Анатомия здания: Новостройка для комедиантов

Но театр Et Cetera под руководством Александра Калягина вырос с нуля в центре столицы в Мясницкой слободе, на месте, где в XIX в. стояла церковь Святых Флора и Лавра. Теперь здесь располагается новый, с иголочки, храм искусств.

Антракт затянулся

Часовня-новостройка должна была стать частью архитектурного ансамбля нового театра. Ей отведено место на углу Тургеневской площади и Фролова переулка. Но затянувшееся строительство ст. м. «Сретенский бульвар» затормозило возведение второй очереди театрального комплекса. Финансирование от московского правительства было приостановлено и пока не возобновилось.

Строительство первой очереди, начавшееся в 2003 г., было завершено уже в 2005 г. Заказчиком выступила организация «СТД девелопмент». В числе небезызвестных проектов этой организации в Москве – Школа Галины Вишневской, ТЦ на Страстном и Центр им. В. Мейерхольда.

«В строительство первой очереди московское правительство вложило 1 млрд руб. Общая площадь застройки – 9000 кв. м (две очереди). Общая площадь театрального здания – 1000 кв. м», – говорит Леонид Ошарин, директор театра Et Cetera. «Вторая очередь – на стадии проектирования. Если финансирование возобновится в ближайшее время, то мы сможем выйти на стройплощадку уже к 2013 г. и завершить строительство в 2015 г.», – добавляет он.

Сейчас здание театра (переменной этажности, 5–7 этажей) имеет форму полукруга. Со стороны Тургеневской площади уцелевшие фасады полуразрушенных и предназначенных под снос строений на участке, отведенном театру, прикрыты рекламными баннерами.

50% уже построенной площади занимает зрительный зал и фойе, 50% – служебные помещения, включая мастерские, цеха, репетиционные залы, небольшой спортивный комплекс и кабинеты сотрудников. В здании функционирует один лифт для зрителей и один служебный. Во второй очереди должны были появиться репетиционные залы, малая сцена, медицинские кабинеты, рабочие места для сотрудников и паркинг. Изначально по проекту предполагалось, что главный вход в театр будет со стороны Тургеневской площади. Там же была предусмотрена и подземная парковка на 100–200 машино-мест. Днем она должна была служить перехватывающей парковкой для тех, кто приезжает в центр города по делам, а вечером – для гостей театра. Сейчас не только припарковаться, но и подъехать к театру на машине проблематично.

Все смешалось

В плане здание театра имеет форму круга. Оценить авторскую концепцию Александра Великанова и результат работы архитекторов Александра Кузьмина, Андрея Бокова и Марины Бэлицы можно только с высоты птичьего полета. Проект, подготовленный ГУП «МНИИП «Моспроект-4», архитектурный критик Григорий Ревзин охарактеризовал как «большой прямоугольный объем, в который вписана круглая шайба, двумя дугами выходящая на фасад. Это здание я бы сравнил с цирком шапито». По мнению Ревзина, проект напоминает студенческую работу, в которой перемешаны все стили и направления.

Известный московский архитектор Михаил Филиппов говорит, что к творению во Фроловом переулке относится с уважением и пониманием: «За свой многолетний опыт я не встречал заказчиков хуже, чем художественные руководители. Они совершенно не понимают задачи, и с ними невозможно работать. Они думают, что архитектура – это продолжение сценического пространства. Хорошую архитектуру театра может придумать только архитектор, но никак не художественный руководитель».

Художественный руководитель театра Александр Калягин, который принимал непосредственное активное участие в создании нового театра, говорит, что желание воплотить в новом здании принцип многообразия обусловлено стремлением театра развивать и сочетать разные театральные школы. В результате в архитектуре здания смешались дворцовый портал (скопированный с дворца в Бурже) и конструктивистская башня, которой оформлен угол дома. Фасад украшают пилястры, колонны, витражные окна. Здание с фасада больше напоминает концертный зал или музей современного искусства.

Впрочем, у Михаила Филиппова «нет ощущения», что что-то из современных театральных или концертных зданий в Москве ему особенно нравится. «Хотя, стоит признать, Дом музыки, например, сделан вполне прилично. Он выглядит пластично и оригинально», – оговаривается архитектор. «Любой театр должен иметь классический образ. Для того чтобы обеспечить хорошую акустику, он должен быть похожим на гитару. Так сделаны Большой и Мариинский театры. Оптимальный театральный зал рассчитан не более чем на 1500 зрителей, иначе получится перебор. В больших залах возникают проблемы с видимостью и акустикой», – комментирует Филиппов.

Занавес открывается

Пройдя сквозь стеклянные двери и переступив порог нового храма искусств, зритель по задумке Калягина должен сразу же погружаться в чудесную театральную атмосферу. Игра со зрителем здесь начинается уже в фойе и продолжается в кулуарах.

При входе выставлен макет зрительного зала, а в стеклянных витринах размещены костюмы из разных спектаклей. Кроме традиционного буфета в углу фойе есть небольшая чайная комната с уютными диванами. И только заливистый театральный звонок может заставить подняться с мягких подушек лениво развалившегося театрала. Интерьеры на других этажах зазевавшемуся зрителю предстоит рассмотреть уже в антракте.

В театре два зала: большой на 650 мест и малый (Эфросовский зал) на 150 мест. «Мне мечталось, чтобы сам зрительный зал был предметом интереса», – говорит Александр Калягин.

