Интервью - Леонид Меламед, руководитель «Тим драйв»

В свои 45 лет Леонид Меламед успел побывать у руля известных каждому компаний – «Росно», МТС, АФК «Система». Уйдя из последней, он предпочел организовать собственный бизнес: компанию по управлению проектами «Тим драйв». Сейчас она занимается проектом по производству лекарств и медицинских устройств в России и США, в который «Роснано» и управляющая компания венчурных фондов Domain Associates вложили $760 млн. В интервью «Ведомостям» Леонид Меламед рассказал, как менялись его планы на жизнь, что мешает ему уйти на покой и как ему приходилось ломать себя ради бизнеса.

– Достигнув определенного уровня, люди часто сталкиваются с отсутствием самомотивации: вроде уже ничего и не хочется. Судя по вашей карьере, вам это не грозит. Вы вообще намерены когда-либо остановиться, выйти на пенсию, поселиться, скажем, в домике у моря и наслаждаться покоем?

– Несколько лет назад думал, что да, а теперь уже не уверен. Понимание того, что есть наилучший образ жизни, меняется с годами. Сегодня возможность просто сидеть на пенсии в комфортном месте, заниматься здоровьем и близкими не будет меня радовать, как это казалось раньше. Мой нынешний жизненный план далек от пенсионного.

В 20 лет, когда я учился в мединституте, у меня, как и у всех советских студентов, был некий конкретный план: ординатура, аспирантура, кафедра, заработать на квартиру, стать профессором, лечить людей. Была еще мечта – убедить какую-нибудь хорошую команду взять меня спортивным врачом, так как любил и люблю спорт. Все-таки моя профессия – травматолог-ортопед. А потом началась перестройка – и все поменялось.

Такой план, о котором вы говорите, наверное, был, когда я работал в «Росно» и мне было лет 27–28. И гипотетически рисовалось что-то вроде того, что все-таки уйду на пенсию лет в 55 или около того, стану тратить накопленное на комфортную и радостную жизнь. Тогда появился доступ к таким увлечениям, как дайвинг, треккинг, джиппинг и еще какое-то количество -ингов, и казалось, что ими можно заниматься всю жизнь. До 2003 г., пока не возглавил «Росно», я совмещал их с работой и ждал пенсии, чтобы отправиться путешествовать по всему миру. Но в 30 с лишним лет понял, что это далеко не все, чего стоит хотеть.

Вопрос самомотивации – это же во многом вопрос успеха. Успехом можно назвать многое: славу, или большой счет в банке, или счастливую семью, гармоничное внутреннее состояние человека, длительную здоровую жизнь. И так далее. С другой стороны, успех сам по себе, как результат, – это всего лишь некий KPI твоей жизни и действий, которые ты совершаешь. И ценность этих составляющих успеха для каждого конкретного человека в определенные периоды жизни меняется. На мой взгляд, не менее, чем сам успех, важно удовольствие, радость от процесса его достижения, от каждого сделанного шага.

Успех, который выражается в том, чтобы получить общественное признание и много денег, как таковой перестал быть для меня единственным мотиватором, когда я заканчивал карьеру в «Системе». Стал гораздо важнее акцент, направленный на востребованность, созидательность, – звучит, возможно, несколько банально, но от этого не менее важно – чтобы ты был нужен, чтобы то, что делает твоя команда, было по-настоящему полезно людям и чтобы ты получал ощущение реального созидания, в результат которого ты веришь. И радость от процесса его достижения.

– Именно поэтому вы когда-то выбрали медицину?

– С точки зрения базового образования – да. По образованию и, наверное, по призванию я травматолог-ортопед, это одна из самых конструктивных медицинских профессий. Травматолог, как правило, не отрезает, а собирает, сшивает, склеивает. Человек пришел хромой, а ушел на своих ногах – это такой драйв!

В любом виде деятельности чем ближе ты подходишь к возможности видеть результат – условно – можешь его руками потрогать или убедиться в реальной пользе для конкретных людей, – тем больше тебе эта деятельность нравится.

– Когда вы поняли, что быть вам не травматологом, а менеджером?

– Правильная внутренняя установка – начатое надо заканчивать. Еще будучи студентом, я начал писать кандидатскую диссертацию. Логично было все же дойти до ее защиты, а там уже решать. Да и папа, известный травматолог, на этом настаивал. Поэтому, окончив институт, еще почти четыре года я совмещал ординатуру и проект «Росно»: днем работал в бизнесе и немного учился, ночами дежурил в больнице и писал кандидатскую. Но выбор нужно было делать – совмещать практическую хирургию и бизнес невозможно, в конце концов, хирург должен постоянно «тренировать руки». И я после защиты окончательно выбрал бизнес.

