Суть дела: Эксперимент с непонятным результатом

Новый закон об образовании в РФ, принятый в конце 2012 г., вступает в силу с 1 сентября 2013 г. Он заменит два существующих базовых закона: «Об образовании» (1992) и «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» (1996), т. е. он касается всех уровней образования, включая дошкольное, профессиональное: начальное, среднее, высшее и дополнительное. Уже с сентября детские сады станут считаться первой ступенью образования и перейдут на новые стандарты, начнется слияние московских школ, вступят в силу критерии оценки эффективности для школ, не только вузов, станет обязательным религиозное образование в школах. До этого потребуется внести изменения более чем в 200 законодательных актов, в том числе в закон о бюджете, сообщила на круглом столе «Ведомостей» «Реформирование системы образования в России: вызовы и риски» вице-премьер Ольга Голодец.

Система образования отказывается от традиционного представления результатов обучения в виде знаний, умений и навыков, а значит, стране нужны десятки тысяч учителей новой формации. Таким людям нужны свои профессиональные стандарты работы, которые предстоит принять до осени, продолжает Голодец. В феврале проект стандартов был опубликован на сайте Минобра для общественного обсуждения. В нем содержатся такие требования к учителям, как обязательное высшее образование; умение планировать уроки и анализировать их; объективно оценивать знания учеников; поддерживать в детском коллективе деловую дружескую атмосферу; владеть специальными методиками, позволяющими проводить коррекционно-развивающую работу; умение отслеживать динамику развития ребенка и т. д. Главное в этом – требование к педагогу «научить учиться», задала тон дискуссии на круглом столе Ольга Голодец: «Меняется сам запрос к педагогу. Сегодня сама по себе передача знаний не является ценностью, потому что у каждого ребенка в возрасте уже 3–4 лет формируется культура совершенно свободного доступа к любой информации. Нам важно развить все способности ребенка, дать ему возможность свободно управлять своими талантами, вложить в его инструментарий как можно больше понятий, навыков, умений. Стив Джобс изобрел такой гениальный предмет, как айпад, благодаря тому, что он был силен и как инженер, и как дизайнер, т. е. в совершенно разных областях. И если бы мы его традиционно пустили по образованию математической школы, не давая ему подпитки для его других талантов, то, наверное, айпад бы вряд ли получился».

Вместе с тем предложенный на сайте Минобра проект профессиональных стандартов был критично оценен участниками круглого стола. «Его слабость в том, что он не предполагает инструмента измерения, – утверждает Константин Ушаков, главный редактор журнала «Директор школы». – Многие просто имитируют изменения. Эта [начавшаяся] реформа институциональна, а опыт McKensey показывает, что такие реформы не влияют на качество образования».

Введение нового профстандарта должно повлечь за собой изменение и принципов подготовки учителей в педвузах и центрах повышения квалификации, возможно даже, что из профстандарта должна вырасти национальная рамка квалификации, которая бы четко указывала, какие педагоги какому уровню образования должны соответствовать, предложил Юрий Забродин, проректор по учебно-методическому объединению Московского городского психолого-педагогического университета (МГППУ).

Александр Гиглавый, научный директор лицея информационных технологий № 1533, считает, что одна из проблем формирования профессиональных стандартов – это использование набора шкал. Он призвал коллег на круглом столе подумать, как измерить то или иное значение относительно нулевого или даже отрицательного уровня для таких тонких материй, как способности, интересы и ценности. При этом шкала должна меняться, чтобы показывать, как развивается педагог.

Участники дискуссии предложили и другие варианты изменений в проект профстандартов, что Голодец оценила очень позитивно. Хотя единого мнения о том, каким быть учителю в России, пока нет, Голодец считает, что и серьезных противоречий также нет: дискуссия идет о деталях профессионального стандарта или других деталях, а суть реформы не вызывает серьезного недопонимания и противодействия.