Большой зрительный зал и в самом деле неожиданный. В партере установлено 525 эксклюзивных кресел из коллекции итальянской фабрики Angelo Cappellini. А всего в зале 11 видов салонных кресел, сделанных по индивидуальным чертежам (их сиденья откидываются, чтобы оставалось место для прохода, и они чуть меньше оригинальных фабричных, установленных в Царской ложе). Все кресла из разных времен и эпох. Есть в стиле барокко, неоклассицизма, рококо, ар-деко. И ни одна из девяти лож не повторяет другую. Каждая имеет свое название: ложа Митрофанушки, Тартюфа, Фальстафа, Хлыновская ложа, Царская ложа, ложа Годо и т. д. Автор дизайн-проекта – Надежда Бреславцева. Именно ее идеи реализовались в оформлении и зала, и фойе.

В бельэтаже установлены лавки по образу и подобию тех, что стояли в шекспировском театре «Глобус». Они вполне функциональны, хотя сидеть на лавках не так удобно, как на мягких креслах. «Лавки и кресла – это единственное, что было сделано в театре на деньги меценатов. Стоимость одного кресла в зрительном зале – около 1250 евро», – комментирует Леонид Ошарин.

В театре около 1000 уникальных, сделанных на заказ светильников. Центральная люстра в зрительном зале – трансформер. Ее Калягин придумал сам. Перед началом спектакля зрителям в ложах может показаться, что люстра заслоняет сцену. Но когда начнет гаснуть свет, она тихо уйдет наверх.

Театральный занавес придумал питерский художник Эдуард Кочергин. Сделан занавес из эксклюзивной ткани, на которой многократно повторяются золотые буквы ETC, вытканные разными шрифтами.

Уникальная сцена

В новом здании театра Et Cetera много модных фишек. Но главная достопримечательность театра – это, конечно же, сцена. По утверждению Леонида Ошарина, она не имеет аналогов в мире. «Оснащена она просто фантастически, у нас самое современное звуко- и светооборудование. На этой сцене есть все условия для работы современных режиссеров, которые могут ставить здесь весь мировой репертуар – от греческих трагедий до абсурдистской драматургии», – описывает он.

«В этом и заключена главная идея нового здания: при всей оригинальности архитектурного решения оно представляет собой классический образец театра, в котором органично сосуществуют классические пропорции сцены и новейшие технологии, позволяющие режиссерам воплощать свои мечты в реальность. Именно из-за конструктивных особенностей сцены, ее инженерных возможностей и технической сложности возникло немало разногласий с архитектором проекта, – вспоминает Ошарин. – Он не хотел учитывать особенности и требования современного театра».

Технически сложные в постановке спектакли непросто вывозить на гастроли. Подобных площадок, оборудованных подъемными, поворотными и тем паче летательными механизмами, в России почти нет. А без всего этого порой не только теряется динамика спектакля – меняется его сценография и даже художественный замысел постановки.

Например, трудно себе представить шекспировскую «Бурю» на сцене какого-либо другого российского театра, кроме Et Cetera. Эта мистическая и философская история была представлена на суд зрителей в начале нового театрального сезона. Весь спектакль длится чуть больше двух часов без антракта, которые зритель проводит завороженным. Чего стоит хотя бы парящий над сценой Ариэль! Творческая концепция режиссера спектакля Роберта Стуруа воплотилось не только в лазерных спецэффектах, но и в видеоинсталяциях, которые были бы немыслимы без самого современного оборудования. Практически все возможности механизмов сцены использованы и в постановке бродвейского мюзикла Мэла Брукса «Продюсеры».

Для экспериментов в новом здании есть и другое пространство – Эфросовский зал. По проекту он должен был быть репетиционным. Но поскольку новая сцена и ряд служебных помещений лишь ожидаются во второй очереди, то этот зал приспособили для авангардных экспериментальных постановок.

В Эфросовский зал зритель попадает либо на лифте, либо по лестницам с ажурными перилами, все пролеты которой разные по дизайну. В фойе на каждом этаже небольшие кафе. Перед входом в зал табличка с напоминанием «У нас не курят. Вообще никогда». Это бесспорное преимущество не только для некурящих людей или для родителей, пришедших в театр с детьми. Запрет на курение важен и с точки зрения пожарной безопасности. Московские театралы помнят, как сгорело историческое здание Театра оперы и балета им. Станиславского и Немировича-Данченко. После пожара там уже нечего было восстанавливать или реконструировать, пришлось отстраивать заново.

Так просто все испортить

Михаил Филиппов, архитектор:

– Реставрация жизненно необходима для большинства театральных зданий, но с технической точки зрения реализовать ее качественно практически невозможно. Существует множество примеров, когда музыкальные произведения писались для какой-то конкретной сцены и ставились на ней в первый раз, впоследствии становясь визитной карточкой данного театра. В таких залах акустику берегут как историческое наследие. Старые материалы, например деревянная лепнина или резьба, улучшают акустические свойства помещения. Однако сейчас при реконструкции их нельзя использовать, потому что на путях эвакуации должны находиться только несгораемые материалы. Как только горючие материалы начинают делать несгораемыми, резко ухудшается акустика. Материалы перестают поглощать звук и начинают его отталкивать. Возникают эхо и другие нежелательные эффекты. Ряд театров оказались испорченными именно из-за проведения в них реставрационных и реконструкционных работ.