Мужчинам стыдно за Деда Мороза
Поставить оперу в бохумском Jahrhunderthalle и возить зрителей туда-сюда – такое возможно только в рамках фестиваля. Действует сильно. Идеальным стоит признать эпизод из второго акта, когда на сцене ничего не происходит, поезд едет, а вокруг один за другим вступают различные оркестры – каждый со своей цитатой из разных творений Баха.
“Солдаты”, впервые поставленные в 1965 г., – последняя из всех написанных за историю музыки опер, ставшая репертуарной: она побывала и в России на гастролях Штутгартской оперы в 1989 г., ее продолжают ставить. Бернд Алоиз Циммерман (1918–1970) задумал “Солдат” как вечную трагедию невинно страдающих, время действия которой – вчера, сегодня и завтра. В конечном счете композитору был важен антивоенный пафос – даже в противовес морализаторству литературного первоисточника, ведь драматург Якоб Ленц творил свою критику общества в конце XVIII в., когда война была обычным делом.
В новой постановке режиссер Паунтни поначалу следует идее композитора – весь мужской персонал шествует в офицерских униформах в медленном марше, позднее развлекается и насильничает. Однако в конце оперы, там, где насилие приводит, по мысли Циммермана, ко всеобщему уничтожению, офицеры превращаются в свиней, затанцовывают главную героиню оперы Мари и передают Деду Морозу для брутально показанного изнасилования (в оригинале героиню насиловал егерь – “мощный мужик”). Антивоенная или экзистенциальная трактовка сюжета уступает место обобщенному упреку в адрес мужской половины человечества. Драма изнасилований пугает и побуждает публику к овациям, но это другая опера. Ни антивоенных кадров, ни звуков взрывов и стрельбы, ни конечного марша солдат к смерти, ни проекции ядерной катастрофы. Назад к Ленцу? Жаль.
Особых похвал заслуживают великолепная исполнительница главной роли Клаудия Барайнски (Мари) и Хелен Фильд (Графиня), обе создавшие детальные портреты своих героинь. Оркестр находился в руках английского дирижера Стивена Слоана, который тактировал, как часы, не отрываясь от партитуры, и добился-таки точности как в аптеке. Когда-нибудь найдется и режиссер, который исполнит волю автора адекватно. Пока же запомним: тотальный театр возможен.