Евгений Федоров: Интервью - Евгений Федоров, генеральный директор «Евросибэнерго»

На энергорынке России – бурные времена. Одна из главных интриг прошлого года – кому достанется госпакет (40%) акций крупнейшей энергоугольной компании страны, «Иркутскэнерго». Вопрос этот тревожил и «Евросибэнерго», объединяющую все энергоактивы Олега Дерипаски, ведь 50% акций «Иркутскэнерго» принадлежит именно ей. Госпакетом «Иркутскэнерго» заинтересовался председатель совета директоров «Роснефтегаза» Игорь Сечин. Кроме него на этот пакет претендует «Русгидро». Государство до сих пор не решило, кому продать акции «Иркутскэнерго». По мнению Евгения Федорова, их собственником должна стать «Русгидро».

Тем временем на энергорынке вовсю идет дележ других активов, в котором участвует и «Евросибэнерго». Компания много инвестировала в теплосетевой бизнес по всей стране, говорит Федоров, продолжает интересоваться покупкой теплогенерирующих станций Виктора Вексельберга и компании «МРСК Сибири», которая объединяет все сибирские межрегиональные электросети.

Многих инвесторов останавливает отсутствие четких правил рынка тепла – формирования цены на него, условий возврата инвестиций (такой механизм существует на электроэнергетическом рынке) и проч. «Евросибэнерго» это, впрочем, не пугает. Федоров считает, что сейчас удачный момент для инвестиций: теплосетей, построенных еще в СССР, в стране множество, их модернизацией никто не занимался, хотя потенциально это очень прибыльный и быстро окупаемый бизнес. О конкурентах, роли государства в регулировании рынка и распределении активов и инвестициях за пределы России Федоров рассказал в интервью «Ведомостям».

– После того как государство начало вмешиваться в энергорынок, чтобы сдержать цены, только ленивый его не покритиковал. Но энергетики из центральной части России более активно участвовали в дискуссии с регуляторами. Это потому, что в Сибири проблем меньше или их проще решать на региональном уровне?

– У энергорынка Сибири действительно есть своя специфика: здесь более 30% в балансе потребления составляют энергоемкие производства, для которых жизненно важна цена на электроэнергию. Это не центральная полоса, где у производителей электроэнергии один вопрос: как бы цены подросли? А нам приходится тщательно выстраивать отношения с потребителями. Так что позиция наша не то чтобы менее активная, а просто более сдержанная: мы чаще всего пытаемся договариваться на местах, учитывая экономику наших основных потребителей. Я понимаю возможный скепсис насчет UC Rusal, которая, как и «Евросибэнерго», входит в En+, но дело не только в ней. Кроме алюминщиков в Сибири есть еще и предприятия лесоперерабатывающей промышленности, производители ферросплавов и т.п., у которых доля электроэнергии в структуре себестоимости – 25–40%. У Красноярского края и Иркутской области на двоих 500 МВт электрокотельных, существование которых напрямую зависит от цены на электроэнергию.

– Энергетики не раз жаловались, что в правилах энергорынка все слишком запутанно, а правил рынка тепла не существует вовсе. Это тормозит инвестиции в тепловые сети? Останавливает «Евросибэнерго» как инвестора?

– На самом деле в последнее время власти активизировались для решения проблем с теплом. При правительственной комиссии по ТЭКу создана группа, которая будет заниматься вопросами теплоснабжения. Повестка заседаний внятная и здравая. И если она действительно будет реализована, то есть ощущение, что до конца I квартала этого года обо всех ключевых развилках удастся договориться. Осталось всего 2–3 года на то, чтобы проблемы с теплом решить без больших потерь для отрасли, и в правительстве это понимают. Но даже без учета этого «Евросибэнерго» тепловые объекты интересны. Мы уже купили теплосети в Саяногорске, взяли в аренду сети в Миассе. В ближайшее время надеемся закрыть сделку по долгосрочной аренде тепловых сетей Нижнего Новгорода. И занимаемся активным поиском в Московской области – провели аудит уже в нескольких районах.

– Оформляете долгосрочную аренду с целью дальнейшей покупки?

