Голая пионерка

Истории известны случаи успешного выхода видеохудожников на киноэкран: Стив Маккуин с «Голодом», Сэм Тэйлор-Вуд с байопиком Леннона. И наоборот: любопытный психоделический эксперимент в кинообласти, граничащей с видеоартом, представил Гаспар Ноэ во «Входе в пустоту». Но Пипилотти Рист сочиняет всего лишь очередной видеоарт, просто растянутый на час с лишним.

«Пепперминту» показывали в венецианской программе «Горизонты» и в Роттердаме, где ей, пожалуй, самое место: сложно заподозрить, что в Москве на нее придет столь же привычная к киноэкспериментам публика. На чуть более традиционном «Санденсе» Пипилотти Рист отвели место в секции «Новые рубежи», хотя положа руку на сердце этим рубежам около полувека, пусть революцию хиппи художница и застала весьма условно (тогда ей было лет семь, как и ее героине в начале фильма). Но, судя по всему, в радужной атмосфере всеобщей любви и расширенного сознания она пребывает до сих пор.

В первых же кадрах рыжеволосая героиня с широко распахнутыми глазами сообщает, что ее зовут Пепперминта, но ощущает себя она не жевательной резинкой, а скорее морковкой; в следующий момент у нее в носу начинают светиться ветки деревьев. В детстве глазное яблоко из музыкальной шкатулки сообщило ей, что надо всегда идти наперекор обществу, даже если оно тебя ненавидит. Этому завету героиня и следует с чистосердечным упоением, свойственным тем, кто слишком долго зимовал на Гоа: заплетает косички, одевается в яркое (и периодически раздевается) и чуть что произносит мантры про вселенскую гармонию. А также собирает банду из других аутсайдеров – толстого рохли-аллергика и андрогинной трактористки – и отправляется с ними на европейские улицы лечить социум: целовать прохожих, мешать людям в форме и заставлять буржуа признаваться в их истинных гастрономических вкусах (это, разумеется, шоколадки и чипсы).

В «Пепперминте», срифмовавшей «Сладкий фильм» Душана Макавеева с триеровскими «Идиотами» и кислотной благостью «Через Вселенную» Джули Теймор есть все, за что не любят современное искусство, и в частности акционизм. Эскапады персонажей настолько инфантильны, идеи про культивирование инаковости и победу любви над смертью столь избиты, а кислотный видеоряд столь копеечен, что испытываешь некоторую неловкость за легендарного режиссера-визионера Николаса Роега, выдавшего художнице спецприз в Севилье.

Загвоздка в том, что если на эту карамельную психоделику и найдутся любители (а они, вероятно, найдутся), то даже их оттолкнет пара сцен, позаимствованных Рист из более взрослых перфомансов в духе Марины Абрамович; представить себе зрителя, которого не возьмет оторопь от увиденного на экране, – задача посложнее, чем увидеть мир в оранжево-фиолетовом цвете.