Сергей Петров: «Ребята наверху уверены, что без них все пропадет»

Сергей Петров – самый богатый депутат в «Справедливой России». За год его доход значительно вырос: в 2010 г. он указал в декларации 83,8 млн руб., в 2011 г. – 438 млн руб. Самый богатый, но не самый щедрый. Лидер партии Сергей Миронов жаловался, что от Петрова спонсорской помощи в достаточном объеме не поступает. Сам Петров не дал четкого ответа на вопрос, давал он деньги партии или не давал. При этом бизнесмен-депутат жалуется, что его отвлечение от бизнеса самому бизнесу только навредило: «Утешает то, что в долгосрочной перспективе наши действия все же приводят к расшатыванию государственной монополии». В депутаты Петров подался пять лет назад. Тогда его «Рольф» был крупнейшим по выручке продавцом автомобилей в стране. Депутат, как и положено, отошел от управления компанией, передав свои акции кипрским трастам, а бразды правления – наемным менеджерам. В кризис холдинг оказался в тяжелом положении. По итогам 2009 г. выручка «Рольфа» упала на 45%, а продажи машин – на 50%. Долги с трудом удалось реструктурировать, продав японскому партнеру Mitsubishi Corp 40% в дистрибуторской компании «Рольф-импорт». Теперь «Рольф» только второй среди дилеров, и перед ним задача – вернуть лидерство. Дети Петрова, которые учатся за границей, называют «Рольф» «папиной игрушкой». Но Петрова увлекают совсем другие игры. В этом году он вновь стал депутатом. «Ведомостям» он объяснил, почему в России именно сейчас нужно заниматься политикой, несмотря на все связанные с этим проблемы.

– Вы действительно не давали денег партии? Не верили в успех или у вас были финансовые затруднения? И вообще, как же так получилось, что не было денег на кампанию, – ведь по спискам в Думу прошло очень много бизнесменов?

– Это довольно деликатная тема, и вопрос скорее корректно задавать [Сергею] Миронову – это его избирательная кампания и его отношения со спонсорами. Что касается выборов в Госдуму, то результат «Справедливой России» в Оренбургской области один из лучших по стране. Что, видимо, свидетельствует о моей вере в успех этой партии. Я думаю, рано или поздно мы должны прийти к цивилизованному партийному строительству, когда бизнесмены будут открыто финансировать партии, программы и цели которых они разделяют. Как только будет сформирован запрос на полноценный парламент, партийное строительство пойдет по ясным правилам. Тогда вопросы о скрытом спонсорстве перестанут быть актуальными.

Ну и что вы все про спонсоров?.. Посмотрите лучше, как меняется общество! Как уныло выглядели бюджетники, согнанные на митинги за власть, и как креативно было на Сахарова. С какими гениальными плакатами люди приходили! «Не раскачивайте лодку, нашу крысу тошнит...» Я вот еду с дачи, а меня подрезают на машине, а я думаю: «Дорогие мои хомячки, вы же только с митинга вышли – да подрезайте меня, подрезайте!» Я даже всех стал пропускать...

– Давайте о переменах. Партии нужно обновление, чтобы не повторить потом результат своего лидера и удержать того избирателя, который голосовал на думских выборах по принципу «лишь бы не за «Единую Россию»?

– Слабые результаты лидера партии – это проблема. Но не последняя. После вступления в силу нового закона о партиях «Справедливая Россия» столкнется с резким ростом конкуренции. В принципе, у СР есть шанс объединить левоцентристские политические силы на базе социал-демократических ценностей. На партию работают ее низкий антирейтинг, весомая сеть региональных организаций, личная популярность многих партийных деятелей. Возможно, стоило бы отказаться от написания предвыборных программ, обратившись к американскому опыту, где люди голосуют не за программу, а за тренд. Но этим трендом еще нужно стать. Политическая жизнь сейчас переместится в область переформатирования политических партий. Мы должны признать, что чисто либеральные партии не получат высокий процент голосов населения, поэтому социалисты и демократы должны признать необходимость друг в друге и объединиться. Первые нужны для голосов, вторые – чтобы проводить вменяемую политику. Чтобы постараться не довести до того, чтобы наивные люди, мечтающие все отнять и поделить, не оказались в положении, когда делить будет нечего.

– Какую партию будете поддерживать вы?

