Зияд Манасир: "Не хочу разглашать причины появления в акционерах дочери друга Путина"

– У вас есть совместный проект по строительству платной трассы с УК «Лидер» и Газпромбанком. Во сколько он оценивается?

В Москву иорданец Зияд Манасир впервые попал 25 лет назад по студенческому обмену. И решил остаться в СССР. Через две недели уже уехал учиться в Баку в Институт нефти и химии. Окончив институт, на родину не вернулся, а поехал строить бизнес в Москву. Сейчас его компания «Стройгазконсалтинг» – крупнейший подрядчик «Газпрома» по строительным работам. О своей карьере и об особенностях работы с «Газпромом» Манасир рассказал «Ведомостям».

– Почему вы решили получать высшее образование в СССР?

– Существовало соглашение между Иорданией и Советским Союзом по обмену студентами. Первый год я отучился в Румынии, и мой друг, который учился в Баку, посоветовал мне переехать туда, так как там лучше условия. Я приехал в Москву в 1984 г. и по распределению мог поступить либо в Институт нефти и газа им. И. М. Губкина, либо в бакинский Институт нефти и химии им. М. Азизбекова, который в то время считался сильнее. Я тогда не видел особой разницы между Москвой, Баку или Киевом. Не представлял всего масштаба Советского Союза. Помню свой первый приезд в Москву: мы, будущие студенты, 157 ребят, прилетели в «Шереметьево» в 10 часов вечера. Нас никто не встречал, всю ночь мы провели на аэровокзале и только на следующий день приехали в гостиницу «Университет». Через 15 дней я был распределен на учебу в Баку.

– Сложно было учиться?

– Первые полгода я, кроме своей комнаты в общежитии и занятий на факультете, ничего не видел. Ни с кем не общался, не ходил на тусовки. Там училось довольно много иорданцев, но я и с ними не поддерживал отношения: Иордания довольно маленькая страна, и родители всех студентов знают, кто с кем общается, кто чем занимается. Мне этого не хотелось.

– У вас остались друзья с тех пор?

– Только один – сириец. Мы с ним жили в одной комнате в общежитии. У него есть бизнес в России.

– После окончания учебы вы не вернулись в Иорданию?

– Я категорически не хотел уезжать, потому что уже привык здесь жить. И еще не хотел служить в армии. Если бы я уехал, меня бы сразу забрали на два года. Я вернулся в Иорданию только в 1999 г., имея российское гражданство. Родители меня навещали здесь, поддерживали.

– Вы начали искать работу?

– Работа у меня появилась еще во время учебы. Сначала по просьбе профессоров, ректора, декана факультета я занимался переводами. Я с ними выстроил хорошие личные взаимоотношения. Благодаря им познакомился со многими людьми. Я довольно быстро начал общаться со всей интеллигенцией республики, хотя, когда приехал, не знал никого.

Параллельно занимался бизнесом. Привозил компьютеры, в валютных магазинах «Березка» я, как иностранец, мог покупать оргтехнику, а потом перепродавал ее. Тогда это называлось спекуляцией, но в то время еще не было свободной торговли. Среди прочего торговал металлом – арматурой, лесом, пиломатериалами. Во время учебы я уже ездил на BMW. В 1988 г. я привез из Ливана пять таких автомобилей – продал.

– Деловые связи в Баку и помогли перебраться в Москву?

– В 1990 г., когда я приехал в Москву, у меня уже были за годы учебы наработаны контакты: я вел бизнес в Сургуте, в Оренбурге. Мои связи понадобились существовавшей в те годы организации КООП Союз. Они, когда звали меня на работу, знали, что я сталкивался с покупателями за границей. Я принял предложение от председателя правления и стал работать в отделе внешних связей. Уже через полгода я стал заместителем предправления. В 1992 г. я принял решение уйти из КООП Союза и создал свою компанию. Она называлась МВ – первые буквы моей фамилии и фамилии партнера. Она просуществовала недолго, потом у меня появилась еще одна компания – «Балтика». Обе эти фирмы занимались экспортом лесозаготовок, а также импортировали из Казахстана желтый фосфор, перерабатывали его на Украине, продавали на Московском химическом заводе.

– Сколько вы тогда заработали?

– Мне не важно, сколько я зарабатываю. Я работаю не ради денег.

– Почему вы решили заняться строительством?

– В 1995 г. я купил огромный домостроительный комбинат в Тюмени. В том же году в Тюмени проходил нефтеэнергетический форум, и я пригласил всех нефтяников посмотреть на принадлежащий мне завод, в том числе и тогдашнего министра энергетики Юрия Шафраника.