– Вы пошли работать в «Росно» только из-за того, что хирурги получали копейки?

– Было несколько причин. У меня была довольно активная жизнь: помимо учебы в мединституте и параллельной работы санитаром занимался общественной работой, был старостой научного кружка, заседал в ученом совете, когда в перестроечные времена туда стали привлекать студентов. Успел два раза поработать в Испании: первый раз – на стажировке, а по ее результатам меня пригласили еще раз... Мне все это нравилось, на все хватало времени.

А потом это стало скучно. Так бывает у студентов 6-го курса. Жизнь кажется однообразной: в 8 утра – на работу, конференция, обходы, несколько часов пишешь истории болезни. Если повезет, возьмут подержать крючки на операции. Потом дежурство или домой, в 8 утра – снова... И уже понятно все, что будет дальше.

А на дворе – 1991 год. Ветер перемен. Кажется, что открываются огромные новые возможности – и идти проторенной дорогой слишком консервативно. И тут, как всегда в этом мире, на помощь пришел случай: я познакомился с Евгением Анатольевичем Кургиным. Он создавал страховую компанию «Росно» и позвал меня.

– Почему именно вас?

– Скорее всего, просто повезло. Промысел Божий, влияние вселенной: ты делаешь свое дело, а вселенная – свое. Кургину нужны были молодые энергичные люди, которые имеют организационный опыт, желание и драйв что-то делать. Логика была простая: «Леня, ты из нас единственный, кто хоть что-то понимает в медстраховании». «Это почему?» – «Ну ты же в Испании работал. Там же есть медицинское страхование?» Понимаете? Я в Испании заполнял страховые формы для страховых компаний, вот и все мои знания о медстраховании на тот момент. Но тогда в стране мало кто вообще что-то понимал в страховании. И на самом деле в области добровольного медстрахования первая команда «Росно» тогда во многом придумывала индустрию, вплоть до терминов, которые используются до сих пор. И сейчас уже можно сказать, что все получилось, мы не пожалели о своем выборе.

– Евтушенков (Владимир Евтушенков, основной акционер АФК «Система». – «Ведомости») говорил, что вы пять раз просили его отпустить из АФК «Система» в более операционный бизнес. Это и было причиной вашего ухода из «Системы» на пике карьеры в этой компании?

– Не совсем. И в «Системе» моя роль была весьма операционной. Но хотелось попробовать не реорганизовывать и поднимать на новый уровень уже существующий крутой бизнес (чем я занимался и в МТС, и в «Системе»), а еще раз, как в 1991 г., как с «Росно», создать что-то с нуля. А то уже начало забываться, как это делать. Собственно, этим мы сейчас и занимаемся с моим партнером Владимиром Гурдусом, развивая компанию «Тим драйв».

И еще. Что бы ни говорили про самореализацию, бизнес – это в первую очередь зарабатывание денег. Должность президента «Системы», наверное, – это уже почти потолок заработка для наемного менеджера. Если хочешь большего, нужно менять статус на статус собственника. Не факт, что свой бизнес принесет больше. Но он дает шанс на это. И в придачу шанс научиться чему-то новому.

− Не боитесь снова попасть в ту же ловушку: «Тим драйв» сейчас развивает фармацевтический проект, вы его реализуете – а дальше будете бесконечно поднимать его на новый уровень?

− «Тим драйв» может работать с совершенно разными проектами, из разных индустрий, решая задачу заметного повышения их стоимости или создания ее с нуля. Тот, о котором вы говорите, управление двумя компаниями «Роснаномединвест» и «Новамедика», – это как раз создание для инициаторов этого проекта, компаний «Роснано» и Domain Associates, активов с нуля. А концепция непосредственно «Тим драйва» достаточно широка, чтобы на ее основе строить разные планы в разных отраслях, работать над новыми проектами. Думаю, что в ближайшее время не надоест и скучно не станет.

– Фармацевтический проект, близкий к вашей профильной медицине, для «Тим драйва» искался целенаправленно или вовремя подвернулся?

– Снова повезло. На старте мы получили интереснейшее предложение, которое совпадало с тем, что мы хотели делать. «Тим драйв» создан, чтобы работать с private equity. У таких инвесторов ясная цель, хорошая компетенция по входу в проект и выходу из него и, как правило, чуть меньше опыта по повышению стоимости бизнеса. На этом этапе наша компания, по идее, и вступает в дело: мы аутсорсим менеджмент, работаем в советах директоров от имени инвестора, помогаем в текущем управлении активами и т. п.