– Не обязательно. Параметры такой аренды или концессии нас устраивают. 15 лет – достаточный срок для того, чтобы реализовать инвестпроекты, они должны успеть за это время окупиться. Думаю, сейчас в России нет инвестора, готового вкладываться больше чем на 15 лет.

– Какую сумму «Евросибэнерго» готова вложить в эти проекты?

– Мы готовы вложиться во все сети, где существует очевидная проблема недофинансирования. Сумму конкретно не скажу, но речь идет о миллиардах рублей. Мы уже сейчас только в одном районе [Московской области] насчитали порядка 20 проектов с окупаемостью пять лет и точно готовы в них инвестировать.

– Вы – единственный активный инвестор в тепловые сети или конкуренция за эти активы будет расти?

– Думаю, большой конкуренции не будет – работы хватит на всех. Это просто бездонная бочка проектов. Объекты были построены еще лет 15 назад. И если сейчас они обнаруживаются в нормально работающей коммерческой структуре, никто даже ждать годового бизнес-планирования не будет: ну как можно не перевести мазутную котельную на газ, если это окупается за один отопительный сезон?

– А почему тогда московские теплосетевые компании бездействуют?

– Потому что в основном это муниципальные предприятия, они зажаты в неплатежах, не способны привлечь финансирование, а в тарифных решениях эти инвестиции предусмотреть невозможно.

– А теплогенерирующие активы? Возобновили ли вы переговоры о станциях, принадлежащих «КЭС-холдингу», после того как Виктор Вексельберг официально объявил о замораживании переговоров по объединению активов с «Газпром энергохолдингом»?

– Нас интересуют отдельные станции, которые входят в ТГК-6 и ТГК-9. Но пока что с КЭС этот интерес не обсуждается.

– «Евросибэнерго» не раз заявляла о готовности купить «МРСК Сибири». В правительстве существует мнение, что, выбирая, какую из распредсетевых компаний приватизировать, нужно останавливаться точно не на стратегических и точно не на проблемных. «МРСК Сибири» из-за нерешенного вопроса «последней мили» как раз можно отнести к проблемной.

– Это странный подход: не проблемная, не стратегическая – и поэтому давайте продадим что-то, что и так спокойно функционирует. Думаю, в итоге Минэнерго придет к необходимости выбора нормального инвестконсультанта, который бы сформулировал, что лучше продавать, каковы будут последствия этой продажи, какие обязательства должен взять на себя инвестор, какие есть претенденты...

– Есть ли помимо «Евросибэнерго» претенденты на «МРСК Сибири»?

– Есть. Например, иностранные сетевые компании, которые я называть не хочу, отнюдь не возражают против участия в российских сетевых активах.

– «Евросибэнерго» владеет 50,19% акций «Иркутскэнерго» – основного актива компании. Какова будет судьба других 40% акций «Иркутскэнерго»? Когда они будут проданы? Пытались ли вы как-то повлиять на судьбу этого пакета?

– Формально этот пакет находится у «Интер РАО», и повлиять на его судьбу мы пока не пытались. Но наше мнение остается неизменным: мы считаем стратегически правильной сделку по обмену гидрогенерирующими активами между «Евросибэнерго» и «Русгидро», в результате которой последняя бы получила эти 40% «Иркутскэнерго» (такая сделка была согласована правительством в 2011 г., по ее условиям «Интер РАО» должна было продать пакет «Русгидро» для дальнейшего обмена активами с «Евросибэнерго». – «Ведомости»). В этом смысле «Роснефтегаз», насколько мы понимаем, не является конечной точкой нахождения пакета акций «Иркутскэнерго». А для компании, безусловно, лучше было бы сразу иметь долгосрочного стратегического акционера.

– В каком формате возможна сделка с гидрогенерирующими активами «Евросибэнерго» сейчас?

– Мы хотим получить в «Иркутскэнерго» стратегического партнера-акционера. Нам кажется логичным, чтобы это была «Русгидро». В этом много преимуществ. Например, намного эффективнее можно было бы выстроить совместное управление Ангаро-Енисейским каскадом ГЭС.

– Правительство возобновило обсуждение очередного проекта века – построить сети между первой и второй ценовыми зонами оптового рыка, чтобы объединить энергосистемы европейской части России и Сибири. Это гигантские затраты для бюджета. А Сибири это может грозить скачком цен на электроэнергию. Вы участвуете в обсуждении затеи?

