Суть дела: Государство выступает в виде чиновника

Я абсолютно согласен c тем, что ключевая проблема – это проблема ментальности людей, которые принимают решения и потом контролируют их исполнение, реагируют на то, достигают они цели или нет. Когда мы начали предметно заниматься инвестиционным климатом, то не сразу поняли, что проблема-то именно в этом. Мы очень много говорили о том, что нужно уменьшить долю государства, сократить количество административных барьеров, ориентироваться на ключевые показатели, сформулированные бизнесом, которые для него являются критически важными. И по тому, насколько реальная ситуация соответствует этим показателям, оценивать комфортность или некомфортность ведения бизнеса в стране.

Но достаточно быстро пришло понимание того, что, к сожалению, основная проблема, связанная с удобством или неудобством ведения бизнеса в стране, – в головах чиновников. Потому что снижаем ли мы барьеры – быстро или не очень, отменяем ли какое-то количество процедур, все равно есть взаимоотношения «бизнес – государство». А государство – оно выступает в виде конкретного чиновника, наделенного теми или иными полномочиями. К сожалению, пока у нас чиновник, принимая решение, руководствуется формулой: «Разрешить или не разрешить, имеет право бизнес вести деятельность или не имеет, и если имеет, то в каком объеме?»

И вот встала задача смены этой ментальности – наверное, самая тяжелая задача. Я больше всего боюсь, что вся дискуссия по поводу улучшения инвестиционного климата, по поводу мер, которые правительство принимает вместе с Агентством стратегических инициатив (АСИ), без АСИ, вместе с бизнесом, без бизнеса – не важно, – превращается или может превратиться в некую мантру, когда мы повторяем одни и те же правильные слова: «Нужно сделать это, нужно сделать это, нужно сделать это. Мы мотивированы, мы хотим достичь таких-то показателей. Давайте сами себя оценивать по новым критериям». Очень серьезный риск заключается в том, что, произнося эти слова, мы можем столкнуться с ситуацией, что жизнь-то не поменяется, а мы сами себя убедим: мы что-то делаем, мы находимся в процессе. Нам всегда очень нравится находиться в процессе. Мы себя, в общем, и оцениваем всегда по тому, насколько мы в процесс вовлечены и насколько мы управляем процессом. И здесь нам равных, пожалуй, в мире нет, если составлять такой рейтинг. По этому показателю Россия, наверное, будет номер один в мире, я просто в этом уверен, а результата не будет.

Так что ключевая задача, которая перед нами стояла – это переориентировать чиновника, ведомство, правительство не на процесс, пускай даже самый правильный процесс, а сориентировать на результат. Потому что если мы будем реализовывать какую-то программу и не достигнем результата – грош нам цена. А если мы достигнем желаемого, не принимая никаких дополнительных документов, не принимая нужных или ненужных (а чаще всего ненужных) законов, тогда это хороший результат. Необходимо при минимуме усилий достичь максимума результатов. И вопрос в том, как мы описываем желаемый для нас результат.

Поскольку у нас вообще вся дискуссия строится вокруг конкуренции России с другими странами, вокруг рейтинга или рейтингов, которые оценивают состояние предпринимательского климата, мы взяли за основу рейтинг Всемирного банка. Почему? Потому что Douing Business меряет реальные условия, с которыми бизнес сталкивается на практике. Не то, как законодательство регулирует деятельность бизнеса, как описывает роль и масштаб влияния государства в экономике, а то, с какими условиями сталкивается конкретный предприниматель.

Причем методология составления рейтинга и оценка условий ведения бизнеса таковы, что измеряются не крупные компании, которые менее всего чувствительны к какому-то правовому регулированию и всегда умели и умеют договариваться с властью в силу своего влияния на экономику страны, а малый и средний бизнес – то, что нам сейчас нужно. И измеряя реальные условия, рейтинг выносит вердикт или ставит диагноз по ключевым для бизнеса направлениям: комфортная или некомфортная среда для бизнеса. Что это означает для нас как для Министерства экономического развития, отвечающего за привлечение не только иностранного капитала, но и за создание условий для реинвестирования произведенного капитала здесь? Это означает, что мы видим проблемы, без решения которых капитал будет инвестироваться в другие экономики, без решения которых мы будем проигрывать конкурентную борьбу другим странам. Что значит проиграть сейчас конкурентную борьбу за капитал? Это значит не просто не повысить качество жизни, а создать предпосылки для оттока капитала из страны и отъезда людей, причем в массовом масштабе.

Инвестиционный капитал, который существует во всем мире, по различным оценкам, составляет $1–1,5 трлн, он конечен. Если мы его не привлечем, он придет на другие рынки. Поэтому задача стоит очень просто: либо мы создаем не просто благоприятные, а наиболее комфортные, наиболее конкурентные условия для привлечения капитала, либо мы не можем решить ни одной из стоящих перед экономикой сегодняшней России задач. А это не только задача экономического роста, это еще и социальная задача.

