Политическая система: Болезнь интеллигенции

В своей недавней статье («Идеологическая суета», «Ведомости» от 3.07.2009) известный политолог Борис Макаренко критикует ежегодный политический доклад Института общественного проектирования («ИнОП»). Критика – вещь абсолютно необходимая при обсуждении любых проблем, тем более общественно-политических. Однако хотелось бы обсуждения серьезного и глубокого, а не манипулирования политологическими штампами, этого традиционного и весьма доходного занятия российских обществоведов.

Макаренко указывает, что главной политической проблемой сегодня в России является «отказ от либеральных практик». Следовательно, надо к ним вернуться (а против них якобы и выступает «ИнОП») – и страна немедленно обретет новое, требуемое качество. Хорошо, давайте вспомним, как у нас обстояло дело с «демократическими практиками» в недавнем прошлом, в 90-е гг. (Вряд ли Макаренко предлагает вернуться в еще более раннюю эпоху.)

Независимый суд. Сначала приватизация, затем сразу последовавший за ней передел с нескончаемыми войнами за собственность. Именно тогда широко отлаживались практики использования суда для передела собственности, внедрялись коррупционные схемы такого масштаба, который ранее никто даже представить не мог. В те же годы резко выросло число заключенных, их стало больше, чем в советские годы, суды начали штамповать обвинительные приговоры с каким-то садистским упорством.

Подотчетность власти народу. Рейтинг президента Ельцина в середине 90-х опустился до 3%, это была наглядная оценка работы власти на свой народ.

Свободные выборы. Как переизбирали Ельцина в 1996 г., уже ни для кого не является секретом. Как, на какие деньги, под какие обязательства избирались, например, губернаторы, как многие из них становились кем-то вроде феодальных князьков, штампующих собственные законы, противоречащие федеральным, сейчас уже забывается – а зря.

Демократический парламент. Депутаты покупались в розницу и оптом, покупались целые фракции Государственной думы. По важнейшим государственным вопросам, как, например, импичмент президенту, шла перекупка голосов прямо в зале заседаний парламента.

Объективные средства массовой информации. Они развлекали страну разборками олигархов, поскольку им и принадлежали. Некоторые шли дальше, вели войну против собственного государства, как это было в первую чеченскую кампанию.

К этим практикам предлагает вернуться Борис Макаренко?

Означает ли этот приведенный мною перечень, что я безоговорочно осуждаю 90-е гг.? Вовсе нет. В те годы шли мощные процессы организации и самоорганизации новой общественно-политической системы, новой, рыночной экономики, возникли зачатки среднего класса и многое другое. Однако указывать на эти годы как на образец демократического развития – значит быть чрезвычайно наивным или, напротив, заниматься не анализом, а циничной пропагандой.

Теперь о докладе «ИнОП». В чем его основная идея, его пафос, который никак не поймут наши оппоненты?

Доклад констатирует трудность перехода страны к развитию. А сделать это жизненно необходимо. Макаренко иронизирует над словами из доклада: если система «просто будет продолжать стоять – то непременно рухнет», мол, что же это за такая пресловутая политическая стабильность. Однако замечу, что этот тезис был высказан впервые вовсе не в докладе «ИнОП», его высказал в прошлом году Владимир Путин, еще будучи президентом страны: если мы будем двигаться по инерционному сценарию – рискуем потерять страну.

Доклад описывает российскую социальную и политическую реальность в чем-то даже жестче, чем записные либералы. Однако если либералы делают акцент в своей критике исключительно на власти и даже иногда уже на отдельных ее представителях, то доклад «ИнОП» пытается критически обозреть всю социально-политическую систему. Признаю, не всегда удачно и полно, иногда путано. Но только разобравшись с тем, как в реальности функционируют все (!) важнейшие элементы – исполнительная власть, региональные власти, суды, институты гражданского общества, СМИ, общественные науки, экспертное сообщество и проч., поняв, где узкие места, какие элементы общественно-политической системы являются ключевыми, за какие звенья цепочки следует тянуть, чтобы добиться конструктивного результата, можно надеяться на действительно содержательный результат анализа. Ответ «демократизируйтесь и верните практики 90-х», по-нашему мнению, никудышный.

Во-первых, как я напомнил выше, возвращать особо нечего.

Во-вторых, если попытаться преодолеть вечную болезнь российской интеллигенции – физиологическую нелюбовь к власти (государству) при одновременном требовании от нее наград и подачек, что при политическом анализе ведет к неоправданной концентрации внимания на этой самой власти, – легко увидеть огромные проблемы в других частях нашей социальной жизни.

Как, например, добиться прогресса в области соблюдения прав человека, если большая часть населения относится к ним как к дарованным властью, а значит, благодарна уже за то, что не все отнимают обратно. Такое архаичное представление о правах человека имеет исторические корни; оно, конечно, преодолимо, но на это уйдут годы и десятилетия упорного труда на низовом уровне.

Средства массовой информации. Тиражи ведущих российских изданий в разы и даже в десятки раз ниже тиражей своих аналогов в развитых странах. Не так важно, мы, журналисты и издатели, не можем предложить продукт надлежащего качества или он просто не нужен основной массе населения – важно, что в России фактически отсутствует массовое информационное пространство, где бы серьезно и заинтересованно обсуждались важнейшие общественные проблемы. Подчеркиваю – массово. Избиратели продолжают голосовать сердцем, хотя пора бы уже включить и ум. Или возьмите российское телевидение. За несколько лет оно умудрилось отмыть Сталина так ловко, как и подумать не мог какой-нибудь Суслов. Причем сделало это самостоятельно и с удовольствием, без намека на указания сверху.

Коррупция. Этим словом, как мне кажется, мы часто называем совсем не то явление, которое описано в Уголовном кодексе. Это ведь целая система социальных отношений, пронизывающих общество сверху донизу. Привычное участие региональных начальников (зачастую начиная прямо с губернатора) в местных бизнесах, откаты бюрократии при распределении бюджетных денег, откаты в частном бизнесе, где менеджеры берут иногда суммы, сопоставимые с чиновничьими, вознаграждения врачам, взятки гаишникам и проч., и проч. Такое положение дел, впрочем, немногим отличается, скажем, от ситуации в США лет сто назад. Хрестоматийный пример – полиция Нью-Йорка: институт, составивший с бандами этого города едва ли не одно целое. Борьба с коррупцией там потребовала не одно десятилетие и много жертв (!). Готовы ли Макаренко и его друзья-политологи на жертву? Много ли вообще в России людей, способных на серьезные жертвы, включая собственную жизнь? Знаю, что они есть, но уверен, что их очень мало.

В-третьих, надо учитывать, что политическая система России за последние десять лет претерпела существенную трансформацию. Во многих аспектах она стала более развитой, управляемой. Пресловутая стабильность – это, несомненно, огромное политическое достижение. Развитие из хаоса невозможно, сначала надо добиться порядка, пусть даже такого нескладного, как сейчас в России.

Не демократизация нам нужна, легко якобы достижимая – возвратом в прошлое. Нам нужна демократия. Мы окажемся к ней тем ближе, чем быстрее запустим механизмы развития, возобновим экономический рост, не будем бояться радикальных мер по изменению структуры хозяйства или модернизации образования, начнем осваивать нашу территорию обитания, к сожалению остающуюся неприглядной и печальной.

Только позитивная работа вовлечет в мощные социальные процессы десятки миллионов людей, что и задаст новый политический вектор.