Хочешь быть Уорреном Баффеттом?

Резюме от желающих занять эту должность пришло уже почти 600, среди соискателей уникальной должности встречаются талмудист, работающий с акциями не выходя из дому, экономист-канадец, отдающий много времени йоге, и даже четырехлетний ребенок.

Преемник – вовсе не прихоть Баффетта, но важная проблема и для его компании Berkshire Hathaway с капитализацией в $168 млрд, и для огромного числа поклонников его инвестиционного таланта. Десятки лет финансовые идеи Баффетта служат образцом для подражания, предметом для наблюдений и инструментом для работы. Баффетт уверяет, что и не собирается оставлять пост главы Berkshire: у него-де “исключительное здоровье”, но сам по себе поиск преемника воспринимается многими его почитателями как конец эпохи Баффетта и шаг в неведомое.

Непросто будет влезть в шкуру Баффетта. У него третье в мире состояние, а прозвище “оракул из Омахи” он заслужил фондовыми спекуляциями. Тот, кто купил на $1000 акций Berkshire в 1965 г., когда Баффетт получил контроль над нею, сегодня может продать их за $7 млн.

Инвестору нужен “самостоятельный характер”, чтобы находить выгоду не там, где все прочие, говорит зампред совета директоров Berkshire Hathaway 83-летний Чарли Мангер, наблюдающий за Баффеттом вот уже 40 лет. Мангер уверен, что лучшим преемником Баффетта стал бы сам Баффетт, если бы скинул 30 лет.

Баффетт описал, каким видит преемника, в ежегодном письме к акционерам Berkshire 1 марта: самостоятельно мыслящий, уравновешенный человек, глубоко разбирающийся в поведении людей и работе организаций.

С того самого 1965 года Баффетт совмещает две должности: директора по инвестициям и генерального директора Berkshire Hathaway, холдинговой компании. Сейчас под его управлением находится большая часть ее портфеля акций, облигаций и производных инструментов, оцениваемого примерно в $120 млрд.

Преемнику Баффетта на посту директора по инвестициям придется сосредоточиться на инвестициях в ценные бумаги, а стратегические решения будет принимать преемник Баффетта на посту генерального директора. Баффетт уже сообщил, что совет директоров рассматривает трех кандидатов на эту высокую должность. Имена претендентов еще не обнародованы, но известно, что они выбраны среди нескольких десятков менеджеров, работающих в подразделениях Berkshire Hathaway.

Поиск преемников на оба поста – часть более масштабного плана по наведению порядка в делах, задуманного Баффеттом. В июне прошлого года Баффетт отписал 85% своей доли в Berkshire Hathaway, которая на тот момент стоила примерно $44 млрд, в фонд Билла и Мелинды Гейтс и еще четыре более мелкие благотворительные организации. Баффетт тогда же пообещал, что и остальные его деньги пойдут на благотворительность.

Размышления о том, кто мог бы занять его место, глубоко волнуют старика. Вот он просматривает видеозапись, на которой его однокашник по Колумбийскому университету Уильям Руэйн рассказывает, как наводил порядок в Гарлеме, нью-йоркском районе. Баффетт то и дело смахивает слезы, выползающие из-под очков, и горячо спрашивает: “Ну что, разве не доверили бы вы свои деньги такому человеку? Вот я и ищу нового Уильяма!”

Руэйн умер в 2005 г., ему было 79 лет, он добился превосходных результатов за 40 лет управления Sequoia Fund.

Но нельзя же искать нового директора по инвестициям Berkshire Hathaway среди давних соратников Баффетта! Ему придется выбирать преемника по скупым строкам их резюме, по их инвестиционным достижениям – и по собственному внутреннему восприятию. Сам Баффетт говорит, что уверен: найдется один, а может, даже два достойных кандидата. “Я найду преемника там”, – говорит он, указывая на три ящика с пластиковыми папками и разноцветными конвертами.

Баффетт обещает начать серьезное чтение писем сразу после годового собрания акционеров Berkshire Hathaway, которое назначено на ближайшие выходные. При содействии Мангера ему предстоит свести всю эту массу надеющихся примерно до 20 “реальных кандидатов”. К этой двадцатке он обратится с предложением прислать личные инвестиционные достижения за последние 10 лет. Потом Баффетт собирается убедиться, что подход претендентов к покупке и продаже ценных бумаг совместим с принятым в Berkshire Hathaway, после чего заполнит вакансию одним или двумя кандидатами. Сперва он предоставит им в управление до $10 млрд и, только если все пойдет хорошо, допустит их до всего портфеля.

