Сравнительная политология: Почему Америка не Россия

Не превратилась ли Америка в Россию? Этот провокационный вопрос поставил Саймон Джонсон – бывший главный экономист МВФ, ныне профессор школы менеджмента Слоан Массачусетского технологического института. В майском номере журнала Atlantic Monthly выходит его статья, где влияние финансовой олигархии на американскую политику сравнивается с ролью бизнес-элит в развивающихся странах. Это сравнение верно, но только до определенной степени.

По своей глубине и непредсказуемости, доказывает Джонсон, кризис в США поразительно напоминает ситуации, которые мы наблюдали на развивающихся рынках. Сходство очевидно: внушительный приток иностранного капитала, кредитный бум, неумеренное использование заемных средств при сделках, пузырь на рынке активов (особенно в недвижимости) и, наконец, обвал цен и финансовая катастрофа.

Но есть куда более глубокое и тревожное сходство: интересы бизнес-элит (в случае США – финансистов) сыграли решающую роль в формировании кризиса, продолжает Джонсон. Огромные богатства, которые создал и накопил американский финансовый сектор, придали банкирам чудовищный политический вес. Они вели все более рискованную игру при негласной поддержке правительства, пока неизбежный коллапс не положил всему конец.

Теперь же, по словам Джонсона, влиятельность финансового сектора мешает окончанию кризиса. Банки не хотят признавать в полном объеме свои потери, ведь это с большой вероятностью сделает их банкротами. Это похоже на коррозию: проблемные банки не выдают кредиты, зато в отчаянии вкладывают деньги в высокорискованные бумаги, которые теоретически могут принести огромный доход, но скорее всего не принесут ничего. В любом случае страдает экономика, а качество активов всей банковской системы продолжает ухудшаться. И так по кругу.

Томас Филиппон из школы бизнеса Стерна Нью-Йоркского университета и Эриэлл Решеф из Университета штата Вирджиния в своем исследовании доказали, что финансовый сектор был высокопрофессиональной индустрией с достойным уровнем зарплат между 1909 и 1933 гг. Затем он оказался в относительном упадке вплоть до 1980 г., когда снова начал привлекать лучшие кадры на высокие ставки. Они делают вывод, что главной причиной стало дерегулирование сектора, которое «дало простор для креативности и инноваций и повысило спрос на профессионалов».

Дерегулирование вызвало и рост кредитов – основного продукта, который производит и которым живет финансовый сектор. Но операции по превращению долгов в доходы опасны: может оказаться, что вся прибыльность финансового сектора иллюзорна. Экспансия финансового сектора обращается вспять, по крайней мере в США: за ростом кредитного портфеля и операциями на заемные средства скрывались низкоприбыльные или вообще неприбыльные операции, которые сойдут на нет. Часть долгов вообще будет списана. Золотые времена Уолл-стрит прошли, причина и следствие этого – возвращение на сцену регуляторов.

Джонсон доказывает, что нежелание влиятельных финансовых институтов признать убытки (чему немало способствует идущее на поводу у «менял» правительство) делает выход из кризиса вообще невозможным. Мы сейчас наблюдаем серию действий или, точнее, сделок, главная цель которых – спасти как можно больше участников финансовой системы на максимально льготных условиях, какие только могут позволить себе политики. А пока Америка пользуется привилегией занимать в собственной валюте, ей куда проще, чем обычным развивающимся странам, замазывать трещины, превращая кризис в длительную экономическую болезнь. Превращает ли эта слабость США в Россию? Думаю, нет. Разница в том, что развивающимся экономикам свойственна неприкрытая коррупция. А в США влиятельность финансистов объясняется скорее системой убеждения, а не лоббирования (хотя последнее тоже присутствует). Говорят, что хорошо для Уолл-стрит, хорошо и для всего мира. Результатом этого убеждения стало то, что обе партии продвигали плохо продуманное дерегулирование в США. А учитывая влияние Америки – опосредованно и во всем мире.

Вера в то, что Уолл-стрит должен в общем и целом остаться таким, как сейчас, объясняется в основном страхом. Ошибочно считать, что крупные и сложные финансовые институты слишком велики, чтобы их постиг крах. Но нетрудно понять, почему разумные политики не стремятся это опровергнуть. Политики боятся народного недовольства из-за слишком большой траты средств налогоплательщиков. Таким образом, США оказались зажаты между страхом элит перед банкротством и народным недовольством дорогостоящими планами по спасению финансовых институтов.

Нужна решительная реструктуризация в двух направлениях. Во-первых, основные финансовые институты должны стать кредитоспособными. Во-вторых, ни одна частная компания, цель которой – прибыль, не может оставаться слишком большой, чтобы быть застрахованной от разорения. Иначе это уже не капитализм, а социализм.

Это один из пунктов, на котором сходятся правые и левые. Банкротство, как и убытки тех, кто выдал негарантированные кредиты, должно статью частью любого решения. Без этого любая попытка выхода из кризиса может быть только предвестником следующего.

FT, 14.04.2009, Антон Осипов