Мир после кризиса: Тень большой двойки

В последнее время страницы газет заполнили статьи о возможности американо-китайского альянса как основы стабильности в современном мире. Объявление о том, что новый госсекретарь США Хиллари Клинтон свой первый визит совершит в три азиатские страны, среди которых кроме традиционных союзников Вашингтона – Японии и Южной Кореи – был назван и Китай, подлило масла в огонь дискуссии о возможности формирования американо-китайского союза.

Начало дискуссии положили опубликованные в январе в британских газетах статьи двух столпов американской внешнеполитической мысли – Збигнева Бжезинского и Генри Киссинджера, в которых они делали свои предложения новому американскому президенту Бараку Обаме по изменению внешнеполитического курса. Несмотря на ряд расхождений, они сошлись в одном: стабильное будущее мира зависит от того, смогут ли США и Китай, отложив разногласия, наладить конструктивное сотрудничество.

В начале января 2009 г. советник по национальной безопасности президента-демократа Джимми Картера (1977–1981) Бжезинский съездил в Китай и выступил там с несколькими речами. На основе одной из них он написал статью, которая была опубликована 13 января в газете Financial Times под заголовком «Группа двух, которая может изменить мир». Статья, в которой фактически предлагается американо-китайский стратегический союз или по крайней мере очень тесное сотрудничество, естественно, вызвала бурную реакцию в самих США, в Китае и во многих других заинтересованных государствах, в частности в России, где некоторые восприняли ее как план, направленный против интересов Москвы.

Автор поворота американской политики к Китаю в начале 70-х гг. прошлого века, государственный секретарь в республиканской администрации Ричарда Никсона Киссинджер ответил в статье «Мир должен сформировать новый порядок, или он погрузится в хаос», опубликованной 20 января в лондонской The Independent. По Киссинджеру, новая роль США в мире должна заключаться в содействии превращению общей обеспокоенности большинства стран и всех основных держав, связанной с поисками выхода из экономического кризиса, и борьбы с «джихадистским» терроризмом в стратегию. Основой этой стратегии должно стать понимание того, что новые проблемы, связанные с распространением ОМУ, энергетикой и климатом, не могут быть решены на национальном и региональном уровнях. В качестве основного (и единственного упомянутого в статье) объекта исторического компромисса, отношения с которым ради осуществления новой стратегии должны выйти на новый уровень, Киссинджер указывает на Китай. Именно от характера взаимодействия США с Китаем, по его мнению, будет зависеть глобальный мировой порядок будущего. Киссинджер предлагает новому поколению американских лидеров строить отношения с Поднебесной на основе чувства общей судьбы – во многом так, как строилось межатлантическое взаимодействие после Второй мировой войны.

Пекинский консенсус

Предложения известных политологов вызваны рядом причин. Во-первых, это общее понимание неудачи внешнеполитического курса прежней администрации и желание его изменить. Во-вторых – признание того, что в результате кризиса не только американские политические подходы, но и экономические модели потеряли популярность в мире, а альтернативные идеи, наоборот, ее приобрели. Одной из таких моделей является китайская, которую сами же западные экономисты окрестили «пекинским консенсусом» (по аналогии с «вашингтонским консенсусом», которому он противостоит). В-третьих, это признание возросшей роли Китая в мировой политике, вызванное как его реальными экономическими достижениями, так и ожиданиями того, что из кризиса Китай выйдет с меньшими потерями, чем многие другие крупные экономики. У последнего утверждения есть серьезные основания.