Баффетт объясняет, что испытательный срок нужен ему, чтобы, пока он еще жив, понять, работает ли их “прибор для принятия решений”. Но этот срок точно не будет посвящен обучению претендентов, как, возможно, вообразили себе некоторые из соискателей должности, говорит Баффетт: он ищет не учеников, но тех, кто уже знает, как это делается.

Слова Баффетта насчет обучения возникли, потому что в некоторых заявках на соискание должности директора по инвестициям – от студентов, профессиональных инвесторов и неожиданно большого числа инженеров и юристов – содержится намерение стать его подмастерьем. “Уверяю вас, – пишет один студент, – я очень перспективен, хотя, возможно, и неопытен”. А юрист из Орегона предлагает Баффетту четырехлетнего сына, аттестуя его как великолепного переговорщика во всем, что касается времени сна, ванны, помощи по дому и т. д.

Профессиональные хедхантеры скептически относятся к методам Баффетта. Они указывают, что требование знаменитого инвестора к соискателям непременно предоставить личные инвестиционные достижения могут отсечь от рассмотрения тех, кто управлял общественными деньгами.

Примечательно, например, отсутствие среди соискателей некоторых знаменитых управляющих из числа тех, кто публично выказывал свое восхищение Баффеттом. Один из таких – Эдвард С. Ламперт, 44-летний председатель совета директоров Sears Holdings Corp. и одновременно глава коннектикутского хедж-фонда ESL Investments Inc. Ламперт отказался отвечать на вопросы Wall Street Journal о работе у Баффетта.

Другая инвестиционная знаменитость – Томас Гейнер, директор по инвестициям Markel Corp., страховой компании из Вайоминга. Гейнеру 45 лет, он управляет портфелем акций в $1,7 млрд и почти идеальный кандидат в преемники – если судить по инвестиционной стратегии. Он, как и Ламперт, не послал Баффетту письмо, но за него это сделали три его сторонника. “Мило с их стороны, но я, пожалуй, сосредоточу усилия на нынешней работе”, – говорит Гейнер.

WSJ удалось ознакомиться с содержанием писем соискателей. Подавляющее большинство из них заявляют об умеренности во вкусах и бытовой непритязательности – точно как Баффетт. И, как и он, они гордятся своей необычностью – даже рискуя перегнуть в этом палку.

Пример – Джозеф Вайсс, 40-летний управляющий фонда акций в $7 млн, который работает главным образом не из офиса, а из дома – обычного кирпичного дома в Бруклине, штат Нью-Йорк. “Я предоставлю в ваше распоряжение нечто вроде девственного разума, хотя это и выглядит слегка вызывающе”, – пишет Вайсс и упирает на отсутствие у него высшего образования. Баффетт как раз говорил, что это его не смущает и не считается обязательным условием для соискателя работы директора по инвестициям. Зато Вайсс сообщает, что он талмудист, изучает древнееврейский язык по законам Моисея.

Корреспондент WSJ навестил Вайсса в его светлом, скудно обставленном доме однажды будним утром, когда его жена уехала на работу, а пятеро детей отправились в школу. Жилистый, молодо выглядящий Вайсс считает, что Талмуд помогает ему концептуализировать и организовывать пространство.

На счету Вайсса несколько инвестиционных побед, как, например, покупка акций алмазной компании De Beers в 1998 г., когда он понял, что на фондовом рынке она оценена гораздо ниже, чем позволяют ее запасы алмазов.

Другой соискатель – Дэвид Стейнберг, житель небольшого городка Бэннокберн, штат Иллинойс, рассказывает, как его вдохновило предложение Баффетта. Он его почитатель – за его сверхъестественную способность принимать решения вложить средства вне зависимости от текущих перемен в промышленности или экономике. Стейнбергу 41 год, он управляет $200 млн, собранными главным образом у состоятельных клиентов в фонд DLS Capital Management.