Выяснилось, что в России по ряду причин private equity инвесторов очень мало. По сравнению с западными рынками их, считай, почти нет. Один из таких инвесторов – «Роснано». Я, к счастью, давно знаком с Анатолием Борисовичем Чубайсом и поинтересовался, есть ли у «Роснано» активы, которым требуется ускорение в развитии. А он ответил, что есть куда более интересный и нестандартный новый проект, сочетающий венчурное финансирование и фармацевтику. Речь о создании операционной фармацевтической компании «Новамедика» и венчурной инвестиционной компании «Роснаномединвест» в рамках соглашения «Роснано» и Domain Associates. И нам это оказалось действительно интересно, так как это крупный проект и серьезный вызов, связанный, как когда-то в 91-м году, при создании «Росно», с формированием новой индустрии, нового рынка в стране. Речь идет о российском венчурном рынке в сфере Life Sciences. И хотя мы с Володей Гурдусом не планировали в ближайшие 5–7 лет управлять деньгами и заниматься поднятием фондов, жизнь внесла коррективы. Образно говоря, жизнь опередила мечты.

– Ваша карьера, мне кажется, иллюстрация того, что необязательно досконально разбираться в отраслевой специфике бизнеса, которым ты управляешь, нужны просто определенные навыки управления. Это действительно так?

– Есть такие виды должностей, которые называются «менеджер». Руководство МТС, «Системой» и «Росно» – это работа именно менеджера. Профессия, которую ты должен знать досконально, называется «управление», а не страхование, не связь, не инвестиционный бизнес. Это очень большие организации, с огромным количеством процессов, вовлеченных людей, типов бизнеса. А вот если ты руководишь маленькой компанией, где зависимость итогового результата от отдельного решения руководителя очень высока, ты обязан владеть отраслевыми знаниями.

Поэтому, хотя действия Владимира Петровича [Евтушенкова] и казались парадоксальными, когда он пересаживал меня с одного места на другое, на самом деле он был абсолютно прав – он просто брал управленца.

– Вы наверняка чувствовали, что периодически не хватает знаний. Каких не хватало особо остро?

– Сейчас у моей старшей дочери прекрасное деловое образование, а у меня, когда я начинал заниматься бизнесом, его не было, да его и ни у кого не было в то время. Поэтому были сплошные тупики. Сначала, как обычно, ты движешься на желании, потом – на энтузиазме, а потом упираешься в тупик и разочарование. Преодолеваешь их и на этапе преодоления получаешь и знания, и драйв, и энергию. Такое происходило сплошь и рядом.

Долгое время у меня не было возможности обучаться специальным бизнес-навыкам, но потом Allianz, назначенный Евтушенковым управляющим партнером «Росно», взялся за нас – в хорошем смысле слова. Ребята создавали условия, при которых мы вынуждены были активно учиться. На нас не стеснялись «давить». Например, садятся перед тобой и начинают подробно выспрашивать: «Почему именно такая EBITDA в этом квартале?» Ты понимаешь, что не знаешь ряда вещей. Виду не подаешь, а сам ломаешь голову: где взять знания? Выйти из тупика помогали коллеги и тот же Allianz, менеджеры которого как бы невзначай подсказывали, какой курс обучения стоит пройти. Так появлялась, с одной стороны, мотивация познавать, а с другой – возможность познавать.

– А если и в «Тим драйве» упретесь в тупик?

– У меня везде были ситуации, требующие преодоления препятствий, и, надеюсь, еще будут. Иначе мы чем-то не тем занимаемся. Я ищу такие ситуации, потому что понимаю: только с их помощью ты личностно развиваешься и созидаешь. Фокус в том, что именно такие истории, дающие ощущение реального преодоления, и доставляют радость.

Ощущение того, что хорошо что-то умеешь и со всем справишься, опасно. Скорее это тупик в прямом смысле слова. Если ты считаешь, что стал лучшим в своем деле, это повод задуматься. Скажем, ты лучше всех на свете катаешься на лыжах. Решаешь заниматься этим всю жизнь. Но в какой-то момент выяснится, что ты уже не лучший лыжник (да и возраст даст о себе знать), а кроме катания ты ничего не умеешь.

Я точно знаю, что, хотя внутренний голос зовет туда, где комфортно, идти надо как раз туда, где некомфортно. Не ради дискомфорта, а ради драйва от преодоления, созидая, делая что-то полезное для других и для себя.