– Участвуем, и наша позиция следующая: тема точно неактуальна еще как минимум лет 15. «Энергомост» звучит амбициозно, денежно, красиво. Но первой ценовой зоне, покрывающей Урал и центр России, с учетом прогнозируемых вводов по договорам предоставления мощности (ДПМ) наша энергия не нужна, а второй, сибирской, не нужна их энергия. Ведь в центральной части страны и на Урале, за исключением нескольких отдельных мест, дефицита мощности не просматривается вплоть до 2025 г.: тех объектов, которые энергокомпании построили по ДПМ, достаточно, чтобы спрос удовлетворить. В Сибири тоже более-менее сбалансированная энергосистема. Кроме того, в случае строительства этого энергомоста здесь действительно могут кратно вырасти цены на электроэнергию. А дешевая электроэнергия – одно из немногих оставшихся преимуществ экономики Сибири. Не будет его – и тогда неочевидным становится вообще наличие сибирской экономики: населения тут мало, поэтому спрос на товары и услуги маленький, и ехать – что до одного порта 5000 км, что до другого... Хорошо, есть алюминиевые заводы, которые потребляют процентов 25 электроэнергии в Сибири. Ну что, вырастим мы для них цены в 2 раза, и закончится ситуация Краснотурьинском.

– Какой механизм стимулирования инвестиций в российскую энергетику вы считаете наиболее эффективным?

– Механизм может быть любой, главное – чтобы правила его использования были прозрачными и чтобы обсуждался он не подковерно, а публично. Думаю, что это будет вариация на тему ДПМ: хотя сейчас по поводу этого механизма звучит много негатива от крупных потребителей, ничего эффективнее придумать не удается.

– Объясните, как удается сохранять долгосрочные договоры между UC Rusal и «Евросибэнерго», цена электроэнергии в которых была привязана к стоимости алюминия на LME, после принятия новых правил работы энергорынка в прошлом году? Ведь правила заставили потребителей платить за мощность двойную цену. Какой-то из компаний группы пришлось пойти на уступки?

– Нет, мы просто скорректировали договоры и если раньше по ним продавали электроэнергию и мощность, то сейчас продаем только электроэнергию. А мощность UC Rusal покупает на рынке.

– Но это краткосрочное решение проблемы.

– Да, это подстройка под текущие не очень логичные условия рынка. Абсурдно, но, по сути, нам запрещают прямые сделки по купле-продаже. И корень этой проблемы – существование на энергорынке двух товаров вместо одного: электроэнергии и мощности. Пока мы не откажемся от этой модели в пользу торговли единым товаром, перекосы будут существовать. Красивая иллюстрация вопросов, которые нас ожидают в будущем, – проблемы, с которыми столкнулась наша компания в прошлом году. Во время конкурентного отбора мощности на 2013 г., когда определяется список наиболее эффективных станций, мощность которых будет гарантированно оплачиваться, одна из наших станций не прошла отбор. А случилось это потому, что себестоимость ее мощности оказалась выше, чем у конкурентов. Однако стоимость выработки электроэнергии была существенно ниже, а значит, конечная цена, которую бы заплатил потребитель, тоже была бы ниже – в 1,5 раза! То есть ценовой сигнал был искажен до противоположного. Если бы не было этого разделения на два товара и потребитель платил бы одну ставку – за электроэнергию и мощность в совокупности, такой ситуации бы не произошло.

– Почему же тогда эти проблемы не обсуждались публично?

– Потому что есть позиция «Системного оператора», который сказал, что отбор произошел строго по методике. Хотя он и признал, что модель дает сбои, но время-то уже прошло, поэтому исправлять ситуацию можно только со следующего периода регулирования, а на 2013 г. нужно специальное решение. Но исправлять нужно не эту конкретную проблему – надо менять всю методику, иначе вслед за одной очевидной глупостью на следующий год появится другая, в которой мы опять окажемся с временным лагом в один год. И так будет все время, пока мы будем «подруливать» правила.

– Ваша точка зрения нашла поддержку у нового руководства Минэнерго?

