Итоги года: «Ситуация в Ростовской области сложная, но управляемая», - Владимир Бартеньев, министр экономики, торговли, международных и внешнеэкономических связей Ростовской области

В разгар кризиса областные руководители опасаются упустить инвестиции и постановили, что они едва ли не важнее борьбы «с текущими негативными моментами», рассказывает Владимир Бартеньев.

– Какие отрасли в кризис пострадали меньше остальных?

– В Ростовской области диверсифицированная промышленность. Каждая отрасль с начала кризиса проседала постепенно и по-разному. Где-то к апрелю – маю это закончилось; те сегменты экономики, которые из-за кризиса пострадали, достигли своего минимального значения. Острая фаза кризиса прошла, наступил период стабилизации – на этом уровне на протяжении всего остального года мы в основном и жили. Какие-то отрасли быстрее адаптировались и начали подниматься, например легкая промышленность (в силу ее структуры и сильного локомотива – «Глории джинс», которая подготовлена к работе в различных условиях). Химическая отрасль тоже представлена крупными предприятиями, работающими на гражданскую и оборонную промышленность, к середине года вся оборонка получила заказы и начала активно работать. А, например, [лакокрасочный концерн] «Эмпилс» в летний сезон чуть-чуть сместил ориентир с крупного строительства на частное.

Есть отрасли, которые в течение всего года демонстрировали положительную динамику. Это сельское хозяйство (а оно дает четверть ВРП), что обусловлено прежде всего хорошими результатами 2008 г. и политикой, которая проводилась на уровне Федерации, когда, по сути, девальвировали рубль и вследствие этого российские сельхозтоваропроизводители получили конкурентные преимущества. Поскольку агробизнес в области достаточно мобилен и динамичен, он смог воспользоваться этими преимуществами. В сельском хозяйстве приоритетом у нас является производство мяса и потом сельхозпереработка. Эта отрасль стала еще одним мощным компенсационным фактором в отношении всей экономики области и позволила не испытывать каких-то чрезвычайных трудностей. С лета стали отмечать, что от месяца к месяцу промышленное производство прирастает. Соответственно, начали понимать, что бизнес наш, отойдя от шока, начал воспринимать экономическую ситуацию как данность и начал под эту данность выстраивать тактику и стратегию своей работы. Он реструктурировался, сформировал портфель заказов, оптимизировал трудовые ресурсы и издержки. За январь – ноябрь индекс промышленного производства составил 84% (в январе – феврале – 78,1%. – «Ведомости»).

– Кто был в аутсайдерах?

– В аутсайдерах у нас три отрасли. Строители и стройиндустрия, что неудивительно – это общероссийский и общемировой тренд. В этом году объем введенных квадратных метров будет ниже, чем в прошлом, но есть две особенности. Первая: в прошлом году ввели 2 млн кв. м жилья – это больше, чем вводилось в советские времена, поэтому, даже если бы не было кризиса, было бы очень трудно сохранить или превысить этот уровень. Мы на год ставили план ввести 1,8 млн кв. м, и вот на последней коллегии заместитель губернатора Юрий Андриади подтвердил, что этот план будет выполнен. То есть мы для себя четко видели перспективу, под нее выстроили ресурсы, определили показатели, и вероятность, что мы их выполним, велика. О стройиндустрии: дело в том, что наши предприятия, которые производят стройматериалы, работают не только на область, многие из них – компании российского масштаба. Не везде так мягко, как в Ростовской области, прошла эта тяжелая пора – соответственно, объемы стройиндустрии снизились и на сегодняшний день из всех отраслей промышленности у нее один из худших показателей.

Второй отраслью с серьезнейшими проблемами стала добывающая промышленность, прежде всего добыча углеводородов и угля. Здесь, к сожалению, проблемы на протяжении уже 10 лет. Это связано с тем, что это очень капиталоемкая отрасль, которая пострадала еще во время структурных сдвигов в экономике в конце 80-х – начале 90-х. Реструктуризация угольной отрасли, которая начиналась еще в СССР, нанесла серьезный ущерб, и, конечно же, в разы сократилось количество угледобывающих компаний, самих шахт, производств. Все это не могло не сказаться на Ростовской области, так как это восточная часть Донбасса.

Третья проблемная отрасль для Ростовской области – торговля. Произошло общее снижение объемов производства, деловой активности, все это повлияло на товарооборот. И хотя в обыденной жизни мы не видим, чтобы какие-то супермаркеты, гипермаркеты или торговые точки закрывались, тем не менее товарооборот снизился примерно на 15%. Мы это прогнозировали, ожидали, и, к сожалению, прогнозы эти оправдались. Надеемся, что такая ситуация будет характерна еще для первого полугодия 2010 г., но потом начнет выравниваться.