– На какие жертвы приходилось идти ради бизнеса?

– Не было никаких жертв. Преодоление – не жертва, это весь смысл того, что делаешь. Иногда оно очень напоминало ломку, но задним числом становилось ясно, что это как раз то, что нужно.

– А можете привести пример?

– В 2001 г. Allianz уже год как был акционером «Росно». Он заказал аудиторскую проверку новым аудиторам, не тем, кто был у нас прежде. И те нашли в балансе «Росно» многомиллионную дыру. Для нас это было полной неожиданностью. Мы знали, что тяжело пережили кризис 1998 г., но думали, что успели залечить большую часть ран. Ведь мы были лидерами рынка по объему премии и считали, что у нас стабильный капитал. А выяснилось, что это не так.

Это был серьезный перелом в подходе к разрешению кризисных ситуаций – признать вывод нового аудитора, а не начать драться с криками: «Вы умышленно понижаете стоимость компании, вы, наверное, хотите ее захватить или поменять менеджмент, это заговор, и вообще – кто эти люди, запрещающие нам ковыряться в носу?» Это была вся гамма эмоций. Помню: на майские уезжал в Уганду путешествовать с друзьями на джипах. За день до отъезда получил отчет аудитора. Я даже малярией в Африке заболел, но думал не о комарах или таблетках, а о том, как же быть с балансом. Все праздники мешал жить сотрудникам, звонил им с просьбой перепроверить то и пересчитать это. Причем «Система» была готова драться вместе с нами: как основной акционер, она чувствовала себя потерпевшей.

Но в какой-то момент мы остановились и решили: не надо драки, надо браться за дело, давайте разберемся в ситуации поглубже и начнем ее исправлять. Так и получилось. В итоге мы очень многому научились ради того, чтобы вылечить эту проблему, причем научились во всех сферах: и в управленческой, и в страховой, и в маркетинговой, и в отношениях с акционерами. Это был пример вызова, который научил, что никогда не надо рефлексировать, гораздо эффективнее быть проактивным.

– Как бы вы назвали свой стиль управления?

– Я бы сказал, что он «целенаправленный», ориентирующий сотрудников на понимание и достижение четких целей.

– Из этого определения мало понятно, предпочитаете вы жесткое или демократичное руководство...

– По-разному. Бывают ситуации, когда нужно помягче, бывают, когда пожестче. Это как в медицине – иногда ты даешь антибиотик, иногда анальгетик, иногда медикамент, вызывающий провокацию, а в других случаях, наоборот, гасящий процессы.

– А сейчас у вас хватает времени на джиппинг с дайвингом?

– В фармацевтике есть термин quantum satis – «столько, сколько нужно». Вот и у меня времени столько, сколько нужно. Конечно, я бы с удовольствием съездил в сотни мест, очень много чего хочется сделать за рамками бизнеса. Но ничего из этого «не горит».

Кроме того, с тех пор как я строил такие планы – всю жизнь нырять и кататься, – у нас в семье, с божьей помощью, появилось еще трое детей, всего их сейчас четверо (старшей дочери – 21 год. – «Ведомости»), младшими надо активно заниматься. И это первый приоритет. Приходится выбирать – ехать или с друзьями, или с детьми (не всегда это можно совместить). Поэтому всему свое время.

На самом деле, когда на многое из того, что любишь, не хватает времени, это счастливое состояние.

– В течение интервью вы несколько раз говорили, что вам просто повезло. Вы шутили?

– Нет. Не хотел бы использовать клише, но неудачу можно переломить, а без удачи ничего не получится.

– Так как вы считаете: то, чего вы добились, – ваша заслуга или везение?

– Не считаю, что чего-то особенного добился, и это не кокетство. С точки зрения очень простого понимания – то, что на мне дорогой костюм, у нас офис в центре Москвы и вы берете у меня интервью, которое, видимо, кому-то интересно, – с этой точки зрения – да, это успех. Но это далеко не все, что стоит в жизни ценить.

В чем-то я успешен, в чем-то – нет, и наверняка внутренний баланс успешности-неуспешности у меня такой же, как у каждого из присутствующих в этом кабинете. Вы с точки зрения вашего внутреннего состояния ровно настолько же, насколько и я, чувствуете себя успешным и неуспешным. Подумайте об этом в свободное время: живой человек всегда сбалансирован.

Главное – ощущение этого баланса и того, что растешь, идешь дальше как человек, личность. Мы – как альпинисты: как только они прекращают идти вверх, они спускаются вниз.