– Нефтяники приехали на завод?

– Да. Они меня знали еще с 1993 г., по работе с «Оренбургнефтью»: я запустил продажу нефтепродуктов в розницу.

– И каковы были результаты этого осмотра?

– Им дома очень понравились. Через какое-то время я продал акции завода, но у меня параллельно стал развиваться другой проект: я начал строить общежития для «Тюменбургаза», дочернего предприятия «Газпрома». Судьба этого проекта в тот момент была под угрозой – не было финансирования. Я вложил собственные средства – около $3,5 млн – и его закончил. Занимался этим проектом 6–7 лет.

– Как появилась идея создать «Стройгазконсалтинг»? С кем вы его создали?

– «Стройгазконсалтинг» появился на базе компаний-предшественников 15 лет назад. Сначала компания называлась «Стройбизнесконсалтинг». Моими партнерами были Алексей Лихачев и Петр Поляничко.

– На заре вашей карьеры вы познакомились с влиятельными и высокопоставленными людьми. Считается, что близкий друг Виктора Черномырдина Виктор Поляничко, занимавший в начале 90-х гг. пост второго секретаря азербайджанского ЦК, помог вам в бизнесе.

– Это не совсем так. Мы встречались с Виктором Поляничко всего несколько раз. Я, конечно, видел его в Баку, но сблизились мы после одной истории в Оренбурге. Я в очередной раз приехал в Оренбург. Там у меня был друг, очень солидный человек в возрасте, который попросил организовать в Москве банкет для своего близкого товарища, защитившего диссертацию. Этим товарищем был крупный руководитель Оренбургской области. Я все устроил в ресторане «Баку» на Тверской, и мой друг мне говорит: «Приходи, виновник торжества тебя тоже приглашает». На этом банкете я и познакомился с Виктором Поляничко. Это было в ноябре 1992 г., а 1 августа 1993 г. он погиб в результате покушения в Ингушетии. До его трагический гибели у нас с ним было несколько встреч. Он писал книгу и меня просил объяснять ему смысл восточных пословиц. За такими разговорами мы несколько раз просиживали до двух-трех часов ночи. А Черномырдина я пару раз встречал на мероприятиях, которые проходили в Оренбурге, когда я там вел проекты. И все.

– Во второй половине 90-х крупным акционером «Стройгазконсалтинга» был сын Виктора Поляничко Петр. Как он получил 20% акций компании?

– В то время, когда я общался с Виктором Поляничко, я не был знаком с его сыном. С Петром я познакомился только в 1995 г. Мы стали партнерами: в созданной мной компании «Балтика» Петя получил 20%. Когда «Балтика» прекратила свое существование, его доля в «Стройгазконсалтинге» сохранилась на уровне 20%. Петр давно не является нашим акционером. С ним возникли разногласия. Через четыре года я сказал ему: «Сколько стоит твоя доля? Вот твои деньги, останемся друзьями». И мы расстались.

– С бывшим президентом «Стройтрансгаза» Арнгольтом Беккером вы были знакомы?

– Нет. Наша компания работала на Заполярном месторождении, где работал и «Стройтрансгаз». Но лично мы никогда не пересекались. Я и с Виктором Лоренцом (бывший президент и предправления «Стройтрансгаза». – «Ведомости») познакомился за 4–5 месяцев до его ухода.

– Как вам удалось занять место «Стройтрансгаза»?

– Нельзя сказать, что мы заняли его место. Как только в «Стройтрансгаз» пошли какие-то средства, они стали больше отдыхать, а не работать. Они перестали что-либо делать сами, у них появилось множество подрядчиков. Неправильно считать, что бизнес «Стройтрансгаза» пошел под откос после ухода Вяхирева с поста предправления «Газпрома».

Естественно, «Газпром» работает не с одним подрядчиком, и, если кто-то подводит, «Газпром» не ждет, пока у подрядчика все наладится, – кто-то другой обязательно подхватывает проект. Когда «Газпром» перешел на новую систему конкурсов, «Стройтрансгаз» стал предлагать такую низкую цену на тендерах, на которую невозможно строить. И те объекты, с которыми не справился «Стройтрансгаз», потом попали не только ко мне, но и ко многим другим. Их проблема в том, что бизнес «Стройтрансгаза» – это только эгида, вывеска.

А поначалу Беккер был всесилен – он сотрудников «Газпрома» вызывал к себе в кабинет. Ну а потом с него стали спрашивать исполнение обязательств по контракту.

