ИЗБРАННОЕ ЧТЕНИЕ: Живет такой поэт
Нестандартность выражается уже на самом первичном, “заголовочном” уровне: согласно выходным данным мы держим в руках том, называющийся “Белла Ахмадулина. Стихотворения”. Но при этом титульного листа как такового нет, а на обложке – лишь минималистическая графичность слегка размытых букв, складывающихся в имена собственные. Выразительные “Белла” и “Борис” обрамляют внутреннее содержание, где поэтическое выступает в единстве с визуальным. Подобно тому, как это происходит в многолетнем семейно-творческом союзе поэта Ахмадулиной и художника Мессерера, ставшего составителем книги и придавшего ей характер почти домашнего альбома, художественного высказывания сугубо личностного свойства – что не мешает ему быть знаковым.
Ведь Ахмадулина общепризнана в качестве иконы российского шестидесятничества. Глубоко интимная лирика этой “младшей сестры” – по музе, но не по судьбам – Ахматовой и Цветаевой стала, благодаря особой чуткости слуха, одним из наиболее емких и точных выражений “оттепельного” мироощущения. А честная, едва ли не безупречная биография позволила Ахмадулиной на протяжении нескольких десятилетий оставаться в центре общественного внимания – неизменно уважительного.
Шесть десятков стихотворных текстов разных лет. С одной стороны, некогда сверхпопулярные, как, к примеру, “Сказка о дожде” 62-го года. С другой – блок куда менее известных дружеских посланий и стихов “на случай”. Все это перемежается фотографиями из семейного архива. Эффектные постановочные портреты, красноречивые репортажные свидетельства эпохи “стадионной поэзии” и главное – уникальная галерея современников. В их компании, в беседе, в застолье или в слегка демонстративном коллективном (на “диссидентских кухнях”) позировании запечатлены Ахмадулина и Мессерер. И это не только оптимальный иллюстративный ряд к тому “стихотворения чудному театру”, которым является, по автохарактеристике, всякое собрание ахмадулинских строф. Ведь для нее, как для очевидного “последнего символиста”, чуть запоздавшего творца Серебряного века, мотив постоянного диалога, дружеской переклички чрезвычайно важен. Это еще и увлекательный сам по себе изобразительный фотоцикл из серии “ЖЗЛ”, портрет эпохи в лицах и обстоятельствах: “С А. Вознесенским, М. Светловым и М. Хуциевым на съемках фильма “Застава Ильича”... “С Л. Куравлевым и В. Шукшиным на съемках фильма “Живет такой парень”... “На вечере П. Антокольского”... “В гостях у Н. Мандельштам”... С соратниками по альманаху “Метрополь” – всеми сообща либо по отдельности. С Генрихом Беллем, с Микеланджело Антониони, в гостях у Артура Миллера. Одним словом, проще сказать, кого из выдающихся мастеров слова и искусства на этих черно-белых страницах нет.
Нет разве что тех, кто выбился в кумиры в самые последние годы. Для поэта-шестидесятника, избравшего сейчас, может быть, единственно верную норму поведения – позу величественного молчания (самое близкое по времени произведение знаково атрибутировано в книге августом 2000-го), это неудивительно.
Благо есть записанный на пленку голос. Для восприятия Ахмадулиной – сверхпоэтической натуры – момент собственного исполнения стихов был всегда не менее важен, чем обаяние и красота личности. И потому к книге, выпущенной к юбилею, но далеко перерастающей значение традиционного “датского” издания, не мог не быть приложен CD со старыми записями фирмы “Мелодия”, где чарующий, как сказали бы во времена Ахматовой и Цветаевой, голос, вдохновенно витийствуя, полудекламирует, полувыпевает стихи, звучащие сегодня тризной “по времени и по себе”.