Школьные правила

В начальной школе можно возмущаться, что новый закон отходит от советских канонов обучения учеников 1–4-х классов. Количество часов, отведенных на русский язык и чтение, уменьшилось в пользу иностранных языков и новых дисциплин – изучения основ религиозной и светской этики. Есть достаточно объективные критерии контроля за качеством знаний младших школьников: регулярные международные тесты качества чтения и понимания текста (PIRLS) и знания математики и естественных наук (TIMSS), результаты которых публикуются раз в пять лет. В России их писали около 5000 четвероклассников из 200 школ, определенных случайной выборкой. Итоги последних тестов опубликовали в декабре 2012 г. Наши школьники по результатам последнего PIRLS разделили 2–3-е место с финскими сверстниками среди участников из 49 стран, уступив лишь сверстникам из Гонконга. По математике и естественным наукам достижения скромнее: 10-е и 5-е места из 54 стран соответственно. По сравнению с тестами 2006–2007 гг. (1-е место по чтению, 6-е по математике, 5-е по природоведению из 40 стран) результаты немного ухудшились. Но, учитывая возросшую конкуренцию, итоги скорее обнадеживают. Это не значит, что в младшей школе ничего не надо менять: необходимо сблизить качество обучения в лучших и обыкновенных школах, подтягивая вторые к первым, а не позволяя первым снизить его уровень. Следует обновить программы, учитывать стремительное развитие технологий, способность детей быстро осваивать компьютеры и новейшие средства коммуникации.

В средней школе иные проблемы. В 2010 г. наши ученики 7–9-х классов участвовали в Международной программе оценки школьников (PISA) и разделили 42-е место из 65 со сверстниками из Объединенных Арабских Эмиратов по чтению и пониманию текста, заняли 35-е место по математике и 37-е – по естественным наукам (физика, химия, биология). Первые места у детей из школ Китая, Кореи, Сингапура, Финляндии и Канады. По этому тесту наши результаты ухудшились: в 2003 г. мы заняли 36-е место из 40, в 2007 г. разделили 33–38-е из 57. Итоги последних ТIMSS – PIRLS более обнадеживающие: 6-е место из 45 по математике и 7-е в естественных науках (на предыдущих испытаниях россияне заняли 8-е и 10-е места соответственно).

Можно говорить, что качество восприятия учебных дисциплин снижается именно в 5–9-х классах. Вероятно, потому, что в большинстве российских школ подростков учат, не учитывая различия их интересов. Задача реформы как раз и состоит в том, чтобы помочь детям найти свой талант, не нагружать их лишними предметами, дав время для личного развития и индивидуального обучения, говорит Ольга Голодец.

Страсти по ЕГЭ

Еще одна проблема старшей школы связана с переходом к единому госэкзамену (ЕГЭ), результаты которого теперь почти повсеместно принимаются для поступления в вузы. Задачи, которые ставили инициаторы введения ЕГЭ (более объективная оценка знаний школьников, отсутствие стресса двух экзаменов, выпускного в школе и вступительного в вузы, даст возможность талантливым детям поступать в престижные столичные университеты и снизить уровень коррупции при поступлении), выполнены отчасти.

Обучение и получение знаний в старших классах нередко подменяется натаскиванием на правильные ответы на экзаменационные тесты, существенно упал уровень студентов, поступивших в технические вузы страны, – многие из них не знают элементарных основ физики и математики, отметил на круглом столе «Ведомостей» Алексей Семенов, ректор Московского института открытого образования. Но простого решения проблемы ЕГЭ нет, введение более высокой планки приема приведет к существенному падению количества студентов в технических вузах и, как следствие, сокращению преподавательского состава, говорит он. Разброс мнений о том, как бороться с недостатками ЕГЭ, широк – от его отмены до добавления к его результатам среднего балла или даже тестов ГТО. Эксперты НИУ ВШЭ считают нужным шире учитывать личные достижения абитуриентов по отдельным предметам – в частности, победы на всероссийских олимпиадах и олимпиадах ведущих вузов, творческие и иные достижения.