В то же время, хотя политическая и экономическая роль Китая в мире, безусловно, будет возрастать, это совершенно не означает, что между ним и США возникнет альянс. Тут планы грандов американской политологии представляются несколько абстрактными. Конечно, в Пекине с одобрением восприняли признание известными американскими политологами возросшего значения Китая на международной арене и особенно похвалы Бжезинского в адрес официального курса пекинского руководства на построение «гармоничного мира». Там с удовольствием будут встречаться с высокопоставленными американцами и обсуждать различные мировые проблемы. Однако трудно представить себе, что Пекин, проводящий «независимую и самостоятельную» внешнюю политику, вдруг решит броситься в объятия США и в обмен на непонятные посулы начнет решать за Вашингтон его проблемы по всему миру. До сих пор смысл внешнеполитического курса Пекина сводился к следующему: обеспечив мирное окружение, создать благоприятные условия для экономического развития страны и не вмешиваться в международные конфликты, в которых напрямую не затронуты коренные китайские интересы. В этом плане Китай, безусловно, будет продолжать играть конструктивную роль в решении северокорейской ядерной проблемы, при этом роль эта будет посреднической, а вовсе не проамериканской. Взаимная зависимость с США (Китай сильно зависит от американского рынка, но в то же время значительные средства его валютного запаса вложены в государственные ценные бумаги США) сделает Пекин конструктивным партнером по выходу из мирового финансового кризиса. Но крайне трудно представить, чтобы Китай по совету Бжезинского вмешался в индо-пакистанский или тем более арабо-израильский конфликт, в особенности в качестве агента или союзника США. Вряд ли в Пекине захотят послать значительные силы в далекие горячие точки (небольшие китайские миротворческие контингенты уже работают по программам ООН). Попытки создания союза с КНР сразу же вызовут критику правозащитных групп, сторонников тайваньской и тибетской независимости и т. п. в самих США. Не одобрят слишком близкого сближения и партнеры США по «группе восьми», а также их союзники по НАТО и другим альянсам (например, Япония), где их обвинят в желании пожертвовать идеалами демократии ради раздела мира с крупнейшим авторитарным режимом.

Байден – Вэнь

В то же время, хотя в прямом виде планы Бжезинского и Киссинджера вряд ли осуществимы, определенный сдвиг в американской внешней политике от идеологизации к прагматизму в решении насущных проблем с неизбежностью приведет к более тесному сотрудничеству с Китаем. В кругах, близких к администрации, активно обсуждается, например, вполне реальная идея создания американо-китайской комиссии по сотрудничеству под руководством вице-президента Джо Байдена и премьера Вэнь Цзябао (по примеру когда-то работавшей комиссии Гор – Черномырдин). И хотя в ходе закончившегося 22 февраля визита Клинтон в Пекин такой договоренности, судя по всему, не было достигнуто, стороны условились расширить двусторонний стратегический диалог по экономическим вопросам, включив в него проблемы безопасности. Было объявлено также о планах начать дискуссии по глобальному потеплению и о том, что первая встреча Обамы с китайским лидером Ху Цзиньтао состоится во время саммита «группы 20» в Лондоне в апреле 2009 г. Высказав заинтересованность работать совместно с Пекином по ряду вопросов, Клинтон явно приглушила правозащитную тематику, прямо заявив накануне визита, что давление в области прав человека не должно помешать переговорам по экономическому кризису, глобальному потеплению и северокорейской ядерной проблеме. Таким образом, ряд советов политологов явно берется на вооружение, хотя и не так быстро и не в том объеме, как им хотелось бы.

И здесь нам в России есть над чем задуматься. Почему результаты развития России и Китая привели к тому, что теперь уже не Москва рассматривается в качестве привилегированного партнера Вашингтона? Почему после распада СССР новое трансатлантическое партнерство не было предложено демократической России, а сегодня предлагается авторитарному Китаю? Не затронет ли намечающееся американо-китайское партнерство российских интересов?

Последний вопрос наиболее актуален. Имея в виду возможность слишком сильного сближения Вашингтона и Пекина, России необходимо действовать на двух направлениях: активно искать точки взаимопонимания с Вашингтоном и независимо от этого развивать сотрудничество с Пекином как на двусторонней, так и на многосторонней основе (в рамках таких организаций и групп, как ШОС, БРИК, АТЭС и др.).