ЛЕГИТИМНОСТЬ СОБСТВЕННОСТИ: Плата за легитимность
Вот уже 10 лет не утихают дискуссии вокруг ключевого для российской экономики события в постсоветской истории – залоговых аукционов. И это неудивительно, ибо по своим масштабам и последствиям залоговые аукционы 1995–1997 гг. являются беспрецедентной в истории мировой цивилизации финансовой аферой. Наиболее прибыльные компании, прежде всего в добывающей отрасли, были переданы из государственной собственности в частные руки за символическую плату, причем финансирование сделок зачастую происходило деньгами бюджетных организаций, находившимися на счетах частных банков.
Впрочем, эти аукционы лишь часть, хотя и наиболее скандальная, истории российской приватизации, один из множества относительно честных способов отъема собственности у государства. “Продав” более 150 000 предприятий, государство выручило целых $9,7 млрд – примерно столько, сколько после адекватной рыночной оценки в 2004 г. было заплачено за один “Юганскнефтегаз”, некогда проданный за $160 млн.
Нельзя сказать, что не было попыток пересмотреть результаты столь “эффективного” менеджмента. Однако во всех случаях эта тема использовалась либо оппозицией в политических целях, либо отдельными силовыми структурами для запугивания олигархических групп и получения мзды. То есть всерьез государство этим не занималось. Что неудивительно: реализация де-факто мошеннических схем приватизации была де-юре относительно легитимна. Она осуществлялась самими государственными чиновниками, которые во всех сделках являлись заинтересованной стороной.
Как только у нас на повестку дня встает вопрос о вопиющей несправедливости, которую представляет собой российская пародия на приватизацию, раздается унылый хор адептов экономического пацифизма, пугающих публику гражданской войной. Они наперебой рассказывают нам о том, какие неисчислимые беды грозят России, если она, не дай бог, попытается разобраться в прошлом.
Во-первых, хотелось бы обратить внимание на то, что нет ничего более провоцирующего гражданскую войну, чем смакование на центральных телеканалах известий о покупке очередным героем приватизационных афер очередной круизной яхты, самолета, особняка в лондонском Сити или виллы на Лазурном Берегу Франции. А во-вторых, для того чтобы восстановить элементарную справедливость, нет необходимости заниматься никакими “переделами”.
По иронии судьбы в том же 1997 году, когда в России заканчивали делить уведенные с помощью залоговых аукционов активы, в Великобритании на смену консервативным правительствам Маргарет Тэтчер и Джона Мэйджора пришла лейбористская партия во главе с Тони Блэром. Как известно, консерваторы вели беспощадную борьбу со всяческим государственным патернализмом. Сразу после прихода к власти в 1979 г. они начали массовую приватизацию госимущества. Конечно, до ваучеров и залоговых аукционов они не додумались, но акции нефте- и газодобывающих компаний, предприятий энергетики и связи пошли с молотка по бросовым ценам.
Когда лейбористы победили на выборах, со времен тэтчеровской приватизации прошло 18 лет. Однако они решили “поковыряться в прошлом” и ввели специальный налог на непредвиденные доходы (windfall profit tax). Его ставка составляла 23% от разницы между ценой акций, приобретенных у государства, и девятикратным размером средней прибыли компании, которую она получала в течение первых четырех лет после приватизации. Благодаря налогу было получено более 5 млрд фунтов стерлингов, большая часть которых пошла на социальные программы.
Представляется, что этот опыт родины капитализма, который был признан успешным даже политическими оппонентами лейбористов, очень востребован в нашей стране. Группа экспертов Национального инвестиционного совета сейчас заканчивает работу над проектом закона, который я намерен в ближайшее время внести в Госдуму. Уже понятны общие принципы этой модели, которая должна отличаться от английской.
Там налог взимался с компаний, и зачастую расплачиваться были вынуждены не те, кто скупал активы по дешевке, а последующие добросовестные приобретатели. В нашем случае было бы неправильно, чтобы за грехи победителей залоговых аукционов страдали те, кто стал акционером их компаний впоследствии. Поэтому единовременным налогом на сверхприбыль должны облагаться физические лица – выгодоприобретатели от приватизационных сделок. При этом налог может быть либо выплачен в бюджет живыми деньгами, либо компенсирован ликвидными активами.
По самым скромным подсчетам, дополнительных средств бюджета хватит на несколько новых нацпроектов как в социальной сфере, так и инфраструктурного характера. Например, для повышения пенсий, реконструкции дорожной сети, для выхода государства на рынок жилья и создания жилищного фонда, который можно было бы сдавать в социальный наем бюджетникам.
О том, насколько благотворно такая мера скажется на климате взаимоотношений между государством, обществом и крупным капиталом, не стоит даже говорить: еще неизвестно, для кого из участников этого треугольника проект окажется более выгоден. Разумеется, в долгосрочной перспективе.