Есть результат или нет, насколько адекватны цели, которые мы себе поставили... Часто приходится слышать: «100 шагов вперед в рейтинге Всемирного банка – это вообще реальная задача или нереальная?» Мы для себя вопрос так не ставим. Мы ставим вопрос: «Что необходимо сделать для того, чтобы этого результата достичь?» И все планы действий мы формируем, исходя из того, чтобы решить эту задачу. А действия прописываем таким образом, чтобы они достигали конкретных результатов, которые выражаются в простых вещах: насколько снизится количество бюрократических процедур, связанных с ведением бизнеса в стране на этапе регистрации предприятия, при ведении непосредственно бизнеса, а при ликвидации предприятия – насколько гарантирована защита прав инвесторов, как быстро государство реагирует, если эти права нарушены; насколько сокращаются временные и финансовые затраты бизнеса, связанные с ведением бизнеса в стране.

Конечно, сравнение со странами, находящимися на ведущих позициях в рейтингах, в том числе и в рейтинге Всемирного банка, не всегда корректно. Разные правовые системы, разная культура, в том числе и культура ведения бизнеса, разные исходные данные. Но без такого сравнения продвинуться невозможно. Это как в спорте: невозможно выиграть соревнование, если вы ставите себе задачу быть не последним, а где-то в середине. Надо ставить задачу быть первым. Мы себе такую задачу поставили и хотим здесь быть максимально эффективными. И мы хотим не сами себя оценивать, а чтобы нас оценивал бизнес, независимые эксперты. Это вторая причина, по которой мы очень трепетно относимся к рейтингу Всемирного банка. Нас многие критикуют: «Почему Всемирный банк? Почему рейтинги? Они не всегда объективны. Не можем мы быть хуже, чем некоторые страны Африки». Может быть. Может статься, те компании, которые работают в стране, оценивают инвестиционный климат более позитивно, нежели те, кто сюда не инвестирует. Это, конечно, здорово, но слабо утешает, если мы наблюдаем отток капитала, если привлеченные инвестиции – совершенно не в тех объемах, в которых хотелось бы. Нам нужна независимая оценка наших действий и эффектов, которых мы достигаем или нет в результате этих действий. Поэтому мы очень заинтересованы в постоянном диалоге с бизнесом, как бы ни неприятны были иногда даваемые нам оценки.

И второе: нам нужна независимая экспертиза, в том числе и Всемирного банка, потому что это экспертиза, признаваемая всеми. И если мы в рейтинге Всемирного банка движемся (а движемся мы там только в случае, если мы достигаем конкретных результатов, которые ощущает на практике бизнес), это определенная оценка действий правительства, оценка изменения ситуации, это, наконец, то, на что ориентируются те инвесторы, которые пока не пришли в страну.

В прошлом году мы улучшили свой рейтинг на четыре позиции, в этом году – на восемь позиций. Это, конечно, не прорыв. Я надеюсь, что в следующем году мы будем существенно выше в рейтинге, потому что программа по улучшению инвестиционного климата сейчас запущена. «Дорожные карты» должны дать эффект, ощутимый для бизнеса в ближайшие полгода.

Но не надо забывать и о положительных моментах. Макроэкономическая политика правительства в условиях кризиса, начиная с 2008 г., привела к показателям, которые однозначно инвесторами и экспертами трактуются как положительная, практически лучшая практика в мире. Если мы здесь эффективны, почему мы не можем быть эффективны в вопросе изменения институтов? Можем.

Возможно, нам придется корректировать «дорожные карты» и в целом программу проектного улучшения инвестиционного климата. Мы к этому готовы. Мы контроль за реализацией «дорожных карт» именно таким образом и выстраивали, чтобы оперативно получать сигналы от бизнеса: достигаются ожидаемые нами эффекты или нет и если нет, то в чем причины. В неправильной постановке задач, в неправильной оценке проблем или каких-то издержек – в чем конкретно?

Таким образом, мы пытаемся перестроить не только деятельность правительства. Все это направлено на изменение ментальности чиновников. И я вижу, что сознание людей, которые работают в правительстве, в разных министерствах, меняется.

Вы все наверняка знаете про системы ключевых показателей, которые мы определили для руководителей федеральных органов исполнительной власти и регионов. Это показатели, которых они должны будут достичь или объяснить, почему не достигли. А объяснять мы будем вам: экспертному сообществу, бизнес-сообществу, вообще обществу. На мой взгляд, это самый главный эффект всей нашей работы по улучшению инвестиционного климата. Мне очень хочется, чтобы Россия поднялась в рейтингах Всемирного банка на значительно более высокие позиции.