– Что делала администрация, чтобы сгладить ситуацию?

– Было чрезвычайно важно расставить стратегические приоритеты. В работе комиссии по обеспечению устойчивого социально-экономического развития Ростовской области, которую возглавляет губернатор Владимир Федорович Чуб, был определен такой основной приоритет: сосредоточиться на инвестиционном процессе, а потом уже на борьбе с текущими негативными моментами. Они будут, это понятно, и мы будем решать проблемы в рабочем порядке (для этого при комиссии было создано семь рабочих групп, и каждая вырабатывала инструменты по оперативному вмешательству). Но тот, кто во время кризиса озаботится тем, что будет после него, и уже сейчас позаботится заложить базу эффективной работы в будущем, получит дополнительные конкурентные преимущества. Именно в этой парадигме мы работали этот год. Мы изменили подходы к инвестиционной политике. Это прежде всего отразилось на организации процесса: была создана специальная межведомственная комиссия под эгидой [вице-губернатора] Сергея Назарова, в еженедельном режиме отрабатывавшая все проблемные вопросы, с которыми сталкивались инвесторы при реализации своих проектов. Был составлен перечень приоритетных инвестиционных проектов с объемом инвестиций не менее 100–150 млн руб. на областном уровне; все муниципалитеты создали аналогичные комиссии у себя и определили перечень инвестиционных приоритетных проектов по каждому муниципальному образованию. На уровне области за каждым инвестиционным проектом был закреплен «менеджер проекта». Это профильный министр и глава муниципального образования, на территории которого реализуется проект. То есть первые лица лично отвечают.

Организация – это, конечно, здорово, но необходимо помочь и финансово. Поэтому принципиально в бюджете была значительно увеличена в сравнении с прошлыми годами строка на субсидирование процентной ставки по кредитам для инвестиционных проектов. Она была сразу больше чем в 2008 г., потом при дополнительном рассмотрении бюджета на 2009 г. ее еще увеличили – до 382 млн руб. Это позволило крупным проектам, которые сдаются в 2009 г., получить серьезную финансовую подпитку, чтобы не останавливать темпы строительства. Все это, если говорить без нюансов, позволило нам, несмотря на кризис, сдать целый ряд крупных инвестиционных проектов. Например, Новошахтинский НПЗ, где инвестиции исчисляются миллиардами [рублей], крахмало-паточный завод «Амилко», причалы Ростовского универсального порта, торговые центры в Ростове – Leroy Merlin, «Реал», «Мега-маг» и «Золотой Вавилон». Это [пуск новых объектов] не только хорошо с точки зрения перспективы (у нас появляется база, за счет которой можно увеличивать деловую активность), но уже в этом году это решение вопросов занятости, вопросов, связанных с привлечением финансовых ресурсов, с продолжением инвестиционного процесса.

– Тогда почему у Coca-Сola и PepsiCo возникли проблемы с запуском в этом году?

– Вообще-то эти два проекта планировались тоже на конец года. На Coca-Сola сегодня все готово к пуску и никаких сдерживающих факторов нет, кроме того, что они должны устранить замечания стройнадзора. Причем, так как проект на суперконтроле, это абсолютно не надуманные замечания, они связаны с пожарной безопасностью, теми вещами, которыми поступаться ни в коем случае нельзя. Скорость работы, которую мы наблюдаем по ликвидации этих замечаний, мягко говоря, невелика, но здесь все в руках проектировщиков, инвестора. Что касается PepsiCo, они заявили, что сейчас запускаться нет смысла – основной сезон для их продукции начнется летом, и они планируют запуск не раньше I квартала 2010 г.

– Как вы считаете, власть справилась с поставленными задачами в новых условиях?

– Вы читаете заключения серьезных экспертов, которые анализируют глубоко состояние дел в экономике. Ни один серьезный аналитик не сказал, что Ростовская область в кризис обвалилась, допустила дефолт и проч. Конечно, с высоты прожитого года видно, что можно было сделать лучше. Но в целом, думаю, мы с поставленной задачей справились – во-первых, не допустили каких-то необратимых процессов, во-вторых, заложили базу для возобновления экономического роста, в-третьих, не допустили катастрофического снижения жизненного уровня людей (по одним категориям кризис ударил сильнее, по другим – меньше, но тем не менее в целом ситуация в области хотя и сложная, но управляемая).