– Я человек либеральных взглядов, но понимаю, что лучшая комбинация для нашей страны – бизнес и социал-демократия. И в такой компании нужно людей убеждать, что никто, кроме бизнеса, не вытащит нашу страну из болота, что бизнес и экономика – синонимы. Терпеливо объяснять альтернативу. В Оренбургской области мы пытались создать альтернативное правительство, а люди не понимают, зачем это нужно. Объясняешь им, как важна преемственность, рассказываешь, как Уинстон Черчилль взял с собой на Потсдамскую конференцию своего главного соперника на парламентских выборах Клемента Эттли, чтобы руководство лейбористов было информировано о происходящем. К слову, отправляясь на конференцию, Черчилль был уверен в своей победе на выборах. Можете себе представить картину, как Путин берет на саммит G8 Навального или Удальцова? Наши люди пока не понимают, как важно беречь и защищать свою оппозицию. Потому что только полноценная оппозиция держит власть в тонусе и не дает ей бронзоветь.

– Пока самый понятный лозунг для избирателей в нашей стране – стабильность.

– Смотря, что подразумевать под стабильностью. Стабильность власти коррумпированной бюрократии, полицейского беспредела и продажного правосудия? Коррупция как гарантия лояльности? Трудно не заметить хрупкость данной конструкции. Все фальшиво – профанация выборов, профанация суда... профанация власти. При этом посмотрите, как наши «крутые парни» ведут себя в английском суде! Как школьники в кабинете директора. Самый страшный сон нынешней власти – если ее будет судить Басманный или Краснопресненский суд.

– А Михаил Прохоров вас приглашал в «Правое дело»?

– Да, такие переговоры были, но не сложилось. Я желаю ему успехов, но я в «Справедливой России», хотя и не являюсь членом партии.

– А сейчас может сложиться? Вы говорили, что вам близки праволиберальные идеи, но у этих идей пока нет партии. Прохоров заявил, что намерен создать такую партию. Вы готовы пойти с ним?

– Прохоров строит партию под себя. На мой взгляд, партия не должна быть персонифицирована. Кстати сказать, когда я только пришел в политику, у меня была примерно такая идеология: «Я вас, олигархов, не люблю. Вы там за взятки набрали заводов-пароходов, когда мы с нуля строили компании». Но сегодня я готов поддерживать их, поскольку и этих олигархов становится все меньше в нашей стране. Есть много так называемых коммерсантов «при дворе», которые не имеют никакой собственности и зарабатывают на госзаказах. Олигархи старой формации имеют собственность, платят налоги в бюджет, который как раз стригут друзья власти. Поэтому между ними внутренний конфликт. И в дальнейшем государство будет увеличивать налоговую нагрузку за счет этих бизнесменов с собственностью.

– Так был какой-то результат от всех протестов и многотысячных митингов?

– Власть признала необходимость перемен. Госдума приняла пакет законов, возвращающих выборность губернаторов, хотя Кремль раньше говорил, что этого еще лет пятьдесят не будет. Впрочем, мастера обходных путей легализмом способны убить любой закон. Очевидно, что это попытка вести арьергардные бои, отступая, но сохраняя власть. Ребята наверху действительно уверены, что без них все пропадет. И отчасти они правы, потому что сами создали систему, когда, например, парламент уже практически недееспособен. В политическом поле много людей, которые в душе не верят в самодеятельность масс, потому что сами абсолютно не самостоятельны. Они убеждены, что все решается в Кремле. Куда они и бегают за малейшими советами. Люди, выросшие в среде, где чихали по разрешению начальства, едва ли способны стать локомотивами реформ. Даже если им представится такая возможность. Надо понимать, насколько общество больно генетическим рабством. Сейчас власть как перевернутая пирамида. Нет устойчивости. Думаю, внутри этой вертикали становится все больше людей, которые понимают: «Акелла промахнулся».

– А из тех, кто был на Сахарова и Болотной, кому вы симпатизируете, кто мог бы стать лидером всех тех, кто вышел на улицы?

– Судя по всему, таким лидером может стать Алексей Навальный. На форуме «Тройки диалог» инвесторы захотели встретиться именно с ним – это своего рода маленький биржевой индикатор. Вот кого хотят спросить о будущем люди с деньгами. Навальный инстинктивно делает все правильно. Очевидно, что он опирается на нравственные ценности. Его антикоррупционным расследованиям надо всячески помогать. Ведь бенефициаром его деятельности является само общество. Мне также близок его тезис о коррумпированной бюрократии как главном препятствии дальнейшего развития. На самом деле личность лидера не столь важна. На Сахарова и Болотную вышли люди, которые в будущем будут нанимать своих лидеров. Люди с достоинством пойдут не за лидером, а за идеей. Они хотят видеть честную игру, а не договорной матч. И они поверят рефери с незапятнанной репутацией, вменяемому и понятному, пусть даже при этом выиграет не та команда, за которую болели.