“Я восхищаюсь его глубокой, провидческой мудростью, – говорит Стейнберг. – В своей Омахе он описывает явления, которые ребята с Уолл-стрит понимают только 20 лет спустя!”

В отличие от большинства соискателей у Стейнберга есть опыт управления не только акциями, но и другими видами ценных бумаг. В частности, он напокупал “мусорных” облигаций в 1990 и 2002 гг., а также вкладывался в проблемные компании во время их реструктуризации.

40-летний экономист Клаус Костенбауэр из Оттавы – гораздо более “духовный” претендент. Он управляет фондом Prosperous Yogi Investments, и ему приходится регулярно практиковаться в одной из наиболее строгих форм йоги, которая называется “кундалини”. Несколько часов в неделю он проводит в медитации и уверяет: “Моя йога делает меня более удачливым инвестором. Она дисциплинирует меня, помогает властвовать над эмоциями, властвовать над жадностью, страхом и страстью”. В письме Костенбауэр даже в шутку обещает, что не примет ни одного серьезного решения на посту директора Berkshire Hathaway по инвестициям, прежде чем проконсультируется с Баффеттом, связываться с которым, когда тот перейдет в будущую жизнь, он будет при помощи спиритических сеансов.

Баффетт позвонил независимому аналитику, которому случалось разговаривать с Костенбауэром. Оказалось, что йог-инвестор не стремится следовать за Berkshire Hathaway, когда покупает акции. Он может совпасть с Баффеттом в инвестиционных предпочтениях только тогда, когда сам провел исследование и пришел к положительному заключению. Это разительно отличает его от так называемых “баффеттиров”. В 1999 г. Костенбауэр начал управлять собственными $10 000, которые стали частью небольшого местного инвестиционного клуба, сегодня они превратились уже в $130 000. Костенбауэр руководствуется принципами оценки стоимости, разработанными Бенджамином Грэмом, профессором Колумбийского университета, который был учителем Баффетта.

Небольшой портфель, с которого началась карьера управляющего, нисколько не смущает Баффетта. “Когда в 1959 г. я познакомился с Мангером, я понял, что тот может управлять самым большим портфелем в мире”, – вспоминает Баффетт. В то время Мангер был молодым корпоративным юристом и не управлял вообще никакими деньгами.

Почти ни в одном письме нет упоминания о заработной плате. Некоторые даже говорят, что готовы работать бесплатно. “Я уже богат, – пишет, например, один 49-летний соискатель из Нью-Гемпшира, приложивший к заявке нетребовавшуюся фотографию. – Так что зарплата $0,00 в год меня совершенно устроит, а $1,00 в год будет чрезмерной”.

42-летний Мохниш Пабрай, уроженец Индии, управляющий хедж-фондом из Ирвина, штат Калифорния, пишет, что деньги для него – не стимул. Он управляет сейчас активами примерно в $500 млн и считает, что работа на Berkshire Hathaway будет для него выражением почтения к Баффетту. Он трижды участвовал в аукционе за право пообедать с Баффеттом, готов был уплатить сотни тысяч долларов, но его заявку всякий раз перебивали.

У Пабрая уже есть собственные последователи среди инвесторов. Его третья книга – “Инвестор дхандхо” (“дхандхо” приблизительно означает “пытаться создать благосостояние”) – один из экономических бестселлеров в интернет-магазине amazone.com. Он предлагал Баффетту свои услуги еще в 1999 г., до того, как начал работать в нынешнем фонде, он просил Баффетта, чтобы тот позволил ему мести полы, и обещал не требовать денег. “Если Иисус просит меня сделать что-нибудь, разве может быть какое-нибудь обсуждение или требование компенсации?” – объясняет Пабрай.

Но Баффетт отказался.

Он говорит, что вовсе не собирается использовать рабский труд, более того, должность директора Berkshire Hathaway по инвестициям предполагает очень высокий заработок. Баффетт собирается платить этому управляющему определенный процент, например 10%, от того превышения среднего пятилетнего роста индекса Standard & Poor’s 500, который он (или она, разумеется) достигнет. “Это принесет директору по инвестициям кучу денег, если он или она будет хорошо работать. Но, конечно, не столько, сколько дает управление $20-миллионным хедж-фондом”, – заключает Баффетт. (WSJ, 28.04.2007)