Любопытна динамика отношения к ЕГЭ. Первоначально сторонники были в большинстве (55% против 32% в 2002 г., по данным «Левада-центра»). Но после первого повсеместного применения ЕГЭ в 2009 г. и скандалов с фальсификацией результатов экзамена число его противников превысило количество сторонников в 1,5 раза (42% против 28%), к 2012 г. их доли сблизились – 43% против 38%. Хотя с махинациями при сдаче экзаменов непосредственно сталкивались лишь 6% выпускников школ и их родителей. Показательно, что, по данным ВЦИОМ, ЕГЭ одобряют большинство целевых групп: 63% родителей, 70% учителей и 71% выпускников (в среднем по стране ЕГЭ одобряют менее трети опрошенных).

Дошкольный критерий

Есть еще один аспект реформы, который вызывает много дискуссий, – перспектива объединения школ в крупных городах в единые образовательные комплексы с детскими садами. По новому закону об образовании детские сады обязаны осуществлять не только воспитательную, но и образовательную деятельность, а школа, в свою очередь, может выполнять функции дошкольного образования.

Пока эти инициативы вызывают противоречивое впечатление. Сближение детского сада с начальной школой – общемировая тенденция. Во Франции школы и старшие группы дошкольного обучения (там они называются ecole maternelle) часто находятся в одном здании. Дети знакомятся с учителями и не переживают стресса, приходя в первый класс. Такое слияние породило новую для нас профессию – педагог дошкольного образования, стандарты работы которого также предстоит разработать и принять до сентября 2013 г. Вопрос в том, какими будут эти стандарты, а также кто и где будет готовить учителей для дошкольного образования, отметила на круглом столе «Ведомостей» Ирина Бурлакова, заведующая кафедрой «Дошкольная педагогика и психология» МГППУ.

Еще больше вопросов и сомнений по поводу объединения школ. Предполагается, что неэффективные школы будут сливаться с успешными, а спецшколы – упразднены. С одной стороны, присоединение обычных школ к элитным, по идее, заставит педагогов первых подтянуться ко вторым и повысить качество преподавания, что также может снизить напряжение при приеме в школы с хорошей репутацией. С другой стороны, есть опасения, что это вызовет повышение нагрузки на учителей хороших школ, которым придется работать за себя и профнепригодных коллег. Трудно разобраться с небольшими школами в глубинке, отметил на круглом столе председатель комитета по образованию Госдумы Вячеслав Никонов. Даже если в школе плохое образование, ее закрытие будет означать закрытие самого населенного пункта, из которого уедут молодые семьи.

Участники дискуссионного клуба PublicPost, посвященного реформе образования и слияния школ и детских садов, на заседании 12 марта в Москве отметили, что у государства (в данном случае у департамента образования города Москвы) нет никакой программы слияния школ, где было бы указано, зачем это делается. Нет никаких рекомендаций для школ – кому нужно, а кому не нужно сливаться и зачем. На сайте департамента образования Москвы указано, что за 2012 г. и начало 2013-го в слияниях участвовало две с лишним тысячи учебных заведений, из которых получилось немногим более 600 школ. Участник дискуссии Алексей Сгибнев, завкафедрой математики школы-интерната «Интеллектуал», назвал это грандиозным экспериментом с совершенно непонятным результатом.

Некоторые эксперты не верят в добровольность слияний. «Происходит такое экономическое выкручивание рук, когда чиновники всех уровней объясняют директорам, учителям и родителям: вы понимаете, что школа не выживет, что школа загнется, и вы, пожалуйста, добровольно объединяйтесь, иначе вам будет очень плохо, – говорит Александр Ковальджи, замдиректора лицея «Вторая школа». – Можно ли такое объединение считать добровольным, даже если удалось убедить директора и родителей? Мне кажется, что вряд ли».

