Иллюминаты в темном царстве

Роман «Ангелы и демоны» был опубликован раньше «Кода Да Винчи», но в киноверсии его превратили из предыстории в продолжение: в конце концов, один черт, про кого известный толкователь символов Роберт Лэнгдон (Том Хэнкс) рассказал нам раньше – про иллюминатов или тамплиеров.

Тем более что, не считая обиженных на Брауна католиков, мало кто вообще заметит, в чем разница. Одни хранили тайное знание с Темных веков, другие тогда же подвергались гонениям и вот решили вдруг отомстить, устроив переполох в Ватикане и похитив четырех кардиналов – главных претендентов на вакантный после скоропостижной смерти папы престол. А заодно заложив в местных катакомбах бомбу из антиматерии, способную разнести половину Рима.

К чести режиссера Рона Говарда, после позорного «Кода Да Винчи» он сообразил, что чем больше надуваешь щеки, толкуя тайные символы, тем глупее выглядишь. Поэтому в «Ангелах и демонах» никто даже не пытается делать вид, будто всерьез относится к антиматерии или секретным запискам Галилея из ватиканских архивов. Жаль, конечно, что Том Хэнкс, водя пальцем по латинским надписям, не бормочет что-нибудь из Владимира Сорокина. Заклинания вроде «молочное видо – сисоло потненько» придали бы сюжету больше загадочности, чем расшифровка расхожих символов, надерганных Брауном из Википедии. Хотя вряд ли увеличили бы градус абсурда.

Зато теперь профессор Лэнгдон не такой беспомощный тюфяк, каким был в первой серии, где его вечно тащила за рукав энергичная Одри Тоту. На этот раз именитый ученый сноровисто ориентируется на местности, нимало не смущаясь собственным невежеством в области латыни и классической архитектуры, отчего «Ангелы и демоны» окончательно превращаются в аналог компьютерного квеста, разыгранного в роскошных римских декорациях.

Предположительные иллюминаты выбирают для ритуализованных убийств четырех кардиналов известные достопримечательности, так что Лэнгдону лишь остается, склонясь над картой Рима, поинтересоваться, где найти очередную скульптуру Бернини. А прибыв на место за пару минут до часа Х, поглядеть на статую и отметить, куда она показывает пальцем. Потому что несчастному священнослужителю, который примет мученическую смерть здесь и сейчас, все равно уже не поможешь, а вот вовремя прибыть на место следующей казни не помешает, а то пропустим интересное. Убийца разыгрывает кровавые ритуалы, используя символику четырех стихий, и, разумеется, делает это с каждым разом все эффектнее. Если у первой жертвы рот забит землей, то третью уже сжигают живьем, и кажется, что из стен вот-вот попрут горгульи с химерами, раздастся адский хохот, а конспирологический триллер мутирует в мистический фильм ужасов – еще один популярный жанр, где любят рисовать пентаграммы и делать далекоидущие выводы из туманных четверостиший.

Так и надо. Чем меньше профессор Лэнгдон рассуждает и быстрее бегает, тем лучше для сюжета, задумываться о логике которого вредно для душевного здоровья. Стоит Хэнксу наморщить лоб над вырванной из книги Галилея страницей, а его спутнице (Аилет Зорер) ввернуть что-нибудь про адронный коллайдер, как вся сценарная конструкция начинает трещать, потому что есть ведь какие-то пределы дозволенной в крупнобюджетном кино галиматьи. Но режиссер вовремя включает игру в «казаки-разбойники», и смехотворные брауновские построения успевают устоять. Под невинным взглядом говардовской камеры римские достопримечательности превращаются в указательные знаки. Лэнгдон, выбравшись из-под архивного шкафа и сменив пиджак, вскрикивает: «Эврика! Нам в собор Святого Павла!» А Очень Положительный молодой человек, управляющий делами Ватикана (Эван Макгрегор), схватив стеклотару с антиматерией, улетает в ночное небо на вертолете.

В общем, под определенным углом это уже почти не стыдно. А что до брауновских сюжетных мотивировок, не все ли равно: то у вас собаки лают, то у вас руины говорят.