахован гарантией федерального или регионального бюджета. Может быть найдена политическая поддержка (т. е. легальная или не очень легальная «крыша»).

Для успешного стимулирования роста инвестиций риски российской экономики должны быть снижены. При этом административные запреты и тем более введение уголовного наказания за применение вышеперечисленных способов «хеджирования» не снижают, а увеличивают эти страновые риски.

Очищение инвестирования от коррупции – это единственный способ снижения таких рисков. И бороться с ней предстоит не наказаниями после провала проекта, а в ходе его реализации путем контроля за соблюдением инвестиционной сметы. Начинать придется с конкретных строек, ведущихся за счет госбюджета.

Только демонстрация на конкретных примерах конкретных проектов, что капиталовложения в нашу экономику могут быть высокодоходными для отечественных и иностранных инвесторов, позволит убедить бизнесменов вкладывать свои средства в экономику России. При том что не придется потом ходить к следователям в разных странах мира и оправдываться, что взяток и откатов не давал, доходов от налогов не укрывал. Зарубежные налоговики следят за операциями своих соотечественников в странах развивающихся рынков и в офшорах гораздо внимательнее, чем наши.

В целом понятно, что предъявить доказательства успехов в борьбе с коррупцией в виде «дел и посадок» легче, чем реально преодолеть инерцию «сбора дани» с предпринимателей, «навешивания» на инвесторов поборов в виде «поддержки спорта», требований демонстрации «социальной ответственности» путем финансирования провальных убыточных инициатив и т. д. и т. п.

В нашей глубоко литературной стране большая часть споров ведется как бы о словах и о принципах. Вопрос ставится так: «Чего надобно больше – государственного регулирования экономики или рыночного регулирования?». При этом любой практик знает, что государственные управленцы, как и действующие на рынке менеджеры, – это вполне конкретные люди.

Вопрос должен быть переформулирован. Точнее, вопросов должно быть поставлено значительно больше.

Выбор экономической политики не сводится к определению бюджетных приоритетов. Даже добавление к ним методов кредитно-денежной политики не исчерпывает проблемы. Проблема, требующая решения, в том, как обеспечить доверие людей, чтобы мобилизовать сбережения предприятий и домохозяйств, стимулировать их превращение в инвестиции? Кто и по каким принципам должен и может определять направление этих капиталовложений? Существующая система принятия решений должна стать транспарентной и тогда будет пользоваться доверием инвесторов.

И для начала необходимо посмотреть, как это все делается сегодня. Дискуссия в терминах «больше госрегулирования либо больше рынка», с моей точки зрения, вообще неплодотворна. Рынка необходимо «очень много» для преодоления монополизма, для сдерживания роста цен. Без государственного вмешательства не обойтись при организации контроля за затратами и тарифами естественных монополий, при запуске инфраструктурных проектов совместно с частным капиталом.

Реально работающая модель инвестирования выглядит следующим образом. Инвестиции в социалку проводятся за счет бюджетных денег. Также за счет федерального бюджета финансируется закупка вооружений, создание военных объектов, а значит, опосредованно и инвестиции в предприятия ВПК. Крупные инфраструктурные проекты осуществляются госкорпорациями, такими как «Газпром», «Роснефть», РЖД, «Транснефть», Федеральная сетевая компания и т. п. Ряд технологических промышленных и аграрных объектов модернизируются частными компаниями. Средства как частных, так и госпредприятий привлекаются правительством для совместного с бюджетом финансирования «демонстративных престижных проектов», например для подготовки Олимпиады в Сочи. Преимущественно частным является инвестирование в жилищное строительство, частно-государственным образом финансируется ремонт и поддержание работоспособности ЖКХ. Практически все эти сферы непрозрачны, а следовательно, решения вызывают недоверие.

Практически выпало из бизнес-процессов очень многое. Инновациями занимается только несколько государственных фондов (фонд «Сколково», «Роснано» и РФК). Привлечение иностранных инвесторов, обладающих высокими технологиями, не выходит за рамки общих рассуждений. Не допускаются, по сути, иностранные инвесторы в те секторы российской экономики, которые обладают природными естественными конкурентными преимуществами. Их объявили стратегическими и закрыли для иностранцев.

Малый и средний бизнес, индивидуальные предприниматели рассматриваются лишь в качестве объекта налогообложения, никакими льготами они не пользуются. Налоговые органы больше тратят, я полагаю, бюджетных денег на проверки этих предпринимателей, чем собирают с них налогов. Гораздо проще и доходнее для бюджета один раз получить плату за патент и дать им работать 5–7 лет до истечения его срока.

А ведь именно в этих секторах заключается огромный потенциал роста производительности труда и снижения издержек на единицу продукции. Без такого снижения затрат невозможно ни повысить конкурентоспособность российской экономики, ни радикально снизить инфляцию.

К сожалению, российское правительство втянулось в сиюминутное решение текущих вопросов. На стратегические перспективные программы сил не остается. Провозглашенные цели модернизации и освоения нового технологического уклада остаются бумажными лозунгами.

Команде руководителей, вырабатывающей ныне экономическую политику, необходимо выбрать из всех предлагаемых подходов тот набор инструментов, который сработает на стимулирование инвестиций не вообще в экономике, а в конкретных секторах и регионах. Такая эклектика теорий и идеологий неизбежна в практической работе.