Мы же ни разу не сорвали ни одного проекта. Я в девять утра уже на работе. Раньше семи вечера с работы не ухожу. И я сам контролирую все объекты.

– Как вам удалось стать крупнейшим подрядчиком «Газпрома»?

– Я всегда доведу дело до конца, даже если это мне сулит непредвиденные убытки. Это будет моя вина, мой плохой расчет, но заказчика я никогда не подведу. «Газпром» контролирует исполнение работ на объектах, как на его собственных, так и на объектах его «дочек». Совещания по строительству объектов проходят в «Газпроме» раз в две недели.

Кроме того, технически мы оснащены лучше, чем наши конкуренты, – начиная с 1996 г. все заработанные деньги мы вложили в развитие компании.

Но мы уже тогда работали не только с «Газпромом». Параллельно с проектом по «Оренбургнефти» мы сотрудничали и с ТНК, и с «Лукойлом», но, конечно, не в таких объемах. Доля заказов «Газпрома» в общем объеме составляла около 50%. Параллельно с этим в 90-е гг. мы выступали в качестве инвесторов по строительству жилья в Москве.

– Но сейчас доля заказов «Газпрома» только выросла и составляет 65%.

– Так оценивать не очень корректно, потому что доля все время колеблется. Если мы, например, сейчас выиграем тендер «Русгидро», то этот процент, естественно, упадет.

– Говорят, что получить крупный подряд «Газпрома» непросто, откаты составляют 30–40%...

– Это неправда. Погрешности, конечно, есть, но не в этом. Если вы думаете, что определенная компания может выиграть любой тендер, это не так. У компании должны быть мощности, история, надо учитывать и человеческий фактор. Но сейчас все прозрачно: очевидно всем, сколько стоит километр трубопровода – 100 млн руб. И никакая экономика не выдержит 20–30% откатов.

– По манере вести бизнес вас часто сравнивают с Леонидом Михельсоном: он смог сохранить бизнес «Новатэка», отдав долю в компании другу Владимира Путина Геннадию Тимченко. В «Стройгазконсалтинге» в 2001 г. появился новый акционер – Ольга Григорьева, дочь друга молодости Владимира Путина экс-главы Росрезерва Александра Григорьева. Это было необходимым условием для того, чтобы стать крупным подрядчиком «Газпрома»?

– Появление Ольги в акционерах обусловлено совершенно другими причинами, но мне не хотелось бы их разглашать. В феврале этого года она продала свою долю (10%) нашей «дочке» «Стройгазконсалтинг-Север» (принадлежит Зияду Манасиру, Алексею Лихачеву, Михаилу Якибчуку и Розе Прилепе. – «Ведомости»). Цену не назову.

– По словам председателя правления «Стройтрансгаза» Александра Рязанова, «Стройгазконсалтинг» – компания одного заказчика и «Манасир работает в особых условиях». Как вы это прокомментируете?

– Мы сейчас работаем с «Газпромом», «Лукойлом», начали работать с «Транснефтью», с «Дорогами России», пытаемся работать с «Русгидро». Мы не боимся конкуренции, потому что у нас техники на $2 млрд!

– Сколько стоит ваша компания?

– Она бесценная! (Улыбается.) Каждый год оборот моего бизнеса рос в среднем на 30%.

– «Газпром» проводит довольно мало тендеров и крупные проекты отдает по контракту. На ваш взгляд, это правильно?

– Да. «Газпром» отсекает все предложения, которые ниже установленных им для себя планок. Ему не нужно, чтобы подрядчик вдруг в ходе строительства внезапно обанкротился. Да и в нынешних условиях невозможно предлагать цену значительно ниже, чем конкуренты. Недавно у нас была ситуация, когда одна компания предложила на тендере цену на 500 млн руб. меньше, чем наша. Мы обратились в эту компанию, оказывается, они не учли стоимость одного подобъекта. Им пришлось отозвать свою заявку.

– Весной «Газпром» поручился по кредитной линии на 11,2 млрд руб. для своего подрядчика – «Стройгазконсалтинга». Как вашей компании это удалось?

– Я, как подрядчик, должен иметь не менее 30 млрд руб. свободных оборотных средств, чтобы обеспечивать непрерывный цикл производства. В феврале денег в «Газпроме» не было, при этом план ввода объектов на II квартал никто не отменял. Я эти деньги не на себя взял, я их взял на строительство объектов «Газпрома». На эти деньги я купил стройматериалы. Другое дело, что когда в «Газпроме» сократили программу капстроя, то сроки по вводу некоторых объектов перенесли. У нас сейчас собственные оборотные средства – 35 млрд руб. – вложены в замороженные проекты «Газпрома».