– С Агентством инвестиционного развития (АИР) будете продлевать контракт?

– АИР – один из важных факторов для стабильности инвестиционных процессов в области. Этот инструмент позволяет привлекать на понятных, комфортных условия инвестора, разъясняет, показывает на пальцах, картинки рисует, как работать в Ростовской области, как с минимальными затратами выстроить свой бизнес и как в кратчайшее время получить отдачу от вложений. Думаю, что если не в декабре, то в январе точно будет объявлен конкурс на очередную пятилетку и победитель будет работать дальше.

– Вы назвали угольную отрасль одной из самых пострадавших в кризис. Но ведь последние пять лет власти много ею занимались, приняли даже отдельный закон для поддержки шахтерских территорий. Не помогло?

– Пять лет назад впервые в России мы предложили для шахтерских территорий уникальный законодательный продукт – закон «О развитии шахтерских территорий». У нас было семь депрессивных территорий, по итогам пяти лет три из семи демонстрируют хорошие показатели. Основным критерием были темпы регистрируемой безработицы. И, например, сегодня в Шахтах ее уровень составляет 1,4% – это ниже среднеобластного показателя (1,6%) и не сравнится с российским (2,7%). В два раза снизился показатель безработицы в Белокалитвенском и Красносулинском районах. Все эти изменения произошли благодаря тому, что были предоставлены серьезные преференции для создания нового бизнеса. Были и для существующего (связанные с льготами по налогу на имущество), но основной упор был сделан на приход нового инвестора. И сейчас для каждой из этих трех территорий, где улучшилась ситуация, мы можем привести примеры инвестпроектов, которые сотнями и даже тысячами человек измеряют новые рабочие места. В Красном Сулине – это нефтеперерабатывающий завод, в Шахтах – Ростовский электрометаллургический завод, в Белой Калитве начато строительство новой шахты. По другим шахтерским территориям тоже есть значительные подвижки, например, в Зверево шахта «Обуховская» работает в этом году с серьезным ростом. Это градо- и бюджетообразующее предприятие города, его хорошее состояние позволяет говорить, что городская экономика сейчас на подъеме.

По Новошахтинску ситуация непростая – помните катастрофу, которая там произошла? Чтобы спасти жизнь 20 человек, пришлось пожертвовать работой Шахты им. «Комсомольской правды». Сегодня там не осталось крупных предприятий, поэтому мы думаем, как экономику этого города выправлять. Такая же ситуация по Гуково, связанная опять же с работой угольных компаний, и по Донецку – там закрылась последняя шахта.

– Как продвигается проект с моногородами?

– В целом ряде областных программ и законов для этих территорий есть специальные преференции. Например, по программе развития и поддержки малого и среднего бизнеса для получения различных форм субсидирования у компаний с шахтерских территорий есть дополнительные баллы. То есть при прочих равных условиях эти предприятия получат преференцию, даже если с точки зрения эффективности проект будет хуже. Сейчас мы думаем об изменении инвестиционного законодательства, с тем чтобы субъекты малого бизнеса, в том числе из шахтерских территорий, получили доступ к субсидированию процентной ставки по кредитам для крупных инвестиционных проектов. У нас сегодня целый ряд малых и средних компаний, в том числе с этих территорий, реализуют проекты, которые измеряются сотнями миллионов рублей, причем порой это инновационные проекты. И мы отдельно работаем по теме моногородов. Недавно я был в Москве, где под эгидой Минрегионразвития провели несколько круглых столов и закончилось все совещанием у [заместителя министра регионального развития, курирующего моногорода] Юрия Валерьевича Осинцева. И мы вместе с Вологодской областью представили диагностику финансовых потоков и капитала на территориях, которые претендуют на статус моногорода. Презентации были представлены на этом мероприятии, и, по оценке Минрегиона, Череповец и Гуково – два города, которые наиболее реально могут претендовать на поддержку из федерального бюджета

– Что это за диагностика?

– Минрегионразвития предложило методику оценки состояния дел в моногородах, она предполагает анализ входящих и исходящих финансовых потоков территории, оценку капитала, которым располагает город, а взаимоувязка этих двух показателей показывает перспективу существования любого населенного пункта. Первый раз мы ее обсуждали 2–2,5 месяца назад в Санкт-Петербурге на форуме «Стратег», там она была презентована. Не знаю, как у других коллег, у нас [в Ростовской области] ситуация серьезная, поэтому сразу за эту методику зацепились, чтобы понять, какое финансовое состояние дел в проблемных городах. Мы обсчитали Гуково, Зверево, Донецк, Новошахтинск и выявили массу интересных вещей. Они связаны в первую очередь с тем, почему, собственно говоря, складывается там негативная ситуация – это наследие реструктуризации угольной отрасли, о которой я уже говорил.

