Мамочки мои!

Мюзикл Mamma Mia! появился у нас после семи лет победоносного шествия по странам и континентам. Постановки в 140 крупных городах четырех частей света, 27 млн зрителей, $1,6 млрд валового кассового сбора и т. д. Но чувство трепета, которым ты готов переполниться, вянет при первом же открытии занавеса, с первых же тактов музыки и с первых же минут соприкосновения покорившего планету сокрушительного хит-мюзикла с суровой российской действительностью.

Непростой жанр мюзикла принято считать сугубо синтетическим. Что ж, в этом смысле московская версия английского мюзикла может быть названа образцовой, поскольку каждый из компонентов постановки выступает в равно невзыскательном виде. Так, бессмертные мелодии Бенни Андерсона и Бьорна Ульвеуса обрели в исполнении оркестра под управлением Евгения Загота дивно плоское звучание и до боли родные ресторанные обертоны. Хореография – даром что над ней трудились двое зарубежных и пара отечественных специалистов – точнее всего определяется формулой “два притопа, три прихлопа”. Визуальное решение, которое обеспечивала опять-таки целая иностранная бригада (призванная придать “лизинговому” представлению в точности соответствующий лондонскому первоисточнику блеск), также выглядит обидно маловыразительным по части изобретательности и эффекта.

О занятых в мюзикле 35 исполнителях, отобранных в результате продолжавшегося целый год кастинга, предпочтем умолчать – они здесь “виноваты” меньше всего.

В чем же дело? Отчего очередное “шоу № 1 в мире”, которому рукоплескали, подпевали и подтанцовывали миллионы на всех континентах, имеет в наших пенатах столь бледный вид и может быть рекомендовано лишь той публике, чей зрительский опыт исчерпывается елками, эстрадными концертами да выступлениями Comedy Club?

Возможно, фокус заключается в особой “химии” мюзикла, принципиально не способной к воспроизведению нашими исполнителями? Но, вернее всего, собака зарыта в плоскости той материи, без которой качественный мюзикл, знамо дело, не создашь, но которая, будучи поставлена во главу угла, имеет обыкновение омертвлять все вокруг себя без всякой надежды на реанимацию.

Мы имеем в виду то понятие, которому посвящена самая знаменитая песня ABBA и которому автор русского перевода Алексей Кортнев счел за лучшее не искать русского эквивалента, зато подобрал удачную рифму – “у богача в кармане”.