Экспертиза: Лучше немного подождать, но создать условия
Хотел бы вернуться к самому началу нашей дискуссии – к росту на пять с плюсом. А собственно говоря, какой рост для российской экономики является естественным? Сегодня мы слышали вариации от 3 до 6%. Мне кажется, выводы о потенциально высоких темпах роста опираются на стандартные модели, которые в предшествующий, докризисный, период в значительной мере искажали результаты, так как тогда экономика получала дополнительный импульс от постоянного роста цен на нефть.
Наш анализ показал, что без влияния роста цен на нефть темп экономики составил бы от 3 до 5%, т. е. 4% в среднем. Это потенциальный рост российской экономики в докризисный период.
Повернуться лицом
Экономически активное население росло достаточно быстро вплоть до 2008 г. После кризиса этот рост прекратился – и наметилась тенденция к снижению. Понятно, что прирост населения, прирост рабочих рук означает ускорение экономического роста. Обратный же демографический тренд, по нашим оценкам, при прочих равных условиях дает минус 1 процентный пункт, т. е. мы должны говорить о росте экономики в настоящий момент не более чем на 3%. Если же мы дополнительно примем во внимание то, что и мировая экономика растет не так быстро, как в докризисный период, и вряд ли в ближайшем будущем сильно ускорится, то, наверное, еще сколько-то десятых – вплоть до еще 1 процентного пункта – можем вычесть из оценки посткризисного потенциального темпа роста российской экономики.
В итоге выходим на цифру от 2 до 3%, или примерно 2,5% в среднем. И мы считаем, что 2,5% – это тот рост, который экономика может обеспечить.
Это значит, что попытки ее стимулировать традиционными методами – через монетарную политику – приведут к тому, о чем говорил Сергей Швецов: скорее к ускорению инфляции, чем к ускорению экономики. Эти меры бесперспективны. Что касается бюджетной политики, тут, кроме как повышение эффективности бюджетных расходов, других альтернатив, собственно говоря, нет. И если мы попытаемся как-то скорректировать или серьезно смягчить бюджетное правило, то в результате возьмем на себя дополнительные риски того, что, в дополнение к возможному снижению цен на нефть, получим необходимость сокращения бюджетных расходов просто потому, что не будет ресурсов.
Что в такой ситуации остается делать государству? То, о чем сегодня говорили, за что сегодня голосовали: улучшение государственных институтов, уменьшение доли и влияния государства в экономике, проведение структурной политики, которая должна быть нацелена прежде всего на интересы бизнеса. Можно охарактеризовать это как необходимость повернуться лицом к бизнесу.
Условия смягчения
В плане монетарной политики – для того, чтобы снизить кредитные ставки, – нужно получить более низкую инфляцию. Здесь зависимость весьма простая. Если взять доходность рискованного актива, в частности банковского кредита, то она равна доходности безрискового актива – государственных бумаг – плюс премия за риск. Причем эта премия более-менее прямо пропорциональна доходности безрискового актива. Таким образом, если мы снизим инфляцию, то премия за риск в процентных пунктах существенно снизится. Если мы говорим сейчас про 10% средней ставки кредитования при инфляции порядка 7% и базовых ставках, если брать репо, в 5,5%, то при инфляции 3% мы получим ставку кредитования порядка 6% – это очень серьезное снижение.
Еще один момент: чтобы снизить кредитные ставки, нужно снизить кредитные риски. Это тоже достаточно очевидно. Здесь существуют проблемы как с законодательством, так и еще большие проблемы с правоприменением, о чем сегодня тоже все голосовали, и я в том числе. Предотвращение вывода активов – большая проблема, потому что если банки не уверены в том, что в случае чего они получат назад даже часть своих денег, то, естественно, они будут закладывать более высокую премию.
И наконец, только последним пунктом я бы упомянул возможность снижения стоимости фондирования для банков. И эту проблему, мне кажется, ЦБ прекрасно понимает. В его ближайших планах стоит переход на плавающую ставку рефинансирования коммерческих банков. Сейчас основа для кредитования компаний – ставка MosPrime, если на три месяца – это 7% и даже чуть выше. Если вместо MosPrime будет использоваться плавающая ставка ЦБ, привязанная к ставке RUONIA или ставке репо, это будет означать, что кривая процентных ставок будет, говоря языком банкиров, более плоская, т. е. стоимость ресурсов как для банков, так и для конечных заемщиков может снизиться.
Таким образом, даже не снижая «традиционных» процентных ставок – рефинансирования, репо, – можно смягчить денежно-кредитную политику за счет снижения более долгосрочных ставок на денежном рынке.
ЦБ планирует эти меры реализовать в III квартале. Мне кажется, вполне логично. Именно эти меры должны предшествовать понижению «традиционных» процентных ставок – тогда, когда инфляция начнет снижаться.
Риски же преждевременного снижения ставки ЦБ, помимо того что инфляционные ожидания и так остаются высокими, о чем уже говорил Алексей Моисеев, еще и в том, что тот message, то послание, которое в таком случае получит бизнес, будет означать, что ЦБ отказывается от перехода на инфляционное таргетирование и ставит под угрозу выполнение своих же и правительственных планов по инфляции. Тогда инфляционные ожидания так и останутся на высоком уровне и дальше снижать ставки ЦБ будет гораздо сложнее. Поэтому лучше немножко подождать, но создать условия для гораздо более радикального снижения процентных ставок.