– Ну, у Минэнерго задача посложнее, чем просто поддерживать генераторов: есть еще сети, потребители, сбытовые компании. Однако я точно вижу заинтересованность Минэнерго в том, чтобы проблемы решались.

– С прошлого года «Евросибэнерго» начала сотрудничество с China Yangtze Power – вы вместе начали строительство в России станций мощностью 3 ГВт. В числе основных потребителей энергии называются только российские предприятия, хотя под боком – растущий энергорынок Китая. Ведутся ли переговоры об импорте в Китай? Что их тормозит?

– Ничего не тормозит. Если вопрос о сомнениях насчет того, что лет через 15 будет осуществляться экспорт электроэнергии в Китай из России, – их нет. Я четко уверен, что будет. На развитие такого сотрудничества нужно время. Понятно, что для Китая 3 ГВт – просто смешно и равно, наверное, потерям в сетях какой-нибудь не самой большой провинции. Там и 10 ГВт найдут своего покупателя. И мы уверены, что стратегически это сотрудничество будет развиваться. Но для начала хотим обкатать его на этих 3 ГВт. Построив их, мы обретем опыт совестной работы и четко поймем интересы сторон.

– В марте 2012 г. «Интер РАО» подписала контракт до 2037 г., позволяющий экспортировать в Китай до 4 млрд кВтч в год. Рассматриваете ли вы «Интер РАО» как конкурента на азиатском рынке?

– Китай – это такая поляна, где россиянам делить нечего. Китайцы за год вводят половину энергосистемы России – чего бояться конкуренции? В общем, если и строить энергомост, то не с Урала в Сибирь, а из Сибири в Китай. Это и есть главная цель наших совместных предприятий с Yangtze Power.

– «Иркутскэнерго» была когда-то куратором монгольской энергосистемы, и «Евросибэнерго» заявляла о надежде на возвращение туда компании. Насколько вы продвинулись в этом?

– Монголия и правда интересное и перспективное направление, но развивается там все как-то очень непоследовательно и вяло. Если для китайцев решение вопросов с их энергодефицитом – задача ближайших трех пятилеток, то Монголия либо разберется с проблемами энергоснабжения сейчас, либо это будет мощнейшим тормозом экономики еще долгое и долгое время. Дефицит электроэнергии там действительно колоссальный, но нет главного ответа на вопрос, кто и по каким правилам там будет строить генерацию.

– Претенденты кроме вас есть?

– Мне кажется, желающих много. Вопрос – в прозрачности правил.

– Вы как-то говорили, что успели привязаться к Иркутску, пока там работали, а раньше довольно холодно отзывались о городе...

– На самом деле я сдержанно отношусь к городам, где работаю. Есть вещи, которые симпатичны в Иркутске, а есть – в Москве. В Иркутске это life balance: все рядом, пробок нет, до работы пять минут, до лыж 1,5 часа, природа великолепная. Я на работу выезжаю в 7.55, в 8.00 уже там, смотрю документы, подписываю всякие бумажки, в 8.30 оперативка. Заканчиваю, правда, поздно – с 21.00 до 22.00. В субботу появляюсь в офисе часа на четыре, а в воскресенье не езжу.

– Легко ли вам дался переход из UC Rusal в «Евросибэнерго» в 2010 г.?

– Метаний не было, к тому же атмосфера, о которой я говорил (см. врез), есть в любой из компаний En+. Все решилось достаточно быстро: мне сказали, мол, «считаю, что нужно перейти», я съездил, поговорил дома с женой – все-таки перевод в Иркутск из Москвы, надо было обсудить. Обсудили, и я согласился.

– То есть на «считаю, что нужно перейти» вы теоретически можете отказаться?

– Без понятия. Никогда не пробовал.

– А если сейчас скажут, что «нужно перейти» снова, согласитесь?

– Мне важно и я хочу продолжить работать в структуре En+ или «Базэла». Вопрос только в бизнес-задачах – интересны они мне или нет. А так человеку в 34 года странно думать о том, что какая-то точка его карьеры конечная.

– Некоторым бывает десятилетиями сложно уйти из компании.

– Я вообще считаю, что работать в компании больше пяти, максимум семи лет в корне неправильно.

– То есть в «Евросибэнерго» у вас 2–3 года еще есть?

– (Улыбается.) Даже 3–4.