– А как обстоит дело с вашим бизнесом? Тяжелее ему живется при нынешнем режиме?

– Наш бизнес не так зависим от внутриполитической ситуации – иномарки, это все-таки западный продукт. Есть зависимость от общей экономической ситуации в стране, и в частности – от цены на нефть.

– Дистрибуция и розничная продажа автомобилей всегда была рыночным бизнесом, неужели теперь там тоже требуются связи с чиновниками?

– Использование связей наверху – это как раз тот фактор, который разрушает бизнес-среду. При внешнем соблюдении законов происходит много лукавого. Хочет, скажем, представитель госструктуры закупить 100 машин у «своего» дилера, спрашивает у своего протеже: «Какие в твоем дилерском центре автомобили – белый верх, черный низ? Пишем в условиях тендера или аукциона, что нам такие и нужны». И, конечно, такой дилерский центр выиграет – у него эти машины в наличии, а у других их пять месяцев ждать нужно. Мы пытаемся противостоять коррупционным сделкам в рамках ФЗ-94. Пока проигрываем, потому что нет полноценных механизмов контроля.

– То есть история с Daimler, признавшимся в уплате взяток российским чиновникам за получение госзаказов на поставку машин, ничего не изменила? Ведь даже дело в России возбудили, расследуют, кто кому давал.

– Еще как изменила: система становится более квалифицированной в вопросе обмана.

– А есть ли у депутатов Госдумы данные, кто проходит в качестве подозреваемого или свидетеля по возбужденному делу?

– Есть дело, но нет настоящего расследования.

– А вы знаете, какие дилеры Daimler давали взятки?

– Daimler признал свою вину, дилеры не могут признаться, потому что повязаны с чиновниками.

– Но Daimler мог бы отозвать дилерство у компаний, замешанных в этой истории.

– Во-первых, они не могут этого сделать без результатов расследования... Это для бизнес-климата просто невозможная вещь: для тех, кто начал инвестировать в бизнес, строить здания, это станет сигналом, что у них без суда и следствия могут отозвать дилерство. Кроме того, люди которые давали взятки, всегда могут сказать, что их принуждали.

– Группе «Рольф» то, что вы пошли в политику, помогло?

– Скорее мое отвлечение от бизнеса ему повредило. Утешает то, что в долгосрочной перспективе наши действия все же приводят к расшатыванию государственной монополии.

– Скажите честно, в Думе реально лоббировать интересы бизнеса?

– Нет. Легко лоббировать только пакет законов «о сохранении прав бюрократии от неуместных притязаний общества». Бизнес ожидает ухудшения жизни при правящей силовой бюрократии. Пока во главу угла не будут поставлены главные экономические принципы – создание инвестиционного климата и условий для предпринимательской деятельности. В нынешних условиях это автоматически означало бы презумпцию виновности коррумпированной бюрократии. Эти принципы могли бы диктовать соответствующие решения – от отмены коррумпированных техосмотров до закрытия ГАИ, пожарных и санитарных инспекций. Если в контролирующих структурах действительно возникнет необходимость – создавать по новым правилам. Но чтобы такие перемены начались, должно произойти потрясение.

– Какое?

– Падение цен на нефть, сильный экономический кризис. Только он рекрутирует голодные народные массы в помощь белым ленточкам. Я, конечно, утрирую, но кардинальные реформы обычно диктует кризис. Надежд на добровольную эволюцию властной элиты почти нет.

– Пока у нас конъюнктура прекрасная, нефть дорожает. Правда, дилеры опять распродавали машины 2011 г. со скидками, как в 2009 г. Это не признак кризиса?

– По машинам идет совершенно нормальный сброс складов, кризисных явлений нет. Но в целом ситуация напряженная – риски для бюджета усиливаются. Планка цены на нефть, при которой мы можем сводить бюджет, растет, и вместе с тем растет вероятность того, что нам предстоит падение. Обещано, что бюджет в 2012 г. потратит более 5 трлн руб. Мол, если будет трудно, срежем. Во-первых, срезать будет очень трудно, потому что запустятся программы, которые нельзя просто так свернуть – дороже обойдется. Во-вторых, все привыкают к неэффективности и определенному уровню затрат.

– В таких условиях возможна продажа «Рольфа»?

– Продавать точно не стоит. Но альянсы с другими игроками возможны.

– С какими и когда?

– Об этом рано говорить, рассматриваются разные схемы и разные партнеры.