На федеральном уровне было принято решение угольную отрасль вообще реструктурировать, определили кто [область и федеральный центр] за что платит. Но прошло какое-то время, и федеральное финансирование практически прекратилось. А в шахтах нужно откачивать воду, после прекращения работы шахт надо рекультивировать эти участки, приводить в порядок территорию, что-то делать с подработками, потому что все это не только представляет реальную экологическую угрозу для живущего там населения, но и снижает инвестиционную привлекательность территории. Если мы не решим вопрос с подработками (подземные пустоты, которые образовались после выработки пластов), то для инвестора это дополнительные риски – неизвестно, как себя поведет грунт, во-вторых, даже если известно как, необходимо провести усиление конструкций, это дополнительные издержки и, соответственно, удорожание инвестиционного проекта. То есть нынешние негативные моменты определены прежними решениями и тем территориальным планированием, которое досталось нам после Советского Союза. Государство должно в первую очередь предпринять шаги по наведению там порядка, хотя бы в части софинансирования инфраструктурных проектов и комплексного развития этих территорий. Второе: выяснилось, что хоть города и расположены в одной зоне и имеют, собственно говоря, одну природу (созданы под освоение угольных ресурсов), у каждого своя проблема. Например, слабость местного бизнеса. Через бюджетное и внебюджетное финансирование разных уровней в муниципалитет поступают ресурсы, но местный бизнес не в состоянии освоить их, и тогда выполнение заказов берут на себя компании из соседних регионов. Деньги заходят в территорию и выходят через иногородние коммерческие структуры за ее пределы и оседают там в виде налогов, в виде [доходов от] трат населения и т. д. То есть здесь надо перестраивать работу самого муниципалитета в комплексе с местным бизнес-сообществом.

– На какую поддержку могут рассчитывать моногорода?

– Сделав диагностику, мы получили полную картину. Теперь, коль понятны проблемы, необходим комплекс мер по их преодолению. В первом приближении мы получили методику для разработки этих мер и по ней начнем работать. Она предполагает следующее: муниципалитет вместе с градообразующими предприятиями начинают формировать инвестиционный план развития территории. После того как они между собой договариваются, представляют план нам. На уровне области мы просчитываем, какие можем предоставить формы поддержки, делаем уже совместный [с муниципалитетом и предприятиями] документ, подаем его в Минрегионразвития, доказываем дееспособность плана и говорим, что еще от федеральных органов необходима поддержка на такие-то конкретные проекты. У Минрегиона сегодня есть федеральные целевые программы (мы в них участвуем) и заявлены еще две формы поддержки [для моногородов]: из инвестиционного фонда будут выделены специальные ресурсы – от 5 млрд до 10 млрд руб. и предполагается предоставление льготных кредитов из федерального бюджета под 2,25% (четверть ставки рефинансирования) на проекты в моногородах. После защиты в Минрегионе заявку рассматривает рабочая группа при правительственной комиссии по повышению устойчивости развития российской экономики, которую возглавляет [первый вице-премьер Игорь] Шувалов. В случае утверждения на этом уровне начинается финансирование из областного и федерального бюджетов.

– А подсчитано, сколько требуется на поддержку этих городов?

– Пока цифр нет, потому что нет окончательно утвержденной методики Минрегиона.

– Как надолго может затянуться утверждение вашего плана?

– В следующем году предполагается отработать эту методику на 10–20 пилотных проектах в стране. По предположениям и прогнозам Минрегиона, они должны за 2010 г. разработать федеральную целевую программу поддержки моногородов. То есть все эти методики потом лягут в основу программы, и уже с 2011 г. будет действовать программа, которая структурирует все моногорода (сейчас их в списке около 350).

– От Ростовской области какие города уже вошли или есть вероятность, что войдут в пилотный проект?

– Вопрос хороший, но не ко мне, а к Минрегионразвития. Мы представили диагностику по четырем городам – Зверево, Гуково, Новошахтинск, Донецк. На сегодня точно включены в список Зверево и Гуково, рассматривается вопрос по Новошахтинску и в последнюю очередь – по Донецку, потому что там есть несколько градообразующих предприятий и поэтому должен быть особый подход: формально город не соответствует критериям, но на самом деле в Донецке сегодня один из самых высоких показателей безработицы в области – 4,5%.

– Почему задерживается развитие «Азов-сити»? Область будет инвестировать в игорную зону?