– А если «Газпром» откажется от строительства этих объектов?

– Я не верю в это.

– В чем секрет ваших долгих профессиональных отношений с партнерами, с «Газпромом»?

– Строительство – это механизм. Я всегда выполняю условия контрактов. У меня есть терпение. Если человек не выполняет условия контрактов, то никакой человеческий фактор действовать не будет. Никто тебя не поддержит, если проект сорван. Я очень дорожу своей репутацией. И я готов к тому, что в «Газпроме» не бывает быстрых решений.

– Если предположить, что «Газпром» разрывает с вами все контракты, вы сможете выстоять?

– Будем работать. Будет тяжело.

– У вас есть акции «Газпрома»?

– Я продал их в начале этого года. А у «Стройгазконсалтинга» они есть.

– Как продвигается строительство объекта Хабаровск – Сахалин – Владивосток?

– Хорошо. Мы сейчас кладем в день 2 км трубы. И вот-вот начнем класть 6 км в день.

– Нет ощущения, что один из проектов может затормозиться из-за кризиса?

– Таких опасений нет. Это не зависит от меня. Я уверен в том, что исполню свои обязательства.

– Кризис как-то отразился на вашей компании?

– Мы сократили только 120 человек, штат компании при этом составляет около 26 000. Еще зимой я знал, что по проекту Хабаровск – Сахалин – Владивосток поставка трубы будет только в сентябре, но я не уволил людей, хотя мои заместители такой вариант мне предлагали.

– Не собираетесь поучаствовать в тендерах за рубежом?

– Собираемся, но это будет новый план развития компании, не за счет тех мощностей, которые у компании есть в России.

– В 25 млрд руб. Государство привлекает 10 млрд руб., мы вместе с УК «Лидер» – по 7,5 млрд руб.

– Вы жесткий руководитель?

– Я деликатный руководитель. Проколы бывают у всех. Но у меня очень хорошая память, и я умею прощать и понимать людей.

– Много соотечественников работает в вашей компании?

– Ни одного.

– Почему?

– У меня нет желания. Они несерьезно относятся к жизни.

– Вы себя чувствуете русским человеком?

– Да. Мне очень близок русский менталитет.

– Много шума было поднято из-за строительства «Стройгазконсалтингом» огромного особняка на Истре, похожего на Петродворец. Многие уверены, что это дача Миллера.

– Нет, этот дом строится несколько лет лично для меня, для моих детей. Когда начал строить, кризисом не пахло, сейчас я бы уже подумал. Я вложил более $10 млн в этот дом.

Почему, если я здесь живу, я не могу себе построить дом? И неправильно говорить, что он копия Петергофа, – я увлекаюсь архитектурой, я этим живу. Может, потом это будет музей, люди будут приезжать туда и отдыхать, как в Архангельском. Кстати, дома на Истре, которые рядом, тоже принадлежат нашей компании.

– А еще где-то строите?

– Ну, может, где-то еще строю.

– Может, на Сардинии?

– Нет.

Безалкогольный бизнес Зияда Манасира

«В 1991 г. я приехал в Иркутск по приглашению директора одной компании обсудить возможности сотрудничества. Прилетаю в 7 утра, сутки не спал, но это для меня нормально, я могу по двое суток не спать, заехал в гостиницу оставить [вещи] и к 8 часам утра поехал на встречу. У директора был огромный кабинет, он приготовил завтрак – целую поляну накрыл. Наливает мне стакан водки. Я говорю: «Не надо, я не пью». Он говорит: «Да нет, будешь». Я: «Да нет, я не пью». Он настаивает: «Если не будешь пить, я не буду делать с тобой бизнес». Я развернулся и вышел, этим же рейсом вернулся в Москву. Но я был уверен, что это не я потерял крупный заказ, а он».

Семейные ценности

Старшая дочь Зияда Манасира учится на журфаке МГУ, средняя – в школе. Еще трое детей маленькие. «Мы ведем очень правильный образ жизни, – рассказывает Манасир. – Я не хожу на дискотеки, ни в одно казино в жизни не зашел. Все свободное время я провожу с семьей. Раз в неделю обязательно с детьми бываем в ресторане, поем в караоке». Манасир надеется, что все его дети будут жить и работать в России.