– В кризис «Рольф» оказался в сложном положении. Сейчас трудности позади?

– У компании еще достаточно большой долг, но при выросшей рентабельности он уже на нас не давит. Одно дело, когда вы должны $600–700 млн при EBITDA в $150 млн, и другое дело, когда при $300 млн. Положение может ухудшиться только в случае нового сильного кризиса. Стратегия компании меняется. За последний год менеджмент стал более экономным и более эффективным.

– «Рольф» недавно ликвидировал холдинговую компанию, сейчас в группе идет децентрализация управленческих функций. Это с целью экономии?

– Это результат решения менеджмента вернуть моральное лидерство в основных сферах нашей деятельности. Нельзя на конкурентных рынках заниматься многими направлениями и во всех быть номером один. Нужно сконцентрироваться, особенно когда вы немного отступили и потеряли драйв. Решили сосредоточиться на рознице и импорте автомобилей, рассматривается возможность пригласить в остальные бизнесы более эффективных партнеров. Это еще позволит снизить общий долг группы.

– В каких бизнесах у «Рольфа» могут появиться партнеры?

– В логистике, банковском бизнесе, розничном бизнесе, импорте.

– Например?

– У Mitsubushi Motor есть опцион на выкуп 20% «Рольф-импорта» в 2014 г. Мы останемся владельцем 40% компании. Она станет чисто японской, название, вероятно, будет изменено на Mitsubishi Import. Это очень позитивно для компании. «Рольф» – единственный дистрибутор, который берет займы на российском банковском рынке под 6–7%. Остальные – дочерние компании производителей, и цена денег для них совершенно другая – 2–3% годовых. Эту разницу наш бизнес очень чувствует.

– А для других направлений бизнеса «Рольф» каких партнеров ищет?

– Никакой конкретики там пока нет.

– Часто в общении с бизнесменами слышишь, что движение многих проектов отложено на май, на «после инагурации». Чего все ждут?

– Я такого не слышал. Возможно, подобным образом себя ведут владельцы бизнесов, базирующихся на отношениях с губернаторами, министрами – будет ли потом мой патрон на своем месте. У нас же [в России] огромная часть бизнеса монополизирована, персонифицирована и косвенно огосударствлена. Пока не работает независимый суд, таким бизнесменам нужна какая-то крыша.

– Вариант отказаться от бизнеса в России и уехать из страны вы не рассматривали?

– Многие так делают. Я сторонник того, что мы боролись с этим и в более тяжелых условиях. В 70-е гг. казалось, что коммунизм еще лет на пятьдесят. Я более оптимистично настроен. Просто распределение сил должно быть другое. Уже сложно из России построить транснациональную компанию. Посмотрите на пример «Тройки диалог», нашей компании. С какого-то момента я и Рубен [Варданян] приходим к выводу: это невозможно при той любви к бюрократии. Мы вынуждены сбавлять обороты и часть своего ресурса направлять на что-то другое. Я попробовал на поддержку институтов. Не очень эффективно получилось. Потому что в этот момент идет откат. Но каждодневное участие каждого человека создает задел, который в какой-то момент позитивно сдвигает ситуацию. Все больше людей осознает, что даже с существующей ценой на нефть путь, по которому мы идем, тупиковый. Самое опасное для власти – что эти люди в Москве, где три ТВ-канала, проводящих в создание масс ее установки, никто не смотрит. То есть власть базируется на провинции, передовых людей она давно потеряла. И тут стоит помнить, что в России выбирает провинция, а свергает Москва. Жалко только, что дети наши, которые могли бы создавать рабочие места, уезжают и вытащить их не представляется возможным.

– А где сейчас ваши сыновья живут?

– Один в Америке, другой в Англии. Один журналистикой занимается, другой наукой, учится.

– А работа на «Рольф» их не привлекает?

– Они мне говорят: «Папа, это твоя игрушка».

– А российский бизнесмен за границей может быть только рантье?

– В основном – рантье. Когда я бываю за границей, часто спрашиваю местных политиков и журналистов: есть ли у вас примеры создания россиянами успешного бизнеса, не связанного с Россией? И таких примеров очень мало. Например, брат Лифшица, бывшего министра финансов, в Копенгагене успешно торгует чаем. В общем, чем моложе человек, тем больше у него шансов, особенно в малом бизнесе. А все заводы, купленные олигархами, закрываются.

– Вы какие проекты имеете в виду?

– «Северсталь», «Русал» через какое-то время теряют свой заграничный бизнес, он у них неприбыльный. С их привычками там очень сложно работать.