– Наша позиция простая и абсолютно прагматическая. Мы готовы со своей стороны вкладывать деньги в «Азов-сити», только когда там будут реальные инвестиции. Все компании, которые выиграли на конкурсах право заключения аренды на земельные участки, – мы от них ждем предложений. Как только будут сформулированы внятные предложения, т. е. конкретные проекты, увязанные по инфраструктуре и т. д., мы готовы рассматривать вопрос дальнейшего развития этой зоны. Предварительно необходимые действия, которые мы на себя брали – я имею в виду электроэнергию и дорогу, – мы в этом году закончим. Электроэнергия туда давно подведена, правда, мы на всякий случай убрали сейчас оттуда подстанцию – время неспокойное, а искушать кого-то электроподстанцией в чистом поле без нагрузки, думаю, не надо. Но она есть, ее можно пощупать, она сейчас работает на резерве в Шахтах, мы ее в течение недели готовы перевезти в «Азов-сити». В декабре закончится строительство дороги до границы зоны. То есть все стартовые условия для начала работы в зоне будут. По инвесторам не хотел бы обобщать, но подавляющее большинство в условиях кризиса затаились и пока все еще взвешивают «за» и «против», за исключением «Пак-экспресса».

– То есть в бюджете области на 2010 г. заложены деньги на развитие инфраструктуры в игорной зоне и поддержку инвестпроектов ?

– Я говорю, что, как только появятся инвесторы [готовые строить], тогда мы будем рассматривать вопрос финансирования. Какой смысл сейчас в бюджете заморозить деньги на какой-то строке [бюджета] и сидеть и ждать у моря погоды?! Бюджет это, конечно, серьезный документ, но не мертвый.

– Вы по-прежнему входите в совет директоров ТЗК «Красный котельщик». Каковы ваши функции там?

– Я выступаю в роли эксперта, который с позиции опыта управления этим заводом и работы в нынешней своей должности оценивает стратегические документы, готовящиеся по компании. А также при необходимости провожу экспертизу тех документов, которые разрабатываются в оперативном управлении.

– Вы можете блокировать какие-то решения?

– Как член совета директоров, могу проголосовать против любого решения. Дело в том, что «ЭМАльянс» в целом и «Красный котельщик» как его составная часть отличаются от некоторых акционерных обществ тем, что там действительно многие вопросы решаются коллегиально. Там нет какого-то диктата. Такие правила были заведены изначально основным акционером, и, когда я принимал решение, что пойду работать на этот завод, это была одна из причин, почему я согласился. Действительно, Евгений Александрович [Туголуков] сформировал команду единомышленников, да, они все разные – с разным опытом, разным темпераментом, разными подходами к решению вопросов, но он сформировал команду, и она работает таким образом, что нет необходимости лично ему находиться во главе совета директоров или во главе компании. Поэтому мне там нет необходимости стучать кулаком и рвать бумаги. Ну а то, что «ЭМАльянс» принимает взвешенные решения, отвечающие вызовам, которые перед компанией ставит жизнь, – я могу в качестве примеров привести простую вещь: нет другой компании такого уровня, которая бы, проработав несколько лет в Москве, закрыла бы там основное свое представительство и в Таганроге разместила свой офис. То есть они действительно нацелены решать задачи, связанные с подъемом экономики Ростовской области, и нацелены решать их с минимальными затратами и добиваться максимальной прибыли.

Года три назад на уровне федеральной власти серьезно работали над тем, чтобы в советы директоров крупнейших компаний вошли независимые директора или эксперты. Мне кажется, от этого есть большая польза. Ведь в «ЭМАльянсе» в состав совета директоров входили, например, серьезные специалисты в сфере энергетического машиностроения из Германии, представители банковских групп, страховых и аудиторских компаний. Присутствие независимых директоров – и даже их большинство, как это было в «ЭМАльянсе», – это для менеджмента компании сильнейший побудительный мотив, чтобы повышать качество своей работы. Одно дело – собрались по-тихому, все решили и разошлись, другое – с независимыми членами совета директоров. Знаю по себе – при презентации инвестпрограммы я должен был ответить на вопросы банкиров (причем ответить квалифицированно), на вопросы аудиторов и страховщиков, потенциальных заказчиков, которые тоже входили в совет, на вопросы иностранных экспертов. Конечно же, на подготовку к такому совету директоров требовалась как минимум неделя. Я по очереди с каждым из своих заместителей встречался, и мы проговаривали, что, как и почему именно так надо, а не иначе. Хотя времени занимало много, зато выходил качественный продукт.