«Само по себе объединение школ – это не плохо и не хорошо. Где нужно – надо объединять, где не нужно – не надо, не в этом дело. К сожалению, сейчас идет, может быть, негласная, но очевидная отчетность по этому объединению, вместо того чтобы шла отчетность по детям. Эта подмена мне кажется опасной», – заключил на заседании клуба PublicPost Евгений Бунимович, уполномоченный по правам ребенка в Москве.

Среднее высшее

Особая проблема – качество высшего образования, на которое жалуются многие работодатели и родители, подавляющее большинство которых (от 65 до 80%, по данным разных опросов) стремятся, чтобы их дети получили вузовский диплом. Вячеслав Никонов, выпускник исторического факультета МГУ, заявил на круглом столе «Ведомостей», что считает качество отечественной высшей школы удовлетворительным. Возможно, на факультете госуправления МГУ, которым руководит Никонов, это действительно так, но, по данным разных обзоров, ситуация в отечественном высшем образовании противоречивая. По данным доклада ОЭСР, Россия еще 10 лет назад стала лидером по распространению высшего образования: 54% – почти в 5 раз больше, чем в Бразилии и Индии. Российские студенты часто выигрывают первые и призовые места на международных олимпиадах. Однако при этом лишь два отечественных вуза – Московский и Петербургский университеты – входят в топ-250 мирового рейтинга о рангах высшего образования (в топ-500 – еще пять). Невелика и доля иностранных студентов – 158 000, с учетом граждан государств СНГ это всего 2,5% от общего числа против 5–7% в развитых странах.

Еще один показатель неблагополучия – работа выпускников вузов не по специальности. По данным совместного исследования НИУ ВШЭ и Росстата (изучены места работы 28 000 выпускников), по своей и близкой специальности работают всего половина бывших студентов. Это на 30% меньше, чем во Франции и США, и в полтора раза, чем в Швеции. По дипломной специальности работают три четверти медиков и компьютерщиков, более 60% математиков и специалистов в области общественных наук. При этом не по специальности трудятся 59% дипломированных инженеров и две трети выпускников сельскохозяйственных вузов. Эксперты полагают, что причина – в чрезмерно узкой специализации обучения.

Это происходит на фоне растущего приема и выпуска студентов. В 1991–2008 гг. число студентов в стране увеличилось в 2,7 раза – с 2,8 млн до 7, 5 млн человек, к 2012 г. их число сократилось до 6,1 млн. Особенно резко – в 4 раза с 900 000 до 3,6 млн – увеличилось число студентов-заочников, т. е. это почти половина от общего числа. Обучение заочников и студентов в некоторых вузах часто сводится к выдаче учебных пособий и формальной сдаче зачетов и экзаменов – получается, что одни делают вид, что обучают, другие – что учатся. За это же время число преподавателей выросло в 1,6 раза – с 220 000 до 356 000, затем сократилось до 320 000. В итоге многие вузы – и особенно их филиалы – в условиях отсутствия необходимого числа квалифицированных кадров и инфраструктуры превратились в фирмы по продаже корочек и выдаче отсрочек от армии.

Но курс Минобра на сокращение числа вузов и закрытие неэффективных вызывает неоднозначную реакцию. Никонов пообещал участникам круглого стола «Ведомостей» потребовать, чтобы закрытие вузов проводилось по четким, разработанным с участием самих вузов критериям, учитывало творческую и иную специфику академий и университетов.

Наконец, говоря о реформах в сфере образования, нельзя забывать о возможности применить полученные знания на рынке труда. Отечественная экономика при нынешней структуре и сырьевой ориентации не заинтересована в большом количестве квалифицированных работников, требующих качественных рабочих мест и достойной оплаты. Без ее преобразований многие продвинутые студенты и школьники предпочтут учиться и работать за рубежом, где им будут обеспечены лучшие условия для профессиональной и творческой реализации. В таком случае вложения в отечественное образование рискуют стать инвестициями в